Иоанна Хмелевская - Бычки в томате Страница 21

— А эти все здесь до которого числа?

— До сентября, — поспешила я ответить за Алицию, что нисколько не соответствовало действительности. — У Стефа­на тоже отпуск, и он намерен прогостить три недели.

Стефан приезжал всего на три дня, но я сочла необходи­мым вставить свое веское слово, лишь бы не позволить хозяй­ке ляпнуть что-нибудь более похожее на правду. Ибо стоило позволить Мариану только на минутку задержаться, он бы поселился тут навеки, и его уже не удалось бы вытравить ни­какими гербицидами. Алицию же могла исправить только могила: жуткий опыт общения с Марианом ничему ее не на­учил, она продолжала наивно верить, что гостеприимство — превыше всего.

Фрокост, то бишь обед, наконец поспел. Юлия встала с ди­вана и заняла свое место. Семеро человек легко разместились за столом Эльжбета продолжила свои наблюдения. Мариан прервал переговоры о ночлеге и замолк, набрав в рот еды.

— Безмолоко, плиз, — вежливо попросил Олаф, элегантно протягивая пустой стакан.

Ему налили молока, нам что, жалко, что ли? Мариан, со­ставив достойную конкуренцию пану Вацлаву, в одночасье по­кончил с фрикадельками и старательно выгреб ложкой остат­ки соуса из салатницы. Глядя на него, экономный пан Вацлав осторожно приподнял свою салфетку и стряхнул то, что по­казалось ему хлебными крошками, в свою тарелку с фрика­дельками в густом соусе, тщательно все перемешал и съел. Ну и что из того? От приправы из вредителей еще никто уми­рал. Поэтому от ахов и охов я воздержалась.

Алиция вообще ничего не заметила. Мажена, наоборот, глаз не сводила с говорливого гостя, ожидая счастливого мо­мента облизывания столовых приборов, но о происхождении салфетки и насекомного мусора на ней она понятия не име­ла. Меня так и подмывало разнести скорбную весть о страш­ной гибели несчастных насекомых, но я благоразумно от это­го воздержалась. Дернет еще черт кого-нибудь, да ту же Эльжбету, она медик все-таки, броситься спасать жизнь Водолею. Да при чем тут жизнь? Подумаешь, парочка букашек со старой яблони в пищеводе этой вредины!

И тут свершилось чудо. Причем тройное, так как его ис­точником снова стал Мариан. Сначала вредители, они были первыми, уже великое достижение, а потом Мариан вдруг взъелся на Олафа.

— Он что, не может сразу сказать, будет пить молоко или нет? — огорченно выпалил он, с осуждением глядя на шве­да. — Лучше бы пиво хлебал...

Видимо, главной причиной его недовольства было быстрое исчезновение еды со стола, а добавки ему почему-то никто не предлагал. И десерта к кофе тоже не дали.

Пан Вацлав не преминул подхватить злободневную пив­ную тему:

— К сожалению, мы, поляки, не привыкли смешивать пи­во с молоком, поэтому наш неподготовленный пищеваритель­ный тракт может отреагировать на эту смесь самым экзоти­ческим образом...

Но Мариан не позволил сбить себя с толку. Он не наелся, и ему было абсолютно по барабану, кто здесь гость и каков его статус. Поэтом он решил требовать продолжения банкета.

— А вообще-то лучшее и самое дешевое пиво в той забега­ловке, что у озера, — произнес он проникновенным голосом. — Для туристов там сущий рай, а к пиву еще всякую мелочовку вроде сухариков подают на халяву. Могу показать, тут пешком всего ничего, а вы, я так понимаю, на колесах. Там и подъезд удобный, а швед пускай на своем безмолоке сидит, фраер дат­ский. Да они здесь все такие. Ну что, едем? Можем хоть сейчас.

Мне было известно, что в голодном состоянии Мариан мог свернуть горы и убедить кого угодно в чем угодно. Основной удар пришелся на пана Вацлава. Чтобы устоять перед его на­тиском, нужны были годы тренировок и специальная подго­товка, которой, само собой, у впервые видевших его Буцких не было и в помине.

— Там так здорово, — продолжал он соблазнять гостей. — Даже красивше, чем здесь, у Алиции. И воды полно, и такие большие белые плавают, и вообще. И этот, как его, пейзаж, и свежий воздух всем полезно посмотреть...

Пан Вацлав был застигнут врасплох как напором соблаз­нителя, так и его предложением.

— Бензина капля осталась, — предпринял он последнюю попытку к сопротивлению. — На остатках доехали...

— А тут рядом есть заправка, да еще подешевле многих...

— Шампусик, ты как? — с надеждой в голосе спросил пан Вацлав.

Юлия, наконец, заметила пристальный к себе интерес Эльжбеты и слегка изменилась в лице.

— Может, в самом деле? — неуверенно произнесла она. — Но я такой прогулки не выдержу. Извините.

