Дарья Донцова - Урожай ядовитых ягодок Страница 21

– Вызови врача.

Увидел меня и решил на ходу поменять план.

Зачем ему дискета, отчего он отправлял меня к этой Ларисе? Вполне объяснимо, скорей всего информация связана с его работой, что-то со страхованием. Небось таинственная Лариса – сотрудник «Верико». Почему он нес дискету в потайном кармане? Скорей всего… Тут я забуксовала. Скорей всего что? И кто звонил на автоответчик? Почему убили тетку в розовом? Ее явно приняли за меня! И потом, Жорка-то удрал из больницы! Почему? Он должен был лежать на койке и стонать! И Риту убили, когда Жора уже убежал из клиники!

Полностью дезориентированная, я вошла домой и услышала множество звуков. Из спальни Тамары несся негодующий крик Никиты, из гостиной – женские голоса. Я приотворила дверь в ту комнату, где мы обычно принимаем гостей, и увидела, что она превращена в ателье. Обеденный стол разложен, на нем валяются куски ткани, у окна стоит ножная швейная машинка, возле нее сидит, согнувшись, Света, а на диване самозабвенно роются в журналах Леля и Наташка.

– Откуда машинку взяли? – удивилась я.

– От меня приволокли, – ответила Леля и спросила: – А клетка совпадет?

– Угу, – ответила Света, – не сомневайся.

Я посмотрела на быстро выползающую из-под железной лапки полоску материи и ушла. Так, эта троица помирилась, и, судя по всему, Лелька с Наташкой осядут у нас надолго, скорей всего до тех пор, пока им не надоест надевать обновки.

Выйдя из гостиной, я сунулась к Томочке:

– Как дела?

– Ужасно, – пробормотала подруга, – ест, спит и кричит!

– Правильно, чего же ты хотела, чтобы он картины рисовал?

– Нет, конечно, – вздохнула Тамара, – но он плачет все время, даже тогда, когда дремлет. Я физически устала от вопля, а Сени нет дома, он работает.

– Хочешь, займусь Никитой?

– Да, – с благодарностью ответила подруга, – только его надо выкупать.

– Ерунда.

– Вода должна быть 36,6 градуса, проверь термометром.

– Не волнуйся.

– Потом его следует одеть в тоненькую байковую распашоночку, два чепчика, завернуть в пеленки, памперс не забудь!

– Хорошо, отдыхай.

– А после дать смесь, развести…

– Успокойся, на банке все написано.

– Без комочков.

– Ложись, почитай спокойно.

– Не давай ему плакать, качай кроватку.

Первый раз в жизни мне захотелось ущипнуть подругу.

– Укладывайся и не дергайся.

Тамара вытянулась на постели и, закрывая глаза, прошептала:

– Смотри, горячим не напои, капни смесь на запястье.

Я подхватила кряхтящий сверток и поволокла его в ванную. Выкупались мы без особых проблем, правда, я не знала, следует ли мыть голову с мылом, но, подумав, решила просто поплескать на нее водой. Волос у Никитки пока нет, значит, детский шампунь тут ни при чем.

Кое-как нацепив на младенца распашонки и чепчики, я вытащила упаковку памперсов, раскрыла ее, вынула огромные бумажные трусики и стала обряжать мальчишечку. Странное дело, он проваливался в новомодный подгузник целиком. Штанишки закрывали почти все маленькое тельце, застежки пришлись на грудь, под самыми руками, а маленькие ножки свободно болтались в прорезях. Мне такая конструкция показалась идиотской, ну зачем запаковывать младенца целиком в бумагу? Хватило бы надежно укрытой филейной части. Да еще пояс с липучками, который находился под мышками, оказался слишком свободным. Никитка просто выскальзывал из памперса. Подумав секундочку, я застегнула «Хаггис» поверх распашонок и осталась довольна, теперь ничего не болталось и не елозило.

Намного трудней оказалось справиться с пеленками. Никита сучил ножками, легкая ткань мигом разматывалась. Через полчаса я поняла, что не способна запеленать младенца, но не в моих правилах пасовать перед трудностями. Я схватила широкий бинт, и спустя пару минут Никитка был сначала запеленут, а потом забинтован. Теперь он мог сколько угодно пытаться сбросить с себя фланель и ситец. Широкий бинт оказался великолепным свивальником.

Но младенец не растерялся, он каким-то непостижимым образом ухитрился описаться. Я посмотрела на свою мокрую кровать и освободила мальчонку от пут. Вот вам их хваленые по всем телепрограммам товары для новорожденных! А уж кричат: тепло, сухо, комфортно! Ни фига подобного! У нас все холодно, мокро и неудобно, да и распашонки спереди испачкались.

Пришлось начинать процедуру сначала. Правда, на этот раз я действовала более умело и сразу забинтовала парнишечку.

