Дарья Калинина - Смех и смертный грех Страница 23

— Дай-ка я ее щелкну, — сказал Лисица и действительно сфотографировал пуговицу на камеру своего смартфона.

Кира же спросила:

— У кого-нибудь на теплоходе мы могли видеть такую пуговицу?

Кира рассчитывала, что если у кого-то из пассажиров их судна будет на одежде подобная пуговица, значит, эта женщина была в каюте Надежды Сергеевны. И возможно, эта женщина и есть убийца, которую им необходимо найти.

Но друзья разочаровали Киру, нестройным хором ответив:

— Нет, не видел.

— Не припомню.

Леся тоже заглянула под койку, под которой Кира нашла пуговицу, покачала головой и подытожила:

— Эта пуговица могла остаться еще с прошлого рейса. Судя по состоянию пола, горничная тут большая неряха.

— А если даже она и потеряна кем-то, то совсем не обязательно, что это был пассажир.

— Не пассажир? А кто тогда? Член экипажа?

— Судя по состоянию тела, убийство произошло в то время, пока теплоход стоял у берега, — принялась объяснять Кира свою мысль друзьям. — Вспомните, когда мы с вами возвращались назад, кто-нибудь спросил у нас билет, пропуск или что-то в этом роде?

— Нет.

— В том-то и дело. Любой, приехавший в деревню, мог прийти на причал, взойти на борт нашего теплохода, найти каюту Надежды Сергеевны и задушить тут старуху.

— Так уж и любой? — усомнилась Кира.

— Ну, не любой, а тот, кто знал, кого он должен искать, и знал, где искать. Если этот человек знал, на каком судне отправляется в путешествие Надежда Сергеевна, он мог в нужный день приехать в Мандроги и, дождавшись прибытия нашего теплохода, взойти на борт.

— Но кто мог гарантировать, что Надежда Сергеевна останется в каюте?

— Никто.

Самочувствие Надежды Сергеевны ухудшилось внезапно. И о том, что она не пойдет на экскурсию на берег, все узнали в самый последний момент.

— Да и вообще, кто это мог быть? Что за человек мог желать зла Надежде Сергеевне настолько, чтобы убить ее?

— Надо спросить у Ларисы, не было ли у ее матери каких-то врагов. Возможно, Надежда Сергеевна получала в последнее время какие-нибудь угрозы или что-то в этом духе.

Все были с этим согласны. Но тут вернулся Игорь, который отдышался в коридоре и был способен вновь участвовать в общем расследовании.

Он выдвинул свою версию, произнеся:

— А что, если бабушка специально осталась на теплоходе?

— В смысле?

— В том смысле, что она знала своего убийцу и специально назначила ему встречу у себя в каюте в то время, как все будут на берегу.

— И зачем ей это понадобилось?

— Возможно, она хотела поговорить с этим человеком о чем-то крайне важном. О том, что ей хотелось бы сохранить в секрете. И саму встречу с этим человеком тоже.

Версия Игоря показалась друзьям интересной. Так как в каюте им делать больше было нечего, Кира осторожно положила обратно под койку найденную пуговицу, а потом они все вышли из каюты, закрыв за собой дверь.

Затем Кира торжественно протерла ключ и вернула его Игорю.

— Надеюсь, ты не станешь болтать полиции о том, что мы были на месте преступления?

— Надейся.

Игорь был в своем репертуаре — невыносимо вредный и избалованный маменькин сынок и бабуленькин внук.

— Пойдем к твоей маме, поговорим о бабушкиных врагах.

— У бабушки врагов не было!

— Совсем никаких?

— Совсем!

— Ты же сам сказал, что у нее могла быть встреча со знакомым ей человеком.

— С другом!

— Друзья не убивают. Во всяком случае, так — точно не убивают.

— Бабушка всем делала добро, — талдычил Игорь. — Ее все любили.

За то, что это было, мягко говоря, неправдой, Леся могла поручиться с вероятностью сто процентов. Да и сам Эдик счел нужным напомнить Игорю о том, что Надежда Сергеевна за короткое время дважды оскорбила его жену, его самого и, вполне возможно, еще кого-то.

— Но ни я, ни Леся бабушку не убивали. Мы в это время были на берегу, у нас есть алиби. Мы все постоянно были в обществе друг друга.

Подозрительный взгляд Игоря и его гримаса говорили о том, что он ни черта не верит в алиби друзей, да еще алиби, подтвержденное ими же самими.

Но Эдик мужественно сдержался, не обратил на эти взгляд и гримасу никакого внимания и продолжил:

— Бабушку убил кто-то другой. Но этот человек не взял у нее ни украшений, ни денег. Значит, его целью было убийство исключительно ради самого убийства. Значит, причиной была ненависть к старухе.

