Маргарита Южина - Свадебный марш на балалайке Страница 22

Рассказ закончился вместе с очередной сигаретой.

– Теперь вы видите, как мне нужна помощь толкового адвоката! – с жаром воскликнула покинутая супруга и с чувством заломила руки.

Дусик что-то медленно подсчитывал у себя в голове, ставил брови домиком и теребил галстук. Ирину убили неделю назад…

– А когда вы приходили в магазин? – наконец спросил он.

– Ну когда… Так, подождите, сейчас подсчитаю…

Неожиданно ожил Яшенька в порванных штанах:

– Лизонька, ну чего считать, ты меня просто обижаешь! Это же двадцатого марта было, в мой день рождения! Мы еще с тобой поехали подарок мне покупать, а ты говоришь, подожди, мол, сейчас в ЦУМ забегу, там мне одной мерзавке надо лохмы выдернуть. Ну?

– Ой, хи-хи, и правда! – счастливо всплеснула руками хозяйка. – Точно – двадцатого марта это было! Вот ведь у меня уже все из памяти вылетело, а у Яшеньки… Вы не представляете, какой это мужчина – Яшенька! У него только вид идиотский, а сам он…

Дуся не слушал, какой распрекрасный на самом деле идиот Яшенька, он вспоминал, какого числа была убита Ирина Плюшкина. Выходило, что десятого апреля. А в магазин к ней прибегала Елизавета двадцатого марта. Значит, в момент убийства Сюсин Денис Валентинович уже находился в милиции и мстить за документы не мог. Интересно, а сама Елизавета не могла Ирину машиной сбить?

– А чем вы занимались десятого апреля? Вспомните, пожалуйста. – Дуся сделал очень серьезное лицо, какое он видел по телевизору у следователя, и даже попробовал закурить сигарету Елизаветы Викторовны.

– Ой, да что вы! – брыкнула сухонькой ножкой хозяйка. – У меня такой насыщенный график… Разве я могу припомнить…

– Но десятое было на этой неделе! – закашлялся Дуся и затушил сигарету.

– Ну так что ж! – лучилась дама. – Ах, милый друг! Если бы вы знали, сколько всего произошло на этой неделе…

Яшенька опять обрадованно выпучил глазки, вскочил и даже забыл про лопнувшие брюки.

– Лизонька! Ну как же! Десятое апреля! Это же день рождения моей жены! Как же ты не помнишь?! – Он уселся напротив Дуси и стал с выражением рассказывать: – Десятого апреля день рождения моей супруги. Она, естественно, назвала в гости всякую там родню, знакомых всяких, ну и сидит, меня ждет. Я как раз в гараж за картошкой отправился, а Лизонька мне говорит, чего, мол, ты с кулями потащишься, давай я тебя на машине доброшу. Я ведь не дурак, я согласился! Ну и Лиза, как оказалось, не дура, чего она меня развозить станет! Короче, ни до какого гаража мы не доехали, а приземлились в этой самой квартире. Ну чтобы здесь, вдвоем, в уютной обстановке, отметить годовщину моей супруги. Все шло замечательно, пока Фаина Григорьевна, это жену мою так зовут, пока она сама к нам не заявилась. Уж не знаю, кто ей адресок Лизоньки нашептал, но она сюда прибыла и устроила здесь тихую Варфоломеевскую ночь. Лизонька! Ну неужели ты не помнишь? У меня еще вот, видите, синяк не сошел на скуле и здесь вот, на затылке, вмятинка осталась. А Лизоньку тогда от страха медвежья болезнь прихватила. Помнишь, Лизок? Я с тобой говорить – ты в санузел! Я к тебе – ты опять в санузел? Ну?

В планы Лизка, видимо, не входило вспоминать такие пикантные подробности, потому что она подобрала губы в нитку и сурово обратилась к Дусе:

– Вы знаете, у него не только вид идиотский, я только сейчас это заметила, – кивнула она на любовника. – А вообще, к моим семейным делам это никакого отношения не имеет. Во всем виновата эта коза Ирка. Она страсть как любила старых мужиков и всегда умела их потрошить.

В двери робко позвонили, и этому звонку обрадовались все: Дусику уже не о чем было расспрашивать, Елизавета Викторовна стремилась остаться наедине с недалеким Яшенькой, а тот то и дело по-кроличьи дергал носом и все ближе продвигался к столовой.

На пороге стояла Ксения, про которую все благополучно забыли, и переминалась с ноги на ногу.

– Передайте Евдокиму, что я машину отгоню за дом, а то я здесь весь проезд загораживаю, – нерешительно проговорила она, заглядывая через плечо хозяйки в комнату.

– Нет-нет! Я уже освободился, – поспешно подскочил Дуся и стал раскланиваться. – Большое спасибо, вы нам очень помогли. Буду рад встретить вас снова.

– Погодите! – возмутилась Елизавета Викторовна. – А документы? А квитанцию? Так вы беретесь за дело моего мужа?

