Тьерни Макклеллан - Из уст в уста Страница 20

Я оторвалась от телефонного справочника и пристально воззрилась на Барби. Дамочка явно пыталась внушить Матиасу, что, в отличие от его резвой подружки, ее не подозревают в убийстве каждые три месяца.

— Спасибо, Барби, — поблагодарила я бесцветным тоном.

Она вздрогнула. Должно быть, испугалась, что сейчас получит по заслугам за свое поведение.

— Что? — скосила она глаза в мою сторону.

Я холодно улыбнулась и процедила сквозь зубы:

— Спасибо за предложение. Хорошо иметь столь преданную подругу.

— А, ты об этом. — Барби захлопала густо накрашенными ресницами и снисходительно кивнула: — Ну конечно, можешь на меня рассчитывать. Всегда рада помочь.

Да у этой вертихвостки ни стыда ни совести! Но теперь ей ничего не оставалось, как удалиться восвояси. Предварительно бросив знойный взгляд на Матиаса.

Мне же ничего не оставалось, как отыскать мисс Турман в телефонной книге. Ну и мысленно обругать Барби.

В справочнике была только одна Г. Турман, проживавшая на Васильковой дороге, 93005. Эта улица находилась в микрорайоне Садовые Аллеи, южном пригороде Луисвиля.

Хотела бы я претендовать на звание величайшего риэлтора в мире по той причине, что выучила назубок все улицы в Луисвиле и даже могу указать, где находится Васильковая дорога. Но на самом деле эта улица была мне знакома потому, что давным-давно я сама жила в Садовых Аллеях.

Тридцать пять лет назад ветеранам — в том числе и моему отцу — сделали заманчивое предложение: новехонькие дома за 9000 долларов в рассрочку. В наши дни строительство гаража обойдется дороже. Разумеется, сейчас это жилье выглядит не столь привлекательно, как тогда. Последний раз я наведывалась по делам в Садовые Аллеи два месяца назад, и у меня защемило сердце, когда я увидела обшарпанные дома. Некоторые пустовали, а кое-где во дворах ржавели автомобили.

Единственное, что изменилось со временем в лучшую сторону, так это деревья. Тонкие прутики, которые я помнила с детства, разрослись, покрылись густой листвой, и дома, укрывшиеся в их тени, казались рядом с ними игрушечными.

Если Глория Турман и впрямь обитает в Садовых Аллеях, значит, с деньгами у нее негусто.

Мои родители прожили там всего пять лет, потом у них хватило благоразумия переехать. Они переезжали несколько раз, пока не пустили корни в уютном просторном ранчо на окраине Луисвиля, неподалеку от Садовых Аллей.

Однако я не собиралась сообщать Глории о том, что она и мои родители почти соседи. Вряд ли это обстоятельство сблизило бы нас.

Глория взяла трубку после первого же гудка. Но, услышав, кто ее спрашивает, тут же пожалела, что подошла к телефону.

— Что?.. А чего вы мне звоните? Я… я ничегошеньки не знаю.

Голос Глории дрожал так, словно она находилась в эпицентре землетрясения.

Садовые Аллеи и в самом деле временами потряхивает, мне это известно от мамы. Иногда она звонит и рассказывает, как у них пол в гараже ходит ходуном.

Не многие люди за пределами Кентукки знают, что весь регион лежит на Новомадридском разломе. Я и сама об этом не ведала, пока некий горе-эксперт не предсказал неминуемое землетрясение. Все покупатели недвижимости принялись требовать страховку на случай стихийных бедствий.

Землетрясения так и не случилось. И я была уверена, что тремоло Глории не имеет никакого отношения к подвижкам почвы.

— Мисс Турман, приглашаю вас пообедать.

— О боже, боже, боже!

Можно подумать, я велела ей встретиться со мной на рассвете в глухом переулке и захватить с собой оружие.

— Не беспокойтесь, я не намерена ссориться с вами… — увещевала я собеседницу.

Но Глория не верила в мою искренность, как и я в ее.

— Знаю я вас, таких.

— Мисс Турман, честное слово, я всего лишь хочу кое-что выяснить.

— А… а если я не хочу?

— Что ж, в таком случае вам, очевидно, есть что скрывать и мне придется обратиться в полицию…

— Ох нет! — перебила Глория. Ее голос взмыл вверх на целую октаву. — Зачем нам полиция!

Очевидно, эта дама любила общаться с копами не больше меня.

— Тогда встретимся. Не вынуждайте меня раскрывать перед полицейскими ваши маленькие секреты.

Разумеется, я блефовала. Сейчас мне не удалось бы убедить Рида и Констелло даже в том, что небо голубое. Но Глория об этом не догадывалась.