Смесь он выпил без писка. Концерт начался потом. Не успела соска покинуть ротик, как Никита заорал. Я принялась трясти коляску. Без толку. Вернее, маленький мучитель затихал в тот самый момент, пока я возила его взад-вперед по комнате. Но стоило остановиться, как тут же раздавался негодующий вопль.

Через час у меня онемели руки, я села и попыталась качать мучителя, комфортно устроившись в кресле. Но нет! Хитрое существо каким-то образом просекло, что нянька решила отдохнуть, и завизжало так, что я, мигом подскочив, забегала по комнате. Крик тут же стих. Еще через полчаса я освоила трюк: левая нога толкает коляску, правая рука тянет ее назад, а глаза уставились в книжку. Стало слегка веселей, более того, Никита мирно заснул. Боясь скрипнуть, я на цыпочках дошла до кровати и рухнула на плед. Блаженная тишина окутывала комнату, я не могла даже читать, просто лежала, глядя в потолок. Внезапно раздался крик! Я подскочила вверх и ту же минуту поняла, это не младенец, а кот Сыночек, требующий ужин. Никита спит, слава богу, он не плачет. Но тут дверь распахнулась, и влетела Леля с воплем:

– Вилка, нет ли у тебя часом красных ниток?

– Тише ты, – замахала я на нее руками, – с ума сошла, ребенка разбудишь!

– Извини, – зашептала Лелька, – никак не могу привыкнуть, что у вас теперь младенец имеется.

Но она могла не понижать голоса, потому что по спальне разнеслось пронзительное «А-а-а-а…».

– Вот это голос, – восхитилась Лелька, – просто Елена Образцова.

– Она женщина, – сердито сказала я, толкая коляску, – скорей уж Федор Шаляпин, если сравнивать с великими россиянами.

– Нет, – усмехнулась Леля, – есть такой Дуглас, ну по телику поет, сначала нормально, даже красиво получается, потом как завизжит: «А-а-а-а…» Жуткое дело! Очень похоже Никита выступает, определенно станет певцом.

Я быстро сложила пальцы крестиком, нет уж, не надо. Леля склонилась над коляской.

– Когда видишь маленького, сразу такого же хочется!

– Ну и в чем дело? Кто мешает?

– Издеваешься, да? – рассердилась Лелька. – Близнецы только в школу пошли. Кстати, знаешь, у него жабры на шее!

– Что?! – заорала я, наклонившись к коляске. – Какие жабры? Где? Кошмар!

– Да не у Никиты, – отмахнулась Леля, – а у Дугласа, ну, у певца. Вон вчера в «Экспресске» прочитала, он способен больше пяти минут под водой сидеть!

Я перевела дух и принялась вновь укачивать ребятенка. Жабры! Такое не всякому придет в голову! Молодец, «Экспресс-газета»!

– Почему он забинтован? – спросила Леля.

– Пеленки все время разворачиваются.

Юркина жена рассмеялась.

– Ну ты даешь, давай покажу, как надо завертывать.

– Лучше потом, видишь, заснул, слава богу, или ты уже уходишь?

– Нет, – радостно объявила Леля, – эта Света гениально шьет, такие брюки забацала…

– Эй, девки! – раздалось за спиной.

– А-а-а-а, – мигом закатился Никита.

– Чтоб ты провалился, – накинулась я на Ленинида, – разве можно так кричать в доме, где только что заснул ребенок? Я у тебя ключи отберу, если будешь подкрадываться и орать. На вот, теперь сам его утрясывай!

– Так я забыл про малыша, – начал оправдываться папенька, – из головы вылетело!

– Зачем пришел? – я продолжала злиться. – Поздно уже, ночь почти на дворе.

– Так Светка обещалась из старого пиджака мне жилетку сварганить, – пояснил папенька.

Еще один любитель обновок! Скоро тут будет филиал Дома моделей. Вячеслав Зайцев от зависти все локти себе искусает! Не успела я обозлиться окончательно, как раздался резкий, требовательный звонок. Никитка вновь зарыдал. Вне себя я сунула папеньке ручку от коляски и понеслась к входной двери. Интересно, кому еще Светка пообещала новое платье или брюки?

На пороге стояла совершенно незнакомая худенькая женщина с робким, каким– то кроличьим лицом.

– Уж простите, Христа ради, – завела она, – но я прямо с поезда, документы у меня украли…

Ну вот, теперь попрошайки являются на дом. Пошарив в кармане куртки, висевшей на вешалке, я протянула нищенке горсть мелочи:

– Возьми.

Та вспыхнула огнем:

– Нет, спасибо, я не побираться пришла. Мне нужен Ленинид.

– Кто? – удивилась я, окидывая взглядом бесцветную бабенку, у ног которой устроился жуткий, ободранный чемодан, больше похожий на посылочный ящик, чем на саквояж.

– Ленинид Иванович Тараканов тут? – робко повторила тетка. – Уж извините, коли что не так, мне по справке его адрес дали, только там заявили, будто Ленинид к дочери ушел, и рассказали, как к вам добраться. Простите, коли помешала… А вы случайно не Виола?