Татьяна Полякова - На дело со своим ментом Страница 24

— Да-а.

— А может, правда, не к Дунаевым? Может, у него здесь родственники? — принялась гадать подружка, а я, чтоб прекратить все это, сказала:

— Ладно, идем. Чего у подъезда торчать?

Атмосфера в квартире царила похоронная, народу собралось человек пятнадцать, почти все родственники, разговаривали тихо, точно в гостиной стоял гроб. Мы не без труда отыскали Веру. Выглядела она — хуже не бывает, оно и понятно: ребенок не найден, а муж, чего доброго, угодит в тюрьму. Вера сжала мою руку и сказала:

— Спасибо тебе…

— За что? — вздохнула я.

— За то, что согласилась поехать с Игорьком. Слава богу, он был не один, есть свидетель того, что этот мерзавец первым выхватил пистолет и Игорь действовал в целях самообороны. Ты ведь все видела?

Сказать по чести, пистолета я не видела, то есть видела, конечно, когда он валялся на коврике в машине под ногами парня, а вот чтобы в руках… Но ведь, когда я перебиралась через канаву, Игорь крикнул, предупреждая меня об опасности, значит, пистолет в самом деле был в руках убитого, у меня нет повода в этом сомневаться. Поэтому, отвечая на вопросы, я так и сказала: «Пистолет был». А сейчас отчего-то забеспокоилась. Парень участвовал в похищении ребенка, явился за деньгами вооруженным и погиб. Ужасно, конечно, но ведь Игоря можно понять, он был в таком состоянии, а тут преступник с пистолетом, нервы не выдержали, и он выстрелил. В конце концов, Игорь муж моей подруги, а того парня я даже не знаю. Он преступник, и то, что недавно вышел из тюрьмы, лишний раз это подтверждает.

— Как себя чувствует Игорь? — спросила Женька.

— Нас к нему не пустили, — ответила Вера, — но врач сказал, опасности нет, они боялись инфаркта, к счастью, у Игоря просто сильный стресс, нервы не выдержали. Врач считает, что ему лучше некоторое время побыть в больнице.

— Разумеется, — кивнула Женька, а меня это ее «разумеется» почему-то разозлило. К Вере подошла мать, а мы с Женькой отправились на кухню и застали там Римму Сергеевну, она мыла посуду. Ее появление здесь удивления не вызывало: у племянника крупные неприятности, и все родственники собрались, чтобы поддержать его жену, и все-таки я немного растерялась, обнаружив ее стоящей возле мойки. Она закрыла кран, вытерла руки и, глядя на меня, поинтересовалась:

— Так это вы были с ним?

— Да, — кивнула я.

— Это какой-то кошмар. — Она потерла виски кончиками пальцев и спросила: — Анфиса, вы курите? — Я опять кивнула, а она позвала: — Идемте на лоджию.

Женька дипломатично притормозила, а мы вышли и закурили. Римма Сергеевна посмотрела на меня и попросила:

— Расскажите, как все было…

Возвращаться к тем событиям очень не хотелось, но я чувствовала, что женщиной движет не простое любопытство, и отказать не могла.

— Кто бы мог подумать, какая ужасная история, — вздохнула Римма Сергеевна. — У меня такое чувство, как будто во всем виновата я, если бы тогда… в голове не укладывается. И этот бедный мальчик…

Кого она имела в виду, я не узнала, на лоджии появилась Вера, попросила сигарету, но прикурить так и не смогла, потому что рука ходила ходуном, это пришлось сделать мне, на все ушло минуты три, в течение которых Римма Сергеевна успокоилась и покинула лоджию.

— Как думаешь, надежда есть? — тихо спросила Вера.

— Ты о Лельке? Конечно. — Я вздохнула и наконец решилась: — Вера, у Лельки день рождения восемнадцатого октября, а мы узнали…

— На самом деле Лелька родилась в сентябре. Тринадцатого числа. Мы сменили дату рождения, мне ведь надо было оформлять больничный по уходу за ребенком, и Лелька стала на месяц моложе.

— Вот оно что, — пробормотала я. Теперь все сходится: Инга оставила ребенка, а через месяц после этого события благополучно вышла замуж. Хоть что-то прояснилось. Явилась Женька и с места в карьер спросила:

— Прокурор приезжал к вам?

— Кто? — не сразу сообразила Вера. — А… Конечно. Он же наш родственник, муж Риммы Сергеевны.

— Как муж? — обалдела подружка. — Его фамилия Антипин, а она Гулина…

— Ну и что? — Верка покачала головой, точно услышала страшную глупость. — Женщины иногда оставляют девичью фамилию. Кстати, Лев Иванович у нее третий муж. Перед ним был начальник нашего КГБ, то есть ФСБ теперь.

— А перед КГБ кто был? — проявила интерес Женька.

— Не знаю. Спортсмен какой-то. Это по молодости и даже не в нашем городе.