Игорь выглядел смущенным. Кажется, раньше ему такие мысли в голову не приходили.

И Эдик усилил нажим на брата:

— Нам надо расспросить твою маму, может, она что-то знает об этом человеке!

— Пойдемте, — хмуро кивнул головой Игорь. — Может, и впрямь вы не виноваты и бабушку убил кто-то другой.

Но при этом в его голосе звучало такое глубокое сомнение, что друзьям даже стало смешно. Хотя, видит бог, в ситуации не было ничего веселого. Та маниакальность, с какой Игорь пытался упрятать за решетку всю их компанию или по крайней мере хотя бы кого-то одного, могла плохо обернуться для четырех друзей.

Тетю Ларису они нашли в каюте у родителей Эдика.

— Вот так-то вот, Арсюша, — твердила женщина, утирая красные глаза и шмыгая носом, — сироты мы с тобой нынче. Нашей дорогой мамочки больше нет с нами.

Арсений Иванович сидел молча. Но его жена была куда более эмоциональной натурой. Она не могла реагировать на полученное ужасное известие подобным образом и, увидев сына, тут же воскликнула:

— Что же теперь будет, Эдик? Кто это сделал?

— Не знаю. Игорь вот, например, думает, что это я или Леся.

— Что?

Екатерина Леопольдовна возмущенно уставилась на Игоря. Да и сама Лариса, утерев в очередной раз слезы, посмотрела на сына с укором.

— Что это значит, Игорь?

Отвага была Игорю совсем не свойственна. Когда он кидал свои обвинения в лицо Эдику и Леси, рядом не было старших, которых он все же побаивался. Но и при них он сдался не сразу:

— А что я?.. — пробурчал он. — Только и сказал, что у Леси и Эдика была причина, чтобы ее ненавидеть. Вот и все, что я сказал.

— Тогда и нас с Арсением тоже в убийцы запиши! — пылко воскликнула Екатерина Леопольдовна. — Приятно ли нам было слышать, как бабушка нашу невестку позорит? И Светлану — маму Леси — тоже во враги запиши! И потом… что же ты про самого себя не упомянешь? Тебе бабушка тоже не раз и не два строгие выговоры учиняла. А в последнее время так еще и с нагоняями.

Игорь окончательно насупился:

— Я бабушку любил.

— И мы любили. И Эдик, и Леся, и даже я! Согласна, характер у старухи был непростой, но ведь все мы с годами лучше не становимся. Надо было терпеть, что мы все и делали.

— Только, видать, у кого-то эта терпелка лопнула.

Вперед выступил Лисица.

— Давайте не будем ссориться между собой, — произнес он разумные слова. — От ссор мало проку. Нам надо обдумать, у кого из посторонних людей, кто совсем не был расположен к вашей бабушке, могло хватить духу ее прикончить. Кто-то, кому была выгодна ее смерть. Кто-то, кто мог извлечь из этой смерти выгоду.

При этих словах Лариса, ее брат и его жена дружно побледнели. Это было настолько заметно, что даже Эдик нахмурился.

— Вы что-то знаете? — спросил он у своих родителей.

Арсений Иванович помотал головой отрицательно. Но его жена не была столь категорична.

— Мне кажется, мы должны сказать детям всю правду о маме, — произнесла она, выделив слово «всю».

— Не надо! — неожиданно взмолилась тетя Лариса.

— Катя, молчи! — приказал жене папа Эдика.

Но камень уже был брошен в воду, круги от него разошлись по всей поверхности. И Эдик приступил к маме:

— Скажи… Ты на кого-то думаешь?

— Не то чтобы это был какой-то конкретный человек. Но версия у меня есть.

И женщина вопросительно взглянула на мужа.

— Арсений, скажи лучше ты.

Тот молчал.

— Арсений, ты что, не хочешь, чтобы убийца был найден?

Снова молчание.

— Сейчас ты, возможно, покрываешь убийцу! — сердито произнесла Екатерина Леопольдовна. — Скажи правду, тут все свои! Или тебе придется выложить правду полиции!

Видимо, упоминание о том, что полиция в самое ближайшее время получит законное право вмешиваться в дела его семьи, возымело свое действие. И Арсений Иванович наконец нарушил затянувшееся молчание:

— В общем так… — пробормотал он. — Скажу, уж коли пришлось. Но хочу, чтобы все, мною сказанное, осталось между нами. Никто из посторонних не должен знать о том, чем занималась мама.

Вступление было настолько жутким, что все невольно затрепетали. Что же такое могла сделать Надежда Сергеевна, чтобы вызвать у своего сына такие чувства? Но все оказалось совсем не так страшно, как ожидали друзья.

Когда Арсений Иванович заговорил, у всех вырвался вздох облегчения: