Зяма Исламбеков - Дела адвоката Монзикова Страница 22

– Иван Алексеевич! Попробуй-ка срочно созвать президиум.

– Прямо сейчас? – с изумлением спросил молодой управделами.

– Да! И, побыстрее, пожалуйста! – Иван Петрович встал из-за стола и подсел к Монзикову. Достал пачку дорогих сигарет, зажигалку и предложил Александру Васильевичу.

– Если будете выходить на улицу, то купите, пожалуйста, «Аргументы и Факты»! – бросил Монзиков вдогонку выходившему из президентских апартаментов управляющему делами.

– Александр Васильевич! А какие у Вас с собой есть документы?

– Диплом, паспорт, трудовая книжка, выписка из приказа.

– Знаете, в нашей коллегии работает ни одна сотня адвокатов, но таких как Вы, еще не было!

– Это – да! Кстати, есть у меня несколько хороших подруг из следствия, которые могут за вознаграждение подбрасывать клиентов. Догнал, а?

– Александр Васильевич! У любого адвоката есть такие следователи! – и Иван Петрович, вставая, дружелюбно похлопал Монзикова по плечу.

Через 40 минут состоялся внеочередной президиум коллегии адвокатов. Решался один, но важный вопрос – прием в члены коллегии адвокатов Монзикова Александра Васильевича.

Через два часа, после заседания, молодой адвокат Монзиков звонил от секретаря Наташи к себе домой. Икая от счастья, Александр Васильевич жене сообщил радостную новость, – он стал адвокатом.

Первое дело Монзикова

На следующий день Монзиков пришел на свою новую работу. Он сильно удивился, увидев среди адвокатов бывших сотрудников милиции. Несмотря на то, что в следствии он проработал недолго, многих он узнал безошибочно.

Не долго думая, Александр Васильевич подошел к Власикову и фамильярно хлопнул его по плечу.

– Здорово! – восторженно приветствовал Монзиков бывшего коллегу по 34-му отделению милиции. – Давно здесь?

– А, Монзиков!? – не то обрадовано, не то с легким испугом произнес Власиков. На лице застыло жалкое подобие улыбки бегемота.

Представьте себе толстого, очень сального индийского бегемота трехлетку. А теперь мысленно сделайте из него Власикова. Все-таки работа в милиции стороной фигуру не обходит. Не только гаишники, но и доблестные следователи, овировцы и многиемногие другие специалисты очень любят вкусно поесть, на халяву, разумеется. А к этому делу надо добавить винцо, водочку, пиво. И так каждый божий день, из года в год. Ну, разве что в месяц случается один-два выходных. Либо жена не дает, либо организм не принимает. Он ведь не железный! Вот и растет трудовая мозоль, вот и «обабивается» мужицкая задница. От постоянного безделья трудовые навыки, если они когда-либо были, утрачиваются напрочь.

Кто самый несчастный? Это уволенный без пенсии милиционер. На службе он имел власть, деньги, халяву. А на гражданке – власть, но у его начальника. Деньги, которые надо еще суметь заработать. Халява теперь уже в прошлом. Халява кончается тогда, когда изымается красная книжечка, называемая служебным удостоверением. Самые счастливые мгновения обволакиваются в прозаические радости, которые случаются сначала нечасто, потом редко, а затем и вовсе пропадает всякое желание смотреть на окружающий нас мир и просто радоваться жизни. Радоваться тому, что ты есть. Что есть солнце, что есть небо, есть деревья и озера. Что есть жизнь. Ходят среди нас такие уродцы и ворчат, ворчат, ворчат. От малого достатка вместо былого роскошного животика и холеных щечек с детским румянцем остаются, как правило, складочки и морщиночки. Вместо уверенной и горделивой поступи появляется услужливость и покорность. Иногда, но редко, походка делается не в меру наглой. И стоит только нарваться на какого-нибудь лихого парня, как вся крутизна исчезает в один миг. Ведь за душой-то ничего-то и нет.

Душа болит постоянно, а голова – гораздо реже. Некоторые полагают, что это – от полного отсутствия всякого присутствия. Другие считают, что просто нечему болеть. Не знаю, кто прав, кто ошибается!? Могу сказать только одно, что лица у большинства из «бывших» не обезображены интеллектом. Зато вместе с ущербностью всегда есть какая-то желчность, неудовлетворенность. Большинство бывших всегда винят своих врагов. Кто же вдруг станет искать причины в себе?