— О боже, боже, боже, — опять завела она любимую песню. Когда причитания смолкли, я испугалась, не грохнулась ли бедняжка в обморок. — Ладно, если я и соглашусь встретиться с вами, то только в очень людном месте. Вроде ресторана или… автовокзала. Я не какая-нибудь дурочка.

Отлично. Глория желает пообедать на автовокзале и при этом утверждает, что она не дурочка? В принципе я ем все, но когда последний раз заскочила перекусить на автовокзал, мне почудилось, что там кормят исключительно остатками комплексных обедов, которые подают в самолетах.

— И в одиночку я к вам не приду. Нетушки.

До сих пор я думала, что моя собеседница нервничает потому, что ей неловко беседовать с человеком, против которого Бартлет при ее пособничестве затевал мошенничество. Но теперь я сообразила: Глория не просто нервничает. Она боится. Меня. Дамочка искренне полагает, что я нацелилась убрать всех, кто вставлял мне палки в колеса. Начав, разумеется, с главного зачинщика — самого Бартлета.

— Одна я никуда не пойду! — повторила Глория. — И не думайте мечтать!

Наверное, Бонни и Клайду было легче устроить званый обед, чем мне сейчас.

— Мы будем не одни. Не возражаете, если я приведу моего близкого друга? — Я глянула на Матиаса. Он ведь признал меня во всеуслышание своей зазнобой. Долг платежом красен.

— Прихватите своего хахаля? — уточнила Глория и умолкла, видимо соображая, смогу ли я убить ее на глазах парня, с которым у меня интрижка. Но к однозначному выводу так и не пришла. — Я… не знаю.

Ладно, положим, мне она не доверяет. Но неужто эта трусиха думает, что Матиас станет спокойно наблюдать, как я ее расстреливаю? Где Глория нахваталась подобных представлений? На каких задворках жизни?

— Мой друг — профессор колледжа. Он преподает в Кентуккийской школе искусств.

— Ах, он профессор! — В голосе моей собеседницы послышалось облегчение. Очевидно, по ее мнению, для риэлтора убить — раз плюнуть, зато университетской профессуре положено держать себя в рамках. — Ладно, тогда вроде все нормально. Встречусь с вами, ежели ваш профессор явится. И в ресторане, где полно народу.

Ближайший ресторан из тех, что я вспомнила и где всегда было битком набито, принадлежал Джеку Муллу и находился на Бардстон-роуд.

Это заведение пользовалось популярностью по двум причинам: оно было небольшим и там отменно кормили. Сидя в главном зале, вы видели всех и были на виду. Отличное место, для того чтобы людей посмотреть и себя показать.

Мне определенно хотелось себя показать. И не кому-нибудь, а Глории. И как можно скорее.

— Значит, с профессором, да? — Невероятно, но голос моей собеседницы опять задрожал.

Мне пришлось дважды заверить ее, что Матиас самый настоящий профессор и обязательно придет. Наконец встреча была назначена.

Положив трубку, я перевела дух. То-то, наверное, забавно делить трапезу с человеком, который считает тебя убийцей.

А что Матиас? Я незаметно глянула на него.

О черт. Похоже, за обедом не одна Глория станет смотреть на меня волком.

Интересно, полезет ли мне кусок в горло в такой компании?

Глава 11

Прежде я никогда не встречалась с Глорией Турман. Но по телефону она заверила, что узнает меня без труда, поскольку видела где-то раньше. И на этот раз — по-видимому, для разнообразия — Глория сказала правду. Стоило нам с Матиасом усесться за столик, как в ресторан Джека Мулла вошла полная рыжая женщина. Нервно оглядев зал, она немедленно вычислила меня и моего спутника и неторопливо двинулась в нашем направлении, отбивая что-то вроде марша высокими каблуками по черно-белым плиткам пола.

При этом выражение лица у нее было в точности как у человека, который направляется к дантисту. Сверлить коренной зуб.

— Ну вот и я, — оповестила мисс Турман таким тоном, словно ожидала награды за свое появление.

Очевидно, Глории подсказали в свое время, что рыжим очень идет зеленый цвет. Ее платье-костюм, колготки и туфли-лодочки — все было ядовито-зеленым. Как и сумочка, серьги в ушах и тени на веках, наложенные аж до самых бровей.

Я в изумлении уставилась на нее. Глория Турман походила на пожилую лягушку-великаншу.

К волосам она прицепила зеленый бантик. Казалось, будто над ее правым ухом уселась бабочка, приняв рыжую шевелюру дамы за огромный цветок. Бантик был пришпилен не очень крепко, и стоило Глории пошевелить головой, как «бабочка» начинала махать крылышками.