Фаина Раевская - Методика очарования Страница 20

—    Скажите, давно мистер Тихомиров... э-э... умер? — выдержав приличествующую случаю скорбную паузу, поинтересовался Макферсон.

—    Да буквально на днях! — радостно воскликнула Катерина и таинственным полушепотом добавила: — Вы не поверите, но есть серьезные основания полагать, что мистеру Тихомирову помогли умереть.

Выражение скорби у американца сменилось гримасой полнейшей растерянности:

—    Боюсь, я не очень понимаю...

Катька всплеснула руками, словно деревенская баба, у которой перестала доиться корова, бюст ее колыхнулся (я имею в виду, конечно, подружкин бюст), вызвав у американца волну вожделения, и досадливо сморщилась:

—    Что ж тут непонятного-то? Убили Никиту! И хоть злоумышленники пытались обтяпать это дельце как несчастный случай, но следствие уверено, что это именно убийство!

—    Следствие? — эхом отозвался Макферсон.

—    А как же?! Нет, ну, официально менты, конечно, признают несчастный случай — на фига им очередной «глухарь»? Но мы с Александрой, напротив, уверены, что смерть Никиты неслучайна, и намерены это доказать в ближайшее время!

—    Вы? — Казалось, американец враз отупел. Способность к размышлению его покинула, а вот способность задавать глупые вопросы, наоборот, усилилась.

—    Ой, простите великодушно, — Катерина прижала ладошки к груди, — мы ведь не представились. Мы частные детективы, владелицы сыскного агентства «Мисс Марпл и сыновья».

Откуда у старушки Марпл взялись сыновья, неясно — насколько я помню, она, несмотря на преклонный возраст, была девицей. Но больше всего меня удивил тот факт, что мы с подругой владеем агентством имени знаменитой сыщицы. Должно быть, в последние несколько месяцев я слишком праздно проводила время и была не в курсе событий. Узнав об изменениях, произошедших в моей жизни, я негромко ойкнула и уже готова была потребовать у подруги разъяснений, но под ее суровым взглядом притихла, посоветовав себе отложить разборки на потом.

Дальнейший визит американца носил крайне скомканный характер и завершился каким-то невнятным прощанием. После его ухода Катька, не дав мне возможности приступить к выяснению наших с ней отношений, засуетилась, заметалась по дому, а потом тоном, не терпящим возражений, велела:

—    Быстро собирайся!

—    Но...

—    Санчо, — взмолилась подружка, — времени нет на объяснения! Уйдет иноземец! Где потом его искать?!

Мольба Катерины окончательно сбила меня с толку. Я послушно потрусила одеваться, и вскоре мы обе усаживались в Катькину «Мазду». У меня, конечно, имелись кое-какие соображения по поводу столь неадекватного поведения подруги. Приводить их не стану, в основном потому, что они чересчур путаные, но с уверенностью скажу одно: ей позарез нужно было не упустить Макферсона из виду. Посоветовав себе запастись терпением, я принялась ожидать дальнейшего развития событий. Они вскоре показали, что в своих предположениях я не ошиблась.

—    О, вон он! — воскликнула Катька. — Теперь главное, чтобы этот заокеанский засланец нас не заметил...

А это как раз было очень проблематичным. Как уже говорилось, наше теперешнее место жительства — симпатичная деревушка под названием Ждановка. Когда-то это была небольшая деревня в каких-то сорока — сорока пяти километрах от Москвы. В деревне активно культивировались птицеводство и животноводство, но со временем данные отрасли сельского хозяйства захирели, пришли в упадок, местные жители, у которых имелась возможность, подались в города, оставив свои нехитрые домишки на произвол судьбы. Так бы и умерла Ждановка, но тут грянула мода на загородные дома. Новоявленные богачи принялись активно строиться в ближайшем Подмосковье. Хилые деревеньки стали возрождаться, а их коренные жители, не найдя счастья в юродах, возвращаться домой. Сейчас Ждановка являет собой яркий пример пресловутой смычки юрода и деревни. Первое, что замечаешь при въезде, — две наспех сколоченные палатки: место тусовки деревенского бомонда. Сразу за палатками небольшой парк покалеченной сельхозтехники, а за ним начинается главная улица Ждановки, носящая, как водится, имя вождя мирового пролетариата. И вот каких-то пару-тройку лет назад в Ждановке появилась еще одна улица — Тверская. Думаю, из названия ясно, что именно на Тверской развернулось строительство домов с большой буквы и коттеджей с буквы поменьше.

