Наталья Александрова - Игра на нервах для одинокого ценителя Страница 23

Что я узнала про Аллу из рассказа любопытной хозяйки Дуси? Да ничего особенного. Я не узнала, кто такая Алла, откуда взялась, где жила раньше, кем работала, есть ли у нее родственники. Где-то Ленин сосед Юрий Сергеевич Аллу подцепил, влюбился, да так сильно, что развелся с женой и женился на Алле. Судя по моему с ней разговору, Алла тоже очень его любила.

Но прежняя жена никак не могла успокоиться, все рыскала вокруг, вынюхивала, расследовала. И нашла про Аллу такую информацию, что сумела заронить в душу влюбленного мужчины большие опасения. Он поверил во все, развелся, причем опять-таки не сказал ей настоящей причины, а придумал, что возвращается к той, первой жене – старая, мол, любовь не ржавеет или та, первая, ему больше подходит… Все это я знаю из беседы с рыдающей Аллой. Я тогда спросила: «Муж что, другую завел?» А она усмехнулась криво и ответила, что да, вроде того… Осторожный человек Юрий Сергеевич, побоялся напрямую разговор вести – так, мол, и так, узнал я про тебя такие вещи, что жить с тобой дальше никак не могу…

Что же такое особенное стало ему известно про Аллу? Кто она такая? Судя по последующим событиям, она замешана в каком-то крутом криминале, за то ее и убили.

Я вздрогнула от неожиданно возникшего предположения. Уж не Людмила ли Николаевна, нынешняя жена своего прошлого мужа, подсуетилась с убийством соперницы? А что, ей от смерти Аллы только выгода – муж снова с ней. Но нет, я же была там и хорошо слышала, как Алла говорила со своим убийцей. Это, несомненно, был мужчина, я слышала его голос и видела ноги в черных кроссовках.

Алла была женщина опасная и решительная, никого не боялась. Одну только слабость имела – мужа сильно любила. Я вздохнула – вот бы кого расспросить! Уж он-то все знает…

Но куда там, нынешняя жена, Людмила Николаевна, стережет его получше служебной собаки! Мне туда ходу нет…

И получается, что наговорила соседка много всего, а полезной информации – с гулькин нос! Хотя, пожалуй, один интересный факт все же был. Людмила Николаевна в разговоре с мужем упомянула какое-то «мамлеевское дело». Алла, дескать, точно в нем была замешана. Раз дело – стало быть, криминал. Оттого я и решила поискать в Интернете – если громкое дело, то наверняка про него в газетах писали и по телевизору говорили.

Через некоторое время я выяснила, что «мамлеевское дело» получило свое название вовсе не от человека по фамилии Мамлеев, как я сначала подумала, а от названия деревни километрах примерно в двадцати пяти от Петербурга. Там шесть лет назад был серьезный пожар. Не в самой деревне, а чуть поодаль, в особняке, который построил крупный криминальный авторитет Федор Кротов по кличке Серый. Пожар был очень сильный, но его удалось быстро потушить. Вроде бы никто не пострадал. Была фотография особняка, сделанная до пожара. Я вывела ее на экран и застыла в удивлении.

Это был не особняк, а целый дворец. Огромное здание, светло-голубое, с белоснежными колоннами и пилястрами, широкая каменная лестница спускается к речке и заканчивается причалом. А сзади, на горке, виднеются золотые купола белоснежной церкви. Ну, просто не Мамлеево, а настоящий Версаль или, скорее, Царское Село! И вот, поди ж ты, загорелось у них что-то. И какое отношение к этому пожару имела Алла? Кухаркой у них работала и забыла газ выключить? Или у нее в комнате проводка загорелась?

Это вряд ли. На кого Алла совершенно не похожа, так это на прислугу. Даже на бывшую. И из-за чего же тогда шум? Сказано же, что никто не погиб, а пожар быстро потушили. Так какое может быть «мамлеевское дело»?

Я поняла, что в Интернете я ничего больше не найду. Нету там информации – слишком много времени прошло, а может, СМИ и не знали ничего.

Стало быть, нужно обращаться к профессионалам. Дядя Вася небось все помнит, он тогда еще работал в милиции.

Однако тут же я вспомнила, как он выгнал меня и велел сидеть тихо и смотреть телевизор в обществе Бонни. Ну уж нет, ни за что к нему не пойду! И звонить не стану, сама разберусь. Он еще пожалеет, что так со мной обошелся!

Придется искать встречи с Лешей Твороговым, моим знакомым капитаном из милиции.

Познакомились мы с Лешей несколько месяцев назад, когда он пришел меня арестовывать по подозрению в убийстве любовницы моего мужа, теперь, к счастью, бывшего. Сами понимаете, такая ситуация не способствует сближению. Больше того, я его тогда сразу возненавидела, а он меня запрезирал, потому что улики были очень уж веские.