— Так я же говорю, на машине, — продолжал гнуть свою линию Мариан.

— Ну, тогда ладно... Тем более если покажешь, как ехать...

— Проще простого!

Юлия подчеркнуто сдержанно встала, а Мариан бросился к своему рюкзаку и поднял его с пола с таким решительным видом, будто тот собирался оказать ему яростное сопротив­ление. Все трое вышли.

В воздухе повисло напряженное молчание, длившееся до­вольно долго после того, как стихли звуки отъезжавшего ав­томобиля супругов Буцких. В абсолютной тишине Мажена со­рвалась с места, вылетела из дома, притормозив только у ка­литки, осторожно выглянула на улицу и вернулась назад уже нормальным аллюром.

— Невероятно! Уехали...

Все ошеломленно молчали еще несколько секунд.

— Дайте мне кофе! — воскликнула Алиция, поднимаясь со стула.

Мажена метнулась на кухню:

— Кофе? Сиди, уже варю! Все, что хочешь! Хоть звезду с неба! Видишь? — Это было сказано уже в мой адрес. — Вовсе и незачем было сплевывать три раза. Прав народ: нет худа без добра! Чудеса, да и только!

— А я сейчас вспомнила, что у Алиции уже было в руках мороженое, — поддержала я предыдущего оратора и развила ее мысль: — Уверена, что она собиралась взять его наверх, но я сбила ее с панталыку бараньей ногой, и она сунула все назад в морозилку. А то был бы у нас десерт со взбитыми сливками и наше чудо накрылось бы медным тазом. Тройное чудо!

— Точно, — мрачно подтвердила Алиция. — Вышло все гру­бо и бестактно.

— С мороженым? — удивилась Мажена, подавая ей ко­фе. — Или ты о чуде?

— Спятила? При чем тут мороженое и ваши чудеса! Я про их отъезд с этим недоделанным Марианом. Мороженое и вправду спрятала по ошибке, но я в жизни так себя не вела! Ума не приложу, что теперь делать.

Мне никак не удавалось встрять со своей прекрасной но­востью, так как Эльжбета оторвалась от Олафа, который из всего происшедшего и трепотни Мариана не понял ни слова. Но странность ситуации он почувствовал и на всякий случай сидел тихо. Эльжбета попыталась наскоро растолковать ему, что случилось, и с не свойственной ей горячностью напусти­лась на Алицию:

— Ты совсем чокнулась? Она что, тебе в подвале ничего не рассказала, о чем я им говорила?! И мне теперь придется по-новой?!

— Нет, — дружным хором ответили я, Алиция и Мажена, после чего слово взяла Алиция:

— То есть, да, рассказала. Вкратце.

— В подробностях времени не было, — поспешила я оп­равдаться.

— Да уж. Змеи и летучие мыши помешали...

— Не мне, а тебе!

— Господи! — простонала Мажена, крутящаяся в кухне с кофе и чаем для всей компании, — и когда вы перестанете ссориться?!

— Мы вообще никогда не ссоримся, — заметила поучи­тельно Алиция. — А сейчас вспоминаем исторические моменты. И несмотря на препятствия в виде фауны, я все же по­няла, что с этим павианом дело нечисто.

— Нет, вы только посмотрите, группа авторучечников раз­растается! Кстати, это у павианов такая красная задница?

— У них самых.

— А я думала, что у гамадрилов, — удивилась Мажена.

— У гамадрилов разноцветная. Борода и что-то там еще. За­была, каких цветов. Если хотите, могу прямо сейчас проверить...

Она начала было приподниматься с места, но ее остано­вили:

— Не надо, сиди спокойно. Сойдет и павиан.

— Вымеем моросено? — задал неожиданный вопрос Олаф, прерывая зоологическую тему столь радикально, что мы не­которое время ошалело молчали.

Мороженое со всего размаху вклинилось в нашу беседу.

— И взбитые сливки, — пискнула я.

— Битые? Бить? Бей в морда! — поделился боевыми вос­поминаниями о пребывании в Польше задиристый потомок викингов.

— Я же говорила, не обращайте внимания...

— Надо же, как здорово у него это выходит!

— Вымеем морожено. Битые морда.

— Какой дурак стал учить его польскому?

— Ладно, давайте схожу в ателье и принесу... — неуверен­но начала Алиция, снова делая попытку стать.

На этот раз вскочила я.

— Сиди ты и не рыпайся, ради всего святого! Я смотаюсь в магазин и принесу заодно и взбитые сливки. Делов на две минуты. И она пусть тоже, наконец, сядет, а то мотается по кухне, как заведенная! Ведь вы же ничего не знаете, а если я не расскажу, то лопну!

Я соврала. Покупка десерта заняла четыре с половиной минуты. Когда я вернулась с товаром, Эльжбета висела на те­лефоне, и опасность лопнуть возросла в несколько раз. Эльжбета взглянула на меня: