Дарья Донцова - Лампа разыскивает Алладина Страница 22

Олеся изо всех сил старается вытащить несчастную сестру из пучины пьянства. Она покупала ей лекарства, водила на кодировку. Алла вроде соглашается лечиться и даже после воздействий ведет два–три дня трезвый образ жизни, но затем ей на улице попадается коляска с младенцем, и у нее начинается истерика. Чаще всего она бросается к повозке с криком:

– Мой сыночек! Дай я тебя поцелую!

Перепуганные матери спасаются бегством, а Алла бредет к ларьку. Деньги на спиртное ей дает Олеся, и делает она это по единственной причине: один хороший доктор сказал старшей сестре:

– Если человек определенное время сильно пил, то лишить его одним махом алкоголя никак нельзя, может сердце остановиться. Снижайте дозу постепенно, от бутылки до пятидесяти граммов, а там посмотрим.

Вот Олеся и пытается выполнять указание врача, урезает дотацию, чтобы сестра меньше брала горячительного. Только Алла по-прежнему каждый вечер валяется пьяная в лохмотья.

– Сейчас мне в голову пришло, – воскликнула Олеся, – вдруг ее Мария Кирилловна спаивает? Надеется, что докушается внучка до смерти!

– Значит, – осторожно поинтересовалась я, – Алла не могла украсть коляску! А похитить малыша?

– Нет, – уверенно ответила Олеся, – на такое она не способна. Расцеловать, подержать на руках может, но заниматься киднепингом – нет, ни за что не станет, хоть осыпь ее золотом.

– Откуда же у нее коляска? – протянула я.

– Самой интересно, – пробормотала Олеся. – Вот что, посиди тут спокойненько, ладно?

Я кивнула, девушка убежала в коридор и пропала.

Глава 13

Прошло, наверное, полчаса, пока Олеся вернулась назад. Вместе с ней, пошатываясь, вошла и Алла.

– Вот сюда садись, – велела старшая сестра.

Младшая обвалилась в кресло и мелко затряслась.

– Горе ты мое, – безнадежно протянула Олеся, – сейчас какао сварю.

– Н-н-не надо, – застучала зубами Алла, – меня стошнит.

– Тебе следует согреться, – настаивала Олеся, – вон, колотун разбирает. Не хочешь какао, ладно, тогда чай, крепкий, с лимоном!

– Л-лучше в-водки, – прохрипела Алла, – совсем чуток, для поправки.

Олеся горестно вздохнула, потом открыла холодильник, вытащила бутылочку пива и сунула сестре.

– На.

Трясущимися руками Алла поднесла емкость ко рту.

– Эй, – напомнила я, – ты забыла ее открыть.

Олеся сняла с крючка изогнутую железку, но в этот момент Алла ловко, зубами, сдернула пробку и задрала вверх голову.

– Клыки даются человеку один раз, вырастают лет в десять, и потом их беречь надо, – растерянно сообщила я, – если так использовать челюсти, то к сорока годам придется вставные покупать.

Алла хрипло засмеялась.

– Мне столько не прожить, и слава богу. Вот бабка, та пять сроков протянет. Очень себя любит, витамины постоянно жрет. Еще пива нет?

– Хватит, – твердо ответила Олеся.

– Ладно, – легко согласилась Алла.

– Ты коляску продавала? – резко спросила старшая сестра.

– Какую? – вытаращила глаза Алла.

– Детскую, синюю в белый горошек, – быстро подхватила я нить разговора.

– Э… э… – забормотала пьянчужка, – может, и случилось такое, не скажу точно! Дело-то когда было, кажется, на прошлой неделе!

– Значит, толкнула коляску, – резюмировала я, – и помнишь о совершенной сделке.

– Нет, – живо открестилась Алла.

– Не ври! – обозлилась я.

– Она просто не может сообразить, о чем речь, – пришла на помощь сестре Олеся. – Алла, тебя никто ругать не собирается, скажи только, коляска пустая была? Или там ребеночек лежал?

– Мальчик, – добавила я, – совсем крохотный!

Глаза Аллы остекленели, лицо превратилось в маску, прижав кулаки к груди, она стала раскачиваться из стороны в сторону, потом по худым щекам потекли слезы.

– Он умер, – забубнила она, – маленький… ручки… ножки!

Олеся с укоризной взглянула на меня, потом обняла сестру за плечи и, четко выговаривая слова, сказала:

– Где ты нарыла коляску?

– Там, – ткнула Алла рукой в сторону окна.

– На улице?

– Да.

– И в каком месте?

– Не помню.

– Попытайся сосредоточиться.

– Мне дали. Пустую. Совсем, – отрывисто стала говорить Алла. – Она стояла. Долго. Ненужная она ей. Я продала хорошим людям. Мне такая ни к чему. Детей нет. Умер он, мальчик!

Я подскочила над стулом.

– Так внутри все же находился младенец!

