Дороти Кэннелл - Чисто весенние убийства Страница 20

– Фредди, ты переходишь все границы!

– Спасибо. – Фредди скромно улыбнулся и поклонился. – Но признайся честно, тебе ведь приходила в голову мысль, что миссис Гигантс помогли отправиться на тот свет?

– Ни на мгновение! – солгала я. – Кстати, о Джонасе, он сегодня спал днем?

– Отправился наверх сразу после обеда, но ты не увиливай, Элли, не увиливай. – Я шагнула к двери, Фредди следовал за мной по пятам. – Ты еще не все рассказала о похоронах. Там были груды цветов?

Удовлетворить его любопытство я не успела, так как навстречу нам, перепрыгивая через ступеньки, несся Бен. Оглушительным шепотом он сообщил, что спешит в ресторан. Фредди, пробормотав, что не стоит ссориться с начальством, выхватил у меня Тэма и побежал наверх. Мне ничего не оставалось, как наблюдать за суетой любимого. Он натянул старый плащ и распахнул дверь. Небо по-прежнему закрывали косматые тучи, с деревьев то и дело срывались крупные капли.

– Неужели ты не можешь немного отдохнуть хотя бы в воскресенье? – зудела я, семеня вслед за Беном к машине. – А еще лучше, не можешь ли ты…

– Закрыть ресторан и повесить табличку «Сдается внаем»? – Бен натянуто улыбнулся. – Элли, ты же знаешь, что я не могу так поступить.

– Почему? – Я уже несколько раз прокручивала в уме этот разговор и каждый раз с энтузиазмом одобряла собственные доводы. – С деньгами мы выкрутимся. Дом не заложен, так что мы настоящие богачи. Кроме того, в банке остались денежки, да и я могла бы вспомнить о своей дизайнерской стезе. У меня большое подозрение, что Кларисса Уитком мечтает заполучить меня в качестве оформителя своего жилища. А там и другие заказчики потянутся. Словом, почему бы тебе не сделать перерыв? Нет, я вовсе не хочу, чтобы ты завалился на диван и принялся плевать в потолок, – испуганно зачастила я, заметив, как поползли вверх брови Бена, – но ты мог бы заняться чем-нибудь другим.

– Например? – На лице его расцвела циничная ухмылка.

– Ну, не то чтобы совсем другим… Просто на время оставить ресторан. С тех пор как я обнаружила на чердаке записную книжку Абигайль, я все время думаю, что неплохо бы найти ей какое-нибудь применение. Испробуй ее советы, а затем напиши книгу – так же, как ты сделал с ее рецептами. Помнишь, в какой мы пришли восторг, когда вычитали, как приготовить знаменитое сырное суфле? – Я потянула его за рукав. – Милый, это может оказаться ужасно забавным и принести нам кучу денег.

– Элли, я не могу. – Бен чмокнул меня в щеку. – Я не уйду из ресторана. Хотя бы назло растреклятым вегетарианцам. Все образуется, вот увидишь, родная.

– Я в этом не сомневаюсь, – прошелестела я, – но…

– Что?

– Мне кажется, что ты больше не получаешь удовольствия от готовки. Первый восторг прошел, и теперь это просто работа.

– И что? – Бен поднял глаза к небу. – Люди не увольняются и не меняют профессию всякий раз, когда на них обрушиваются неудачи. Солнышко, я ведь взрослый человек, а не малое дитя. Более того, семейный человек. Родная, – он ущипнул меня за руку, – ты боишься, что я вот-вот стану занудой?

Я хотела было возмутиться, но, глянув на сдвинутые брови, лицемерно хихикнула.

– Что ж, раз ты сам затронул этот вопрос, дорогой, должна признаться, что знакомство на кладбище вывело меня из равновесия. Мне почему-то кажется, что участь подруги такого крутого субъекта, как Кожаный Джо, куда более увлекательна, чем унылое существование добропорядочной домохозяйки.

Бен подарил мне обольстительную улыбку и сел в машину. Прежде чем он захлопнул дверцу, я быстро нагнулась и поцеловала его.

– Поспеши в дом, – велел мне мой ненаглядный супруг, и глаза его полыхнули изумрудным огнем, – с неба вот-вот хлынет.

– Уверена, – мечтательно проворковала я, впившись в него еще одним поцелуем, – что у миляги Джо имеется по меньшей мере пара татуировок, а уж по части пирсинга ему наверняка нет равных – дырки везде, где только можно.

– Элли, отправляйся в дом, пока не вымокла! – проревел Бен, заводя двигатель.

– Ты мог бы вытатуировать мое имя…

– Давно! На сердце.

С этими словами он укатил, а я со всех ног припустила к дому. Мокрые волосы холодными змеями хлестали по щекам, юбка липла к ногам, словно ее вымазали шоколадно-банановой смесью.

