Михаил Серегин - Алкаш в газете Страница 20

Неожиданно раздался щелчок, и комнату огласило легкое шуршание и шипение магнитной ленты. После этого послышался голос Бомберга. Последующие полчаса я провел в прослушивании разговора убитого журналиста с моим нынешним невидимым собеседником. Сомневаться в том, что это был именно Бомберг, у меня не было никаких оснований – я узнал этот голос. В основном говорил он, наемный убийца молчал, время от времени задавая лишь уточняющие вопросы.

Речь Бомберга можно было разделить на три части. В первой он сообщил киллеру о том, что господин Шелестюк рекомендовал его как хорошего и надежного исполнителя. Затем журналист сообщил, что ему мешает жить и работать один его коллега по газете. И он после долгих колебаний пришел к выводу, что должен пойти на этот шаг и ликвидировать его физически. Другие меры, по мнению Бомберга, не дадут необходимого эффекта. Более того, Бомберг сказал, что конфликт зашел так далеко, что он сам опасается за свою жизнь. И назвал фамилию человека, которого надлежало убрать киллеру. Это был Кострюков, коммерческий директор газеты «Горячая Волга».

В третьей части своей речи Бомберг скорее изливал душу киллеру, говоря о том, как он искренне ненавидит этого человека, который не хочет играть по общепринятым правилам. Несколько раз Бомберг оговаривался, что он против метода физической ликвидации, однако не видит выхода вследствие неэффективности других. У меня даже создалось впечатление, что, произнося эти фразы, Бомберг уговаривал сам себя пойти на этот шаг.

Раздался щелчок, который возвестил о том, что прослушивание закончилось. Киллер выключил магнитофон.

– Я полагаю, что услышанного достаточно, чтобы сделать правильные выводы, – произнес он.

– Скажите, – задал я неожиданный вопрос, – а для чего вы все это делаете? Зачем вы пришли на встречу со мной и стали доказывать невиновность нашего общего знакомого?

Киллер после некоторого молчания ответил:

– Причины две. Первая в том, что наш общий знакомый чиновник когда-то оказал мне небольшую услугу, серьезно облегчив мне жизнь. Ну и вторая, – мой собеседник помедлил, – может быть, я опять дам вам повод для насмешек...

– Ваша профессия не слишком располагает к подтруниванию над вами, – сказал я.

– Ну так вот... Это своеобразный кодекс чести. Я взял аванс. И хотя его недостаточно для выполнения всего задания, но отработать его я должен. Мне сообщили, что вы сыщик и работаете над этим делом. И поэтому, помогая вам, я отрабатываю свой аванс. – Киллер еще немного помолчал и сказал: – Наша беседа подошла к концу. Сейчас ваша очередь выполнять мои команды... Вы подниметесь, подойдете к двери, откроете ее и, выйдя, быстро закроете. Надеюсь, у вас хватило благоразумия не привести с собой ментов. Это вам ничего не даст.

В следующую секунду мне на колени упал обычный почтовый конверт.

– В этом конверте находится копия аудиозаписи нашего с Бомбергом разговора, в которой стерт мой голос. Там же находится фотография, которую мне передал Бомберг. Возможно, все это вам пригодится. А теперь идите. И, выйдя в коридор, не задерживайтесь, а идите прямо на выход из общежития.

Я взял конверт, поднялся и не спеша подошел к двери. Поковырявшись в ней, я открыл замок и вышел в коридор. Замок защелкнулся.

Я огляделся. Почти прямо напротив двери находилась большая общая кухня, где несколько женщин занимались приготовлением обеда. То ли спавшее напряжение, после того как я вышел из темной комнаты, то ли проснувшийся во мне охотничий азарт заставил меня ослушаться приказаний киллера. Я не стал сразу выходить из общежития, вошел в кухню и встал к умывальнику, делая вид, что мою руки. На меня по-прежнему никто не обращал внимания. Видимо, общежитие во время ремонта напоминало проходной двор, и обитатели его не обращали внимания на посторонних. Я так простоял минут десять, краем глаза наблюдая за дверью с номером «308». Из двери никто не выходил.

В коридоре тем временем постоянно сновали рабочие. Из соседней с триста восьмой комнатой двери вышел человек в рабочей спецовке и, держа в руках банку с краской, направился по коридору.

Простояв еще минут пять, я понял, что ждать дальше бесполезно. Скорее всего, киллер продумал путь своего незаметного отхода.

Выйдя на улицу, я сразу направился в сквер. Адреналин таким мощным потоком поступал в кровь Дмитрия Дынина, что он не мог сидеть просто на лавочке и мерил небольшую аллею семимильными шагами туда и обратно. Завидев меня, он почти бегом бросился ко мне и метра за три спросил:

– Ну? Живой, что ли? Я уж думал, тебя в заложники взяли и надо ребят на подмогу вызывать.

