Маргарита Малинина - Мертвые тоже скачут Страница 20

Весь час, за который мы успели отпраздновать мой день рождения, пролетел перед моими глазами трижды за какие-то несчастные секунды. Похоже, я навсегда запомню ужин без еды и вальс без музыки. Прикосновенья без тепла и жизнь без жизни.

Не в силах выдерживать все это и умоляя свое воображение прекратить повторять этот дьявольский вечер, раскрасневшись, я пулей вылетела из кухни.

Я поймала себя на том, что иду по улице, по главной дороге. Странно. Видимо, обувалась и запирала дом я на автопилоте, потому что ну совершенно этого не помню. Чем же сумел так вывести меня из состояния душевного равновесия Валерий? Какую он имеет власть надо мной?

Хорошо, я хоть успела переодеться до нашего последнего разговора и сейчас в голубой маечке на бретельках и белых джинсиках-капри выглядела настоящей леди, не то что там, у реки, с Кириллом. Но ему все равно, он любит меня и такой, в рваной юбке. Отлично, я ушла мыслями от Валерия, теперь осталось это закрепить, направив свое ментальное эго на объект расследования.

Теперь я уже не спрошу у отца, откуда в саду взялись детские игрушки и зачем он залил бетоном вход в подпол. Но зато я знала наверняка: я обязана найти ожерелье, чтобы обелить его имя. А также выполнить волю деда. Теперь я уже осознала, куда я направляюсь: в старую часть поселка.

Свернув на боковую улицу, через пять минут пешим шагом я попала в сказочную страну то ли антиквариата, то ли рухляди. По крайней мере, пушкинские дед со старухой, те, что неоднократно терроризировали золотую рыбку, жили, по моим скромным представлениям, в местности, сильно похожей на эту, разве что у них под боком было еще синее море. Здесь – только река, вовсе не синяя, да и не совсем под боком. Однако в усиление метафоры могу добавить, что у многих хозяев во дворе стояло разбитое корыто. В них бабки умудрялись еще что-то стирать, не без любопытства на меня, неторопливо проходящую мимо, поглядывая. Вода через щели текла на землю, но они этого не замечали: бабуленции стирали так бойко, с такой бурной энергией, что за края самого корыта, вследствие этой занимательной деятельности, воды уходило куда больше, нежели через щель на дне. Впрочем, у некоторых стояли пластиковые тазы, совсем новехонькие, недырявые. Но и возраст счастливых обладателей оных был несоизмеримо меньше возраста первых.

На тридцатой минуте ознакомительной прогулки сердце вдруг кольнула игла далекой ностальгии, трепетного узнавания района. Когда-то я здесь была. Вообще такое чувство частенько возникает, к примеру, в каких-то ситуациях, когда вам кажется, что вы это уже слышали/видели/читали/смотрели/говорили и т. д. Но в таких случаях обычно народ думает: это снилось во сне, который оказался в руку/это было в прошлой жизни/это было в прошлом, пару лет назад, я успел забыть детали, но один момент неожиданно всплыл в сознании. Теперь я нашла настоящий ответ на вопрос об этом животрепещущем ощущении: дорогие мои, то, что вызывает у вас чувство узнавания, некую ностальгию, это было в далеком, раннем детстве. Я точно знала, что в сознательном возрасте здесь не была, а года в три-четыре…

Решив попытать удачи, я подошла к одной из старушек и крикнула через немного покосившуюся ограду грязно-стального цвета:

– Женщина! Не подскажете мне кое-что?

Старуха отвлеклась от стирки. Да что они все, сговорились, что ли, сегодня стирать? Вроде не Чистый четверг. Может, правительство придумало новый праздник – День Большой Стирки? Всем особям женского пола на работе дают премию, но не денежную, а в виде брикетов душистого и хозяйственного мыла, и отпускают домой прямо с утра – стирать, стирать, стирать…

Бабка молча поднесла мыльную ладонь к уху и сморщилась: не слышу.

– Подскажите! – заорала я еще громче, чтобы она могла разобрать. – Геннадий… – стала я вспоминать отчество покойного дедушки – Алексеевич!

– А?

– Вы его знали?!

– А?

– ЛЮБИМОВ!!! – завизжала я. – Знали его????

– А? Скотинов?

– Сама ты, – обиделась я и пошла дальше. Нет, ну вы подумайте! Стотинов! Она что, издевается?

Пару раз я еще приставала к бабкам, но никто из хорошо слышащих деда моего не вспомнил. Плохо дело. Я ведь теперь точно знала: он был здесь. Вместе со мной.

Вот почему с самого начала меня сюда тянуло. Непонятно только, чего ему не гулялось возле нашего дома? Неудобно же маленького ребенка тащить за собой на край поселка. Но, в общем-то, деду прописали длительные прогулки на чистом свежем воздухе, так что ему, наверно, виднее было, как поступить.