– Нет. Он умер. Давно, – спокойно сказала Алла, потом вдруг вскочила и заорала на Олесю: – Дай водки скорей! Плохо мне!

Старшая сестра вспуганной кошкой метнулась к холодильнику, вытащила чекушку и поставила на стол. Я отвернулась. Пьяница-мужик отвратителен, но алкоголичка-женщина еще страшней, сейчас очень неприятно смотреть на Аллу. Конечно, ее детство и юность нельзя, наверное, назвать счастливыми, она росла без родителей, с бабушкой, которая постоянно шпыняла девочку. Но, с другой стороны, сирот в нашей стране много, кое-кто обитает в приютах, если вспомнить об этих несчастных детях, то Алле еще повезло, она воспитывалась дома. И, увы, кое-кому из женщин пришлось перенести смерть детей, ужасное испытание, но ведь большинство возвращается после него к нормальной жизни, а Алла предпочла утопить себя в бутылке. Наверное, она бы и без горя стала пропойцей, просто придумала себе причину, которая оправдывает ее пьянство. Есть у нас с Катей одна такая знакомая, той, чтобы схватиться за рюмку, много не надо. Наступил кто-нибудь в метро на ногу – и готово, глотает «огненную воду», чтобы заглушить стресс.

По кухне понесся храп, Алла заснула, неловко опершись о стол.

– Ну, теперь больше ничего не узнать, – горько сказала Олеся, – уносит ее сразу, много не требуется. Одного не пойму, ну велел мне доктор уменьшать дозу, и что? Раньше и пол-литра ее не забирало, а сейчас чайной ложки хватает! В чем смысл понижения количества потребляемого, а?

Я пожала плечами.

– У меня совершенно нет опыта общения с алкоголиками.

– Считай, тебе повезло, – скривилась Алла.

– Можно я завтра приду?

– В принципе да, я сейчас в отпуске, но только зачем? – буркнула Олеся. – И так все понятно. Думаю, ты знаешь, как дело обстояло?

– Говори.

– Женщина пошла в магазин, – принялась фантазировать Олеся, – с коляской в торговый зал не пропустили, она ее у входа и оставила. А младенца, естественно, с собой прихватила, тут Алла мимо шла, ну и…

– Сперла коляску, – закончила я, – и продала за сто рублей. Зря ты ее честной считаешь!

Олеся горестно подперла рукой щеку.

– С ней впервые такое! Никогда чужого не возьмет.

– Алкоголь меняет личность не в лучшую сторону.

– Может, женщина сама ей коляску отдала? – приободрилась Олеся.

Я усмехнулась.

– Отличная идея. Значит, катила себе ребенка, увидела Аллу и решила: вот бедная пьяница, пусть повозочку возьмет и продаст, ей на водочку хватит.

Олеся опустила голову.

– Ну, не так, конечно.

– А как?

Она молча смотрела на стол.

– Украла твоя Алла коляску, – резюмировала я, – ну-ка разбуди ее!

– Зачем?

– Пусть вспомнит, где орудовала. Если возле магазина, то у какого? Там должны иметься свидетели, кто-то видел Олю с младенцем. Мне сгодится любая ниточка.

Олеся стала трясти Аллу, но безрезультатно. Младшая сестра только мычала, не раскрывая глаз.

– Лучше завтра, – наконец выдавила из себя Олеся, – подходи к одиннадцати утра.

– Она по новой к этому времени не накушается?

– Нет, – помотала головой Олеся, – Алла обычно в этот час умывается, а потом на работу топает. Возле метро харчевни стоят. Алла там полы моет, ее за это кормят и денег дают. Странно, однако!

– Что?

– Знаешь ведь, как мужчины себя в таких обжорках ведут, – задумчиво ответила Олеся, – бросят сумки, пиво возьмут с креветками и давай ля-ля, про портфели забудут. И вот, на днях, Алла приходит и приносит триста долларов.

Олеся очень удивилась, увидев у сестры подобную сумму.

– Где взяла? – с некоторым испугом спросила она.

Алла заулыбалась.

– Дядька в рыгаловке пакет забыл, а я нашла и нос внутрь сунула, думала, может, там документы лежат. Чуть не умерла, когда содержимое узрела. Там деньги, в пачках, и ежедневник. Слава богу, на первой странице все его координаты имелись. Имечко у него, не поверишь, Богодасыср! Позвонила я растеряхе, он принесся, благодарил жутко и во, три сотни отсыпал. Спрячь их, Олеся, а то пропью ведь. У тебя целее будут. Теперь стану на отдельную квартиру собирать, от бабки съехать хочу, достала она меня.

– С твоей зарплатой, чтобы на один квадратный метр накопить, надо год, не разгибаясь, пахать, давай лучше тебе одежду купим, съездим в выходной на рынок, – предложила Олеся.

– Не, – уперлась Алла, – затырь. Может, еще и у меня праздник случится, заработаю деньжонок…

– Богодасыср, – медленно повторила я, – Богодасыср Олимпиадович Ласкин… Наверное, это он.