Власиков уволился из органов примерно с полгода тому назад и теперь вел только уголовные дела. Он находился в таком состоянии, когда клиенты еще не шли к нему табуном, а редкие телефонные звонки не давали надежд на потенциальные договоры и хорошие заработки. А ведь как только адвокат заключил договор, так сразу начинается процесс доения. Сначала идет предоплата, затем появляются транспортные и прочие расходы, затем, вдруг, оказывается, что дело-то весьма и весьма сложное и требуется дать одному, другому, третьему. Список берущих часто превышает разумные пределы в 20-30 раз. И тогда клиент начинает «соскакивать», т. е. уходить в кусты, или, проще говоря, отказывается от адвокатских услуг. Возникает паника. Адвокат начинает запугивать клиента. Бывают даже случаи, когда испуг переходит в инфаркт. Вот интересно, а бывает наоборот? Еще как бывает!

И было все это в середине 90-ых. Еще не было 18 августа 1998 г., когда киндер-сюрприз прилюдно констатировал бессилие власти и финансовую несостоятельность правительства. Именно тогда полным ходом шла прихватизация. Малиновые пиджаки, пейджеры были также модны как нынче мобильные телефоны и DVD.

Но об этом Монзиков пока ничего не знал. Он знал лишь то, что ему позарез нужны были деньги. Пенсия-то откололась мизерная, по его представлениям, а желания его всё росли и росли.

– Серега! Ну, как оно ничего? А? – Монзиков радостно улыбался, ковыряя левым мизинцем в ухе.

– А у тебя что? Проблемы? – Власиков уже начал было радоваться потенциальному клиенту, т. к. знал, что просто так в коллегию никто не приходит.

– Ха, это у тебя я вижу проблемы! Я правильно говорю, а? Кстати, если тебе нужен хороший адвокат, то имей ввиду меня! Догнал?

В одну-две секунды, максимум в три, Власиков посерьезнел и стал периодически, важно и старательно надувать щеки. Нет, он не тужился. Вовсе нет. Только выглядело все весьма и весьма нереально. Представьте себе хомяка, прожевавшего все защечные запасы. Во рту – ничего, а щеки – висят за спиной, болтаются. И чтобы они не били по шее, приходится постоянно их надувать. Надул – выдул, надул – выдул и т. д. Вид у барсука солидный, важный. Но выдают бегающие по сторонам глазки, ищущие какую-нибудь добычу.

Власиков отличался тем, что старался изобразить полное равнодушие. Корм искал уже крохотный мозг. Трудно себе представить, но мысли скакали с одной извилины на другую, постоянно спотыкались, падали. Мозговая суета отражалась на глазах, губах, кончиках пальцев рук.

У Монзикова возникшая надежда быстро подзаработать на Власикове начинала крепнуть. Однако отвердеть она так и не успела.

– А у тебя, случайно, нет лишнего клиентика по убийству или групповухе? – Власиков как-то робко поинтересовался у Монзикова.

– Да ты чего? Я сам хочу взять сегодня пару-тройку дел, чтобы деньжат срубить по-легкому.

И тут у Власикова родилась коварная мысль. Он решил сыграть с Монзиковым нехорошую шутку. Вот уже несколько дней подряд в коллегию приходит одна пенсионерка, проживающая в коммуналке. С соседями она судится по всяким пустякам. Одевается всегда очень солидно, респектабельно. Говорит красиво, правильно. Одним словом, располагает к себе с первой же минуты. И бедные адвокаты – те, что из молодых – клюют. Заключают договоры. Но что интересно, денег с бабульки они не получают, а работу делают. Когда начинают понимать, что с нее денег им не получить, расторгают договор. Иногда бабуля жалуется, иногда – нет. Когда как.

И вот Монзикова подвели к этой бабуле.

– Ну, здравствуй, рыбонька! – Монзиков погладил по голове бабулю так ласково, что хотевшая было закричать, бабуля только разинула челюсть, да так и осталась стоять с раскрытым ртом. Когда оцепенение прошло, бабуля чуть заикаясь что-то пролепетала: то ли здравствуйте, то ли еще что-то.

– Извините, пожалуйста, а Вы – адвокат? – бабуля начинала приходить в себя.

– Да! А ты как думала? Давай лучше потолкуем о твоих делах! Ну, давай, выкладывай.

Монзиков очень быстро сориентировался: взяв галантно бабулю под руку, вошел в чуть приоткрытую дверь небольшого, но хорошо обставленного кабинета, и сев на здоровенный, черный стол, достал пачку сигарет и спички. Пятая попытка зажечь спичку не увенчалась успехом и Александр Васильевич начал ею чиркать по абсолютно чистой тефлоновой поверхности стола. Когда сломались несколько спичек и на столе появился от них большой белый след, Монзиков подошел к окну и что-то, бормоча себе под нос, повторил чирканье уже по стеклу. Убедившись в тщетности процедуры, Александр Васильевич достал несвежий носовой платок и смачно высморкался. Наступила пауза, которая была прервана радостным криком адвоката.