Дуся совсем позабыл, что является в данный момент адвокатом, решительно поправил очки и сказал:

– Я подумаю. Это оч-чень запутанное дело. Я приду к вам завтра. Или послезавтра. Вот, я вам телефончик напишу, если что – звоните.

Он чиркнул номер и выскочил за дверь. Ксения поспешила следом.

– Зачем ты дал наш телефон? – бурчала она. – Еще не хватало, чтобы она названивала нам с утра до ночи.

– Это не наш, это телефон нашей районной милиции, – пояснил Дуся и набросился на девчонку: – А ты чего принеслась? Не могла просто так машину отогнать? А если бы ты нарушила ход допроса?

– Я просто боялась, что они с тобой что-то сделали, – виновато вздохнула Ксенияа. – О чем ты мог ее допрашивать так долго?

Дуся не ответил. Он уселся в машину и только тогда пересказал все, что ему удалось выяснить. Не сказал только того, что Ирина была очень охоча до зрелых мужчин. Почему-то об этом у него не повернулся язык ей сообщить.

– Выходит, она не могла толкнуть Плюшкину под машину, – задумчиво проговорила Ксения.

– Это еще не факт! – заносчиво дернулся Дусик. – Да, конечно, десятого числа их с Яшенькой накрыла супруга этого недоноска. Но так ведь она потом утащила муженька! А в это время Елизавета Викторовна осталась одна. Она вполне могла прыгнуть в машину и понестись мстить сопернице. Так что вполне может быть, что…

– Не может! Ты сам говорил, что у Сюсиной после нежданной гостьи открылась медвежья болезнь. А я тебе скажу, что ни одна женщина не выйдет из дома при такой неприятности. Это уж можешь мне поверить, – заявила Ксения и вильнула машиной, обгоняя «КамАЗ».

Ночью Дусе не спалось. То ему было жарко, и он вскакивал и открывал форточку, то он покрывался мурашками и бежал форточку закрывать, то ему казалось, что в комнату прокралась собачонка и мечтает его загрызть, когда он задремлет, то нестерпимо чесалась пятка правой ноги, а то вдруг ни с того ни сего мучила жажда. Он вертелся, словно баран на вертеле, и вдруг понял – ему надо поговорить с Алексом! Ведь это же понятно – мутит мужик. Стоит только вспомнить, какими глазами он тогда на Дусю уставился: «Вы живы?» И еще эта кассета! Если Ксения говорит, что порка Дуси – это обычная дамская шалость, то зачем тогда Алекс у себя ее хранил в бюро? Нет, даже не так – зачем он вообще это все записывал?

Дуся еще немного поворочался. Нет, надо заявиться к Алексу прямо сейчас! Во всем белом, в этой ночной сорочке Марфы Николаевны, черт, почему ему до сих пор не купили пижаму?! И вот тогда Алекс напугается… он обязательно должен напугаться, уткнется породистой головой в плечо Дуси и признается, что это он, подлец такой, сунул-таки девчонку под колеса!

Дуся тихонько выбрался из постели, осторожно нащупал ногами тапки и подался на этаж к хозяевам. Времени было уже много, или так казалось Дусе, потому что мама приучила его ложиться в десять, и сейчас, когда даже мамы рядом не было, в половине десятого он уже начинал отчаянно зевать, а в пятнадцать минут одиннадцатого всегда спал глубоким сном. Сейчас он мучился бессонницей, но, видимо, не только он, потому что из кабинета Алекса доносились голоса. Говорили двое – Ксения и Алекс. Дуся прокрался совсем неслышно, только споткнулся один раз о напольную вазу, но та упала на ковер и большого шума не наделала. А может, супруги так были увлечены беседой, что не обратили внимания на вдруг возникший шум.

– Ты заигралась! – повышенным тоном выговаривал Алекс жене.

– Ну миленький, ну ты что – ревнуешь? – котенком мурлыкала Ксения.

– Не смеши меня. Но ты о нем подумала? У тебя были такие святые планы – сделать из парня настоящего охранника, и что? Это не охранник! Это тюфяк! Ты таскаешься с ним целыми днями, ты уже забросила работу, забросила меня, ты даже свою собачонку бросила! С ума сойти! Сегодня я ее выгуливал! Опомнись! Возьми себя в руки и не делай глупости. И потом – он же запросто может в тебя влюбиться! И что нам тогда прикажешь делать?

– Не ругайся. Ну какая влюбленность. Просто он умеет меня лучше успокоить. С тобой мне сейчас трудно, а с ним легче. Ты ведь никогда Ирку не любил, а мне сейчас тяжело… она погибла.

– Да знаю я!

– Откуда? Откуда ты знаешь, что она погибла? – голос Ксении звучал настороженно.

– Я знаю, что тебе тяжело сейчас. Я знаю, что никакой влюбленности. А что ты говоришь, Ирина погибла? – фальшиво удивился Алекс. Даже Дуся почувствовал в его голосе фальшь.

Однако Ксения, видимо, ничего подозрительного не услышала, потому что стала рассказывать супругу все, что ей было известно.