Я посмотрел на часы. Прошло час двадцать со времени моего ухода.

– Рано подмогу! – заметил я. – Ты должен был ждать еще десять минут. Поехали ко мне, я все расскажу. Но прежде я хочу отыскать ближайший ларек. Очень хочется выпить.

ГЛАВА 9

Пока я покупал пиво в ларьке, Дынин позвонил Седому и сообщил ему, чтобы он приезжал ко мне и захватил с собой папку с документами.

Через час мы все втроем сидели у меня в квартире и пили пиво. Я уже пересказал обоим приятелям суть состоявшейся беседы с киллером, и мы прослушали монолог Бомберга на кассете. Наконец пленка кончилась.

– Да, ну и дела, – произнес Седой, на которого запись, похоже, произвела серьезное впечатление.

– Да уж, дела! – подтвердил Дынин. – Ну и сука этот твой Бомберг! Весь город думает, что его за идею убили как правдолюбца, а он, оказывается, бабки не поделил с вашим коммерческим директором.

– Или власть, – произнес я.

– Да какая там у журналиста власть?! – воскликнул Дынин.

– Немалая, четвертая по счету, – ответил Седой.

– Средства массовой информации – это немалая власть, – подтвердил я. – А где власть, там и деньги. Один архив Бомберга давал ему возможность решать многие вопросы без серьезных проблем. А иметь серьезное влияние на политику газеты, одной из крупнейших в области, – это стоящая цель. Кстати, Леонид, – обратился я к Седому, – позавчера ты мне рассказывал о тех средствах, которые поступают в газету.

– Ну?

– Каков приблизительно размер этих сумм? Особенно меня интересуют ставки на заказные статьи, на выгодное размещение рекламы.

– Откуда я знаю?! Я рядовой журналист и никогда не лез в эту бухгалтерию. К тому же я в этой газете недавно, я вообще не имею привычки работать в одном и том же издании больше года.

– Тем не менее это надо выяснить, и как можно скорее, – сказал я.

– Думаю, что это не так просто, – заметил Борисов. – Вряд ли ты можешь рассчитывать на особую откровенность Гармошкина в этом плане. Большинство этих сумм идут, как ты понимаешь, не через бухгалтерию.

– Ладно, посмотрим... А сейчас мне надо ехать на прием к Шелестюку.

– Ты что, на самом деле собрался отдать ему все эти документы? – спросил Дынин.

– Думаю, да. Оставлю себе лишь самое необходимое, на всякий случай. Уж больно мне не нравятся некоторые люди из окружения этого чиновника.

Через полчаса я уже входил в кабинет Шелестюка, застав последнего расхаживающим по комнате. Он явно нервничал. Завидев меня, тут же спросил:

– Надеюсь, что все прошло нормально, и вы получили то, что хотели?

– Да. Спасибо.

Я подошел к его столу и положил на него толстую папку. – Вы тоже получите все, что хотите. И хотя я делаю это с большой неохотой, но договор есть договор, и его надо выполнять, – сказал я.

Шелестюк быстрыми шагами подошел к столу и шустро пролистал документы.

– Это все?

– Да.

– Всегда приятно иметь дело с порядочными людьми, – начал было Шелестюк.

– У меня к вам последний вопрос, – перебил его я. – Вы можете на него не отвечать, но, ответив, вы бы мне очень помогли. Думаю, что как член попечительского совета газеты вы имеете больше информации, чем я, о внутренних делах «Горячей Волги». Меня интересует, как складывались взаимоотношения в руководстве газеты за последние несколько лет?

Шелестюк усмехнулся, глядя в окно.

– Должен вам сказать, что в руководстве этой газеты дела всегда шли негладко. Исключение составлял, может быть, первый этап, этап ее становления, когда она была не слишком большой и не слишком популярной. Тогда учредителями было несколько человек, в том числе и Бомберг. Потом наступил период, когда у газеты начались финансовые сложности, и она была на грани закрытия. Тогда руководство обратилось к администрации города, с тем чтобы она выступила одним из соучредителей. Мы пошли на это шаг, помогли финансово, организационно. Газета в свою очередь помогла нашему мэру снова переизбраться. Финансовое положение газеты стало стабильным, но с тех пор в руководстве начались дрязги. Лидерами газеты были, без всякого сомнения, Бомберг и бывший главный редактор Грищук, которые и определяли ее политику. Производственными делами занимался Кострюков, гуманитарными вопросами – Пыжиков. Но постепенно к этим господам пришло осознание, что стольким медведям в одной берлоге не ужиться. И началась серьезная борьба за единовластие.