Ну, когда дело благополучно разрешилось и Творогов со своим коллегой, тоже капитаном, Бахчиняном даже некоторым образом спасли мне жизнь, Леша стал испытывать ко мне двойственные эмоции. С одной стороны, мучился чувством вины – не разобрался сразу, кто преступник, а кто невинная жертва неудачных обстоятельств. С другой стороны – вроде бы потом он меня спас, так что ощущал законную гордость и ничего не имел бы против, если бы я повисла у него на шее со слезами благодарности. Но я тогда не повисла, потому что была обеспокоена здоровьем Бонни.

Не помню, говорила я или нет, но Бонни я люблю больше всех на свете, и пока еще не родился мужчина, который сможет подвинуть в моем сердце образ золотистого слюнявого обжоры. А может быть, родился, только мы никак не можем встретиться.

И, разумеется, Леша Творогов никак на роль любимого мужчины не подходит, поскольку побаивается Бонни. Не то чтобы пес на него рычит сильнее и громче, чем на других, нет, Бонни очень чувствует все оттенки моего отношения и прекрасно знает, что от капитана Творогова ему не грозит опасность меня потерять, не тот случай. Но, по моим наблюдениям, Леша вообще не слишком любит собак, как-то он обмолвился, что дома у него живет кот. Так что, даже если бы я питала к нему нечто большее, чем благодарность, в нашем доме Творогову делать нечего.

Но это вовсе не значит, что мы не можем встретиться на нейтральной территории и приятно поболтать. И между делом выяснить, что там за «мамлеевское дело» и каким образом в него замешана убитая Алла.

– Вот, Агния, ты говоришь, что в наше время люди разучились хорошо работать! – говорила одна интеллигентная старушка другой, которую держала под руку, прогуливаясь вдоль дома с утра пораньше. – А вот видишь, как старательно человек улицу метет? Сразу видно, что он делает это не для галочки! Сколько мы с тобой гуляем, а он все метет и метет! Сразу видно, что для него важны не количественные показатели, а результат работы! Чистота нашего города!

– А все почему, Агнесса? – отвечала вторая старушка, поправляя старомодную шляпку. – Все потому, что человек этот немолодой, старой еще, можно сказать, закалки. Поэтому он и подходит ответственно к своей простой и непрестижной работе. Молодой человек на его месте махнул бы пару раз метлой и отправился на дискотеку…

– Ну, Агния, тебе лишь бы спорить! Молодые люди сейчас тоже ответственно относятся к работе…

– Молодой человек сейчас в дворники просто не пойдет! – перебила ее несговорчивая Агния.

Тот человек, о котором интеллигентные старушки так самозабвенно спорили, краем уха прислушался к спору и неторопливо двинулся дальше.

Он нарочно работал медленно и обстоятельно, чтобы иметь возможность наблюдать за людьми, выходящими из подъезда.

Мужчина скромного и деловитого вида, который старательно разметал пыль на асфальтовой дорожке, был ветеран милиции, а в настоящее время частный детектив Василий Макарович Куликов.

Поднявшись ранним утром по устоявшейся привычке немолодого человека и убедившись, что никто не приходит его арестовывать по обвинению в убийстве Виталия Пятиухова, он решил не тратить зря времени и отправиться на розыски бывшей любовницы погибшего семь лет назад Николая Ликопиди – авось через нее повезет узнать, каким же образом паспорт покойного Ликопиди попал к его заказчику.

Если бы сейчас его увидели коллеги по прежней работе, они были бы очень удивлены. Но еще больше были бы удивлены работники жилконторы, к которой относился соседний дом. Потому что дворником в этой жилконторе работал вовсе не он, а некая тетя Паша, громкоголосая тетка гренадерского роста, имеющая непреодолимую склонность к напиткам крепостью выше сорока градусов.

Этой-то склонностью тети Паши и воспользовался Василий Макарович, чтобы заменить ее на трудовом посту. Он поставил тете Паше две бутылки настойки «Русская горькая» с условием, чтобы тетя Паша сутки не выходила на работу и уступила ему на это время свою метлу и дворницкий фартук.

– Сутки? – проговорила тетя Паша, оглядев бутылки. – Ну, не знаю, не знаю! На сутки-то может и не хватить!

– А ты пей аккуратно, – посоветовал дядя Вася, – сразу-то не гони…

Так или иначе, Василий Макарович с самого раннего утра махал метлой возле дома, в котором проживала бывшая боевая соратница покойного Николая Ликопиди.

Сначала в седьмом часу из дома потянулись заспанные владельцы собак, которых тащили за собой на поводке жизнерадостные лабрадоры, питбули и ризеншнауцеры. Псы весело обнюхивались, перелаивались, обменивались свежими собачьими новостями, оставляли на камнях и фонарных столбах свои метки. Их хозяева позевывали, зябко ежились, уныло здоровались друг с другом и снова расходились по домам досыпать или пить утренний кофе.