Незаметно проехать по деревне просто невозможно, потому что местный транспорт — три трактора, несколько мотоциклов с коляской и старый мерин по кличке Орлик — активно перемещается по деревне лишь ранним утром и поздним вечером, а современные транспортные средства, сплошь иностранного производства, принадлежащие обитателям Тверской, ездят чаще, по с совершенно сумасшедшей скоростью. Катькина «Мазда», передвигаясь «на цыпочках», вызовет по меньшей мере изумление у местных жителей, а у одиноко бредущего Макферсона — вполне обоснованные подозрения. Понимала это и Катерина, оттого отчаянно ругалась, двигаясь по одной ей понятной траектории — от куста к кусту, от деревца к деревцу, словно пыталась замаскировать свою ярко-красную машину среди чахлой растительности. Впрочем, пока нам везло: американец шел торопливо и ни разу не обернулся. Да и судьба, видимо, нынче глядела на нас во все глаза: старый Орлик, управляемый перманентно пьяным Толянычем, вырулил на главную улицу. Макферсон о чем-то переговорил с водителем кобылы, после чего не без опаски взгромоздился на телегу.

—    Ясно, на автовокзал поедут, — обрадовалась Катька. — Вот там-то мы с ним и встретимся.

С этими словами подружка прибавила газу, и мы, лихо обогнав Орлика, покатили в сторону автовокзала. Вообще-то столь высокопарно Катерина обозвала конечную остановку одного-единственного автобуса в деревне Константиново, что в пяти километрах от Ждановки. Превосходство автомобиля над гужевым транспортом известно с незапамятных времен, и мы доехали до автовокзала в рекордно короткие сроки.

—    Ну, может, теперь объяснишь, с чего вдруг в твоей гениальной голове родилась совершенно бредовая мысль следить за американцем? — полюбопытствовала я, когда Катька пристроила машину за большим стендом, с которого страшно скалилась птичница в красной косынке и с десятком цыплят в натруженных руках. Судьба несчастных желтых комочков отчетливо читались в глазах женщины: съедят их, и дело с концом! Но польза от древнего, как социализм, билборда все же была — приметную Катькину «Мазду» из-за него не увидели бы.

—    И ничего не бредовая, — обиделась Катерина. — Не нравится мне этот Макферсон...

—    Да? Зато ты, по-моему, произвела на него впечатление. Особенно некоторые выдающиеся части твоего тела. Ну, и чем же не угодил вашей светлости заокеанский гость?

—    Подозрительный он какой-то.

—    Неужто шпион?! — с притворным испугом пхнула я.

В ответ Катька презрительно хрюкнула:

—    Хм, кого сейчас шпионами удивишь? Впрочем, может, ты и права, чухонец — шпион. Только не государственный, а промышленный.

—    Иди ты! Никак на экономику нашу покусился? Вот уж не поверю. Как можно покушаться на то, чего нет?

—    Дура ты, Сан Саныч, прости господи! Включи мозги хоть на минуту. Кит наш где работал? Правильно, на товарно-сырьевой бирже. А там, между прочим, ба-альшие деньги крутятся! Можно сказать, вся основа отечественного бюджета.

Я немного подумала, но больше для приличия, чем в стремлении понять, о чем толкует подружка, и честно призналась:

—    Что-то я не догоняю, Кать! На кой черт американцам наш бюджет? Своего, что ли, мало?

— Это потому, что ты политически неграмотная особь, — назидательно произнесла Катерина, а я обиженно насупилась: политику я действительно не жалую, потому что ни фига в ней не смыслю, но все равно это не повод обзывать меня особью!

В голове уже сформировался достойный ответ обидчице, но тут к остановке подкатил Орлик, положив тем самым конец нашей оживленной беседе. Катерина, затаив дыхание, с интересом наблюдала за передвижениями Макферсона, хотя, на мой взгляд, в них не было ничего подозрительного. Он легко соскочил с телеги, что-то передал Толянычу (полагаю, всего лишь расплатился за услугу, а не обменялся шпионскими шифровками), после чего замер возле расписания. На остановке, кроме американца, был еще лохматый беспородный пес, мирно дремавший под лавкой. Взглянув на человека, собачка лениво зевнула и снова погрузилась в сон, должно быть, псина прекрасно изучила расписание автобуса и знала, что в ближайшем обозримом будущем общественный транспорт своим появлением не порадует. Макферсон, по-моему, тоже это понял. На всякий случай, он еще раз сверился с расписанием, немного потоптался перед желтой табличкой, а потом обреченно побрел по разбитой дороге в сторону более оживленной трассы, до которой, к слову сказать, было довольно далеко. Уж и не знаю, что такого подозрительного нашла в рыжеволосом «чухонце» моя мнительная  подруга, по мне — так обычный американец в российской глубинке. Растерянный, обездоленный, страдающий от разлуки со своей далекой родиной...