Людмила Ситникова - Не откладывай убийство на завтра Страница 23

– С попугайчиком? С живым?

– Да нет же, – рассмеялась девочка, – с вышитым, а потом я подарила вам розу…

– А-а-а… – протянула писательница, – теперь вспомнила.

– Правда? – Тася захлопала в ладоши. – Вот здорово!!!

– Что тебе написать?

– Напишите так: «Дорогой Таисии…» Ой, нет-нет, – она покачала головой. – Лучше так: «Моей самой любимой поклоннице Таисии…» Опять не то…

– Эй ты, Таисия, – закричала стоявшая сзади девушка лет двадцати, – давай отваливай, не одна здесь.

– Сама отвали!

– Че сказала?

– Девушки, не надо ссориться, – Магдалена попыталась загасить назревающий конфликт. – Я напишу просто: «Таисии от Магдалены, с наилучшими пожеланиями». Устроит такой вариант?

– Да-да, еще как… только подпишите: дорогой Таисии.

Получив вожделенный автограф, Тася отвалила. Встав метрах в пяти от Офелиной, она, не отрываясь, смотрела на своего кумира.

Теперь соловьем запела вторая девушка.

– Магдалена Станиславовна, у меня к вам вопрос, я тоже написала любовный роман, что мне с ним делать?

– Сожги, – пробурчала стоящая рядом бабулька.

– Заткнись, кошелка старая!

– От такой слышу.

Магдалена дотронулась до виска, было заметно, что встречи с поклонниками сильно выматывают женщину. Это на первый взгляд кажется – нет ничего проще, сидишь себе спокойненько на стуле и подписываешь собственные книги. На самом же деле, общаясь с большим количеством людей, Офелина чувствовала некий дискомфорт. Люди разные, и отношение к Магдалене у каждого свое, одни ее люто ненавидят, другие возводят до статуса бога. И никому не приходит в голову, что она в первую очередь – простая женщина, которой ничто человеческое не чуждо. Она так же устает, и у нее так же, как и у других, может разболеться голова или подскочить давление. От каждого человека исходит положительная или отрицательная энергетика, а ей приходится пропускать все через себя.

– Так что вы мне посоветуете сделать с рукописью?

– Попробуйте отнести ее в издательство.

– А в какое?

– Их много в Москве, посмотрите по справочнику.

– А вы куда бы мне посоветовали? У меня очень хороший роман получился, просто мировой шедевр!

– И я тоже пишу, – закричала девчонка в цветастом платье, – у меня уже исписана целая тетрадь, восемнадцать листов!

– Я тоже! Я тоже! – неслось отовсюду.

– Знаете, я пишу очень быстро, – продолжала вещать девушка, – примерно за неделю. Всем моим родным и друзьям нравится, я…

Катарина искренне сочувствовала Офелиной. Ей, наверное, каждый раз приходится выслушивать подобные заявления.

Внезапно крик девчонок перекрыл громовой возглас:

– Где Офелина, где она, покажите мне?

Катка повернула голову. Через толпу пыталась протиснуться внушительных габаритов высокая брюнетка. В руках женщина держала хозяйственную сумку, доверху набитую продуктами. Как только она оказалась перед Магдаленой, стоявшие позади люди закричали:

– Эй, куда без очереди прешь?

Не обращая на них внимания, тетка подошла к столу, за которым сидела писательница.

– Как вам не стыдно, – заголосила она, – что вы себе позволяете?

– Я вас не понимаю.

– Ах, она не понимает, я имею в виду твое творчество, как можно писать такие книги, там же одна порнография.

– Порнография? – Магдалена начала теребить ручку. – Вы, наверное, меня с кем-то спутали, я пишу любовные романы.

– Я спутала? Не смеши меня. – Она поставила сумку на пол и, порывшись, извлекла из нее книжку. – Ты написала?

Взглянув на яркую обложку, Офелина кивнула:

– Я.

– Там же один секс, читать невозможно, посмотрите, кто в основном покупает ваши книги, соплюшки четырнадцатилетние, а вы позволяете себе описывать эту грязь!

– Послушайте…

– Нет, это ты послушай, моя дочь подсела на твою писанину, как на наркотики, читает запоем, уроки забросила, целыми днями мечтает о сказочном принце на белом коне.

– На голубом коне! – выкрикнул кто-то из толпы.

Тетка, не поворачивая головы, прогремела:

– Это точно, сейчас настали такие времена – даже кони голубыми стали!

К ней подошел охранник и попросил отойти в сторону:

– Вы мешаете.

– Я не сдвинусь с места! – бушевала баба. – Пусть немедленно прекратит развращать молодежь своими книгами. Что ни страница, то проститутки или мат-перемат.

Охранник подхватил ее под руки, пытаясь отвести к выходу. Скандалистка сопротивлялась из последних сил, но вовремя подбежавший второй парень сумел утихомирить грубиянку.

Магдалена побледнела.

– Я приношу свои извинения за произошедший инцидент, – сказала она, виновато наклонив голову.

– Бросьте, Магдалена Станиславовна, не обращайте внимания на сумасшедшую, мы вас любим, не расстраивайтесь!

Глаза Офелиной наполнились слезами. Невероятным усилием воли ей удалось взять себя в руки, чтобы прилюдно не разреветься.

Катка качала головой. Ну что за люди, никакого уважения! Устроила скандал, оскорбила, почти довела до слез, и все из-за того, что ей, видите ли, не нравится, как пишет автор. Ну, не нравится тебе книга, не читай, на свете много других писателей, чьи произведения лежат на полках книжных магазинов. Так нет, упорно продолжают читать и не менее упорно поливают авторов грязью. А все – пресловутая зависть. Катарина не раз слышала, как ругают писателей якобы за то, что они стали производить халтуру. И каждый раз ей хотелось закричать: «Если не нравится, как пишут авторы, тогда создайте сами что-нибудь гениальное». Многие думают, что написать книгу – плевое дело, но это страшное заблуждение! Для того, чтобы твой текст действительно увидел свет, нужно немало потрудиться, проводить сутки напролет за монитором компьютера, придумывая сюжетные линии и щелкая по клавиатуре, как заведенный.

Требуются ежедневный труд и упорство, писать надо не переставая, и только тогда можно чего-нибудь добиться. И если кому-то удалось взойти на Олимп славы, то только благодаря своему трудолюбию. Работать, работать и еще раз работать, именно в работе – ключ к успеху, так считала Катарина.

В кафе «Соника» Копейкина приехала без пятнадцати восемь, уже не надеясь застать там Марину.

Но Катка ошибалась, помощница режиссера сидела за дальним столиком у окна, потягивая кофе.

– Извините меня, – пробормотала Копейкина, – задержалась в книжном магазине, там сегодня была встреча с Магдаленой Офелиной.

Марина усмехнулась:

– Не предполагала, что ты страстная поклонница любовного жанра.

– И любовного, и детективного.

– Надеюсь, ты позвала меня не для того, чтобы рассказывать о своих литературных пристрастиях?

Катарина заказала чашку кофе и пирожное.

– Вообще-то, я хотела не рассказать, а как раз наоборот, спросить вас…

– Давай перейдем на «ты», вернее, я уже перешла, а ты все «выкаешь».

– С удовольствием.

– Ну, так в чем проблема? Сразу хочу предупредить: если попросишь замолвить за тебя словечко Ручкину, я говорю решительное «нет».

– Зачем мне это?

– Чтобы получить роль в сериале.

– Нет-нет, об этом даже не думай, кино меня волнует меньше всего. А побывав на площадке и воочию увидев изнанку актерской профессии, я вообще пребываю в шоке.

– Тогда не понимаю, я, напротив, кроме своей профессии, ничего и никого вокруг не замечаю.

– А целующихся Круглова и Карпову заметили, прости… я хотела сказать, заметила.

Марина уставилась на Копейкину.

– Вот это номер, разговор приобретает интересный поворот, но я тебя не понимаю!

– Что здесь непонятного, ты же знала, у Татьяны начался роман с Кругловым.

Марина расхохоталась:

– У Карповой, с Кругловым? Ну и насмешила, давно я так не веселилась. Ты разве не в курсе, Любомир не по этой части, у него совсем другие ориентиры.

– Ошибаешься, я в курсе, но мне также известно, что он… очевидно, решил их сменить.

– И откуда такая информация, если не секрет?

– Во-первых, я сама видела, как он целовался с Таней, а во-вторых, у меня есть дневник Карповой.

– Дневник?

– Где она в деталях, на мой взгляд, даже слишком откровенных, описывает свои тайные встречи с Любомиром.

Марина молчала. Минутой позже на ее губах заиграла улыбка.

– Ну, предположим, это правда, а чего, собственно, ты добиваешься? Признаю, я видела Любомира, прижимавшего Таньку к себе в гримерке, дальше-то что?

– Дальше начинается самое интересное, Таня пишет, что ты явно не обрадовалась, застукав их вместе, а после стала относиться к Карповой с предубеждением.

– Галиматья!

– Но в дневнике…

– Да при чем здесь дневник?

– Признайся, Круглов тебе нравится?

– В каком смысле?

– В прямом.

– Естественно, он отличный актер, приятный собеседник, но…

– Я спрашиваю не о его актерских качествах, он тебя привлекает как мужчина?

Марина чуть не выронила чашку.

– Катарина, ты с ума сошла или у тебя обострение шизофрении? О чем ты спрашиваешь? Я воспринимаю Круглова исключительно как актера, заметь, актера с нетрадиционной ориентацией. И если уж говорить совсем начистоту, я сильно сомневаюсь, что между Любомиром и Татьяной могли воспылать чувства. Уверена, они специально подстроили все таким образом, чтобы я стала свидетельницей их якобы страстной сцены.