На кухне мирно сидели Джонас и Фредди. Первый все еще клевал носом, а второй при моем появлении вскочил и исполнил пляску святого Витта, выкрикивая, что изнемогает от голода. У бедняжки с самого ленча не было во рту ни крошки. Кормежка Джонаса давно уже стала смыслом моей жизни, а Фредди сегодня отличился, посидев с детьми, так что я без лишних слов бросилась к плите. Через три минуты на столе дымились пирамида сосисок, гора жареной картошки и вулкан печеной фасоли.

– Яйцо-другое тоже не помешало бы, – прочавкал Фредди, заглатывая разом пару сосисок, – но я рад, Элли, чавк-чавк, что ты позаботилась о нас, прежде чем уйти, чавк-чавк.

– Уйти? – переспросила я, разливая чай. – Я разве говорила, что куда-то собираюсь?

– По глазам вижу. – Фредди выхватил у меня чашку. – После того как в детстве сунул нос в твой дневник, ты для меня открытая книга. Так что можешь не врать, будто не сгораешь от желания помчаться в «Высокие трубы» и одним глазком взглянуть, что там поделывают благочестивые сестрицы Миллер.

– И в мыслях не было, – солгала я. Сейчас я впрямь не думала о Женеве и Барселоне, но во время похорон поклялась, что загляну к ним при первой же возможности.

Фредди чавкнул особенно проникновенно.

– Интересно, не повесят ли они портрет миссис Гигантс вместо морды той волкодавши, о которой ты накануне талдычила.

– Да эта женщина и в раму-то не влезет, – проворчал Джонас, расчленяя сосиску, словно это был чей-то труп. – Тут без фрески во всю стену не обойтись.

Я строго заметила, что о покойных дурно не говорят. Джонас сердито завозил останками сосиски по тарелке и объявил, что сроду не был лицемером и на старости лет не собирается меняться. Я будто бы ненароком прошлась мимо вешалки, потом еще раз, в третий сорвала с крючка плащ и выпалила, обращаясь к Фредди:

– Если уж тебе не терпится спровадить меня, то присмотри хотя бы за детьми!

Впрочем, последнее было излишне – эти сони если уж заснут днем, то в течение двух часов о них можно не вспоминать.

Я выскочила навстречу ледяному ветру, нашарила в кармане шарф и замоталась на манер бедуина. Прибегать к услугам древней развалины, верх которой откинулся раз и навсегда, смысла не имело. Подгоняемая ветром, я прыткой рысью преодолела расстояние до «Высоких труб» и через каких-то десять минут очутилась перед дверью сестер Миллер. Протянула было руку к звонку, но дверь внезапно распахнулась. Передо мной стояла Женева. Она растерянно уставилась на меня и сообщила, что собирается пробежаться до магазина.

– Купить что-нибудь вкусненькое к чаю, – пояснила она, – для Барселоны. – На ее локте болталась огромная авоська. – Бедняжка с того трагического дня почти совсем не ест. А она не отличалась крепким здоровьем даже в лучшие времена. А уж после потери Джессики…

– Все это очень печально, – согласилась я, перед глазами тут же встала терьерша с огромным рубином на лапе.

На «Высокие трубы» словно наложили заклятье – дом выглядел жалким и несчастным. Лестница, казалось, жалась к стене, словно стараясь занять как можно меньше места, дабы никто не заметил, что каждая ее ступень подслушивает. Унылый облик жилища призваны были исправить свежевыкрашенные белые стены в прихожей и ковер пестрой расцветки, но эти ухищрения лишь производили впечатление натужной веселости. К счастью, Женева Миллер не выглядела слабонервной особой. На ней был все тот же видавший виды костюм, в котором она заявилась на похороны, лишь шляпка висела на гвоздике, и я сомневалась, что ее наденут до следующих похорон. Практичная короткая стрижка. Судя по всему, по части переживаний в доме заправляла младшая сестрица.

Я старательно пыталась изгнать из головы недобрые мысли и пустилась в путаные объяснения, что, мол, заглянула проведать, как они тут с Барселоной, окончательно навесив на себя ярлык беспардонно любопытной особы. Женева увлеченно рылась в своей сумище. Чтобы хоть отчасти реанимировать свою репутацию, пришлось пригласить сестер заглянуть как-нибудь на чай.

– Вы бы могли поболтать с Джонасом, – лицемерно завершила я свой монолог, – и познакомиться с моим кузеном Фредди. Он вечно торчит у нас. А еще с моими близнецами, если, конечно, ничего не имеете против двух бесенят, способных сбить вас с ног.

– Как это мило с вашей стороны! – Лицо Женевы осветилось искренней радостью. – Барселона боялась, что после случившейся трагедии нас станут избегать. Сестра до сих пор корит себя, что мы не зашли в кабинет раньше. Я ей не устаю твердить, что вскрытие выявило – бедняжка умерла мгновенно. Но Барселона уверяет, что мы могли бы ей помочь, не будь так заняты собственными персонами. Неудивительно, что мы не слышали грохота, когда миссис Гигантс упала со стремянки.