Пройдя еще немного дальше, я почувствовала, что натерла мозоль, потому сильно воодушевилась, углядев вдалеке небольшую полянку, всю поросшую травой, а в центре ее, странное дело, возвышались ржавые качели. Вот что мне сейчас было жизненно необходимо – куда-нибудь пристроить свой прелестный выпуклый зад, дабы создать удобство для наклеивания на больной палец ноги пластыря, всегда имеющего место быть в отделении моего портмоне, что лежит в сумочке. Все удивляются, отчего я пользуюсь мужскими кошельками. Ну, во-первых, я не люблю, когда купюры сложены в три погибели, это какое-то неуважение к денежным средствам, а большие кошельки, как это ни глупо звучит, слишком большие для моих малюсеньких дамских сумок. Во-вторых, портмоне – не обязательно чисто мужской аксессуар, у меня, например, оно темно-красного цвета, по-моему, не совсем подходящего мужчине, как вам кажется? В-третьих и в главных, очень радует изобилие меленьких тонких отделений, куда можно пристроить сложенный молитвенник (он для меня как оберег – отгоняет беды и напасти) и кучу лейкопластырей, без которых с моей любовью к красивой обуви на высоких шпильках никак не обойтись.

Уже прихрамывая, я докандыляла до конструкции, стоящей здесь, похоже, еще со времен царя Гороха. Из трех досок сиденья одна отсутствовала, что меня не удивило, более того – обрадовало, ведь и этих двух досок, вообще могло не быть, иначе отчего местная ребятня на качелях не качается? Ну да, они поржавели (тут я с содроганием вспомнила о своих белых капри, ан поздно: уже села), но кататься-то можно. Белую сумочку я решила не ставить рядом с собой, иначе ее бы я точно испачкала о перила качелей, а доставала кошелек навесу. Через минуту операция на пальце была успешно завершена, однако вместо того, чтобы обуть ногу, встать и пойти обратно, я, наоборот, скинула и вторую босоножку, устроив стопы на густой зеленой травке. Да, высота сиденья явно была рассчитана не на такого переростка, как я. Колени, конечно, до груди не доставали, но покататься все равно бы не смогла. Вместо этого я принялась оглядываться по сторонам.

Вот оно опять… Слабенький укол в сердце. Снова воспоминание.

Я совсем маленькая, в ярком желто-зеленом зимнем комбинезончике. Снег искрится на солнце, и я усиленно жмурюсь. Надо же, я с самого детства не люблю искрящийся снег, сразу начинают слезиться глаза. Но у маленькой меня ощущение движения, я точно в полете… Что же происходит? Открой глаза, малышка, ну же!

Я открываю глаза, чтобы тут же их снова закрыть: солнце еще не скрылось, ему просто негде было спрятаться на этом абсолютно чистом голубом небе. Но мне хватило того, что я успела увидеть. Те же дома, только почти двадцать лет назад. То же небо над головой, только не душное летнее, затянутое кучевыми и слоистыми облаками, а девственно-чистое и морозное. А рядом… Боже… Почему-то защекотало в носу и затряслись губы. Непонятно, раньше ведь я никогда не была сверхчувствительной, сентиментальной… Рядом со мной маленькой стоял дед и смеялся. И водил большой и сильной рукой туда-сюда – раскачивал качели. Вот эти самые качели!

Я подскочила и обулась. Причем так быстро, словно я находилась дома у любовника и меня вот-вот застукает его не вовремя вернувшаяся с работы жена, которой, ох, как не понравится нахождение развратной молодой девицы близ ненаглядного суженого на их совместном домашнем ложе. Я собралась уж уходить, но тут повернулась вновь к качелям и наклонилась. Я и до этого заметила, что на них что-то начертано, но, знаете, как это бывает, дети, энергию им деть некуда, где только не встретишь наскальную живопись. Короче, сперва я отнеслась к этому несерьезно, но после столь красочного возвращения в далекое прошлое не могла не заинтересоваться. А вдруг? Вдруг дед оставил эту надпись для меня? Глупо, конечно. И все же я прочитала. Красным тонким фломастером либо жирной ручкой на дереве сиденья было накарябано:

«Пелагея Иван (дальше надпись обрывается за неимением третьей дощечки)

22 (это все, что имелось во второй строке)».

Поразительно. Что означает «22», скажите на милость? А «Иван» – это что? Ивановна, Иванова? Или просто не поставили запятую, и это два автономных имени «Пелагея», «Иван»? Обыкновенно в творчестве подростков отдается большое предпочтение знакам «+» и «=» и слову «любовь». Здесь же этого не было. Тем не менее это не говорит за то, что послание адресовано мне. Ерунда какая-то.