С чего вдруг Женька заинтересовалась мужьями Риммы Сергеевны, я не могла взять в толк, и тут она заявила:

— Выходит, что прокурор области Игорю почти что дядя, то есть муж его родной тетки?

— Конечно, — кивнула Вера.

— Тогда за Игоря можно не переживать.

Вера неожиданно обиделась:

— В каком смысле? Ты что, хочешь сказать, Игорь виноват? В чем? В том, что хотел защитить себя и Анфису? Анфиса все видела, она может подтвердить…

— Чего ты на меня накинулась? — удивилась Женька. — Я без тебя все хорошо знаю, а про прокурора сказала, потому что порадовалась: такой человек разводить бодягу не даст, и от Игоря быстро отстанут. Менты — народ тупой, им ведь пока все растолкуешь.

Вера осталась недовольна Женькиным ответом, смотрела нахмурившись, а я с некоторым удивлением отметила, что беду, происшедшую с мужем, она воспринимает гораздо острее, нежели то, что о Лельке до сих пор нет никаких известий. Что ж, в конце концов, у нее было время понемногу свыкнуться со своей потерей… Но больше всех меня поразила Женька. Стоило нам покинуть квартиру Дунаевых, как подруга спросила:

— Ты в самом деле видела пистолет?

— Конечно. Я тебе рассказывала. Он лежал…

— Я не про то. Ты видела его в руках парня?

— Слушай, пистолет у него был…

— Ясно. Ты его не видела. Я не мент, можешь не хитрить.

— А что я могла видеть? Перепугалась страшно, и все произошло так быстро…

— Да уж, а Игорь неплохо стрелял для перепуганного. Раз — и в сердце. Вот ты, к примеру, попадешь с перепугу с такого расстояния в слона?

— Не знаю, не пробовала, — огрызнулась я. — На что ты намекаешь?

— Я не намекаю, я хочу разобраться. Натура, знаешь ли, такая, хочется докопаться до истины.

— Мне муж категорически запретил докапываться до истины, — ответила я. — И я ему обещала…

— Конечно, Роман Андреевич — это святое. А как же Лелька? Думаешь, найдут ее менты?

— А мы найдем? — рассвирепела я.

— Отчего ж нет, коли бог даст… В общем, так, едем в спортшколу к Лене. Попробуем что-нибудь накопать на брата Инги.

— Поедем, — вздохнула я. — Только сомневаюсь, что…

— А ты не сомневайся, — перебила Женька и тут же спросила: — О чем с Риммой Сергеевной болтали?

— Ни о чем, — пожала я плечами, вспоминая наш разговор, и вдруг насторожилась: — Знаешь, мне показалось, ее что-то мучило, и она чуть-чуть мне об этом не рассказала, но потом вдруг передумала. А еще употребила словосочетание «бедный мальчик», непонятно, кого имея в виду: то ли племянника, то ли убитого парня.

— Да? — насторожилась Женька. — Это интересно. Может, есть смысл поговорить с ней еще раз?

— Не думаю. Похоже, это был порыв, она с ним справилась, и…

— Ладно, давай без психологии. Берем такси — и в спортшколу.

Лену нам пришлось ждать минут двадцать. Увидев нас, она нисколько не удивилась, мы направились в кафетерий, выпили по чашке кофе, и Женька объяснила, почему мы снова здесь. — Брат Инги? — подняла брови Лена. — Конечно, я о нем знала. Валера, кажется. Только он младше Инги года на два и в спортшколе не учился.

— С таким отцом парень не занимался спортом?

— Мне неудобно говорить об этом, я девчонкой сопливой здесь бегала, а Трусов был тренером с мировым именем… Конечно, сплетничали о нем много… Вот что, пойдемте-ка к одному человеку, он сейчас в школе. Если он захочет поговорить с вами, то вы узнаете о Трусове абсолютно все.

Мы поднялись и гулким коридором прошли в другое крыло здания, спустились в полуподвал и замерли перед массивной дверью с табличкой «Салопов М. И.», Лена постучала, услышав «да», открыла дверь и кивнула нам, мы вошли в просторный кабинет. За письменным столом сидел мужчина лет шестидесяти — шестидесяти пяти в спортивном костюме и просматривал какие-то бумаги.

— Максим Ильич, — сказала Лена, — это мои подруги Анфиса и Евгения. У них к вам дело. Очень прошу: помогите. — С этими словами Лена покинула комнату, а Максим Ильич, усадив нас на стулья возле стены, с улыбкой произнес:

— Ну-с, прекрасные барышни, слушаю вас. Я взглянула на Женьку, и та начала:

— Максим Ильич, у нашей подруги похитили ребенка. Девочка была ею удочерена, настоящая мать Инга Трусова. За ребенка потребовали двадцать тысяч долларов. Приемный отец повез эти деньги в условленное место, но ребенка ему не вернули, доллары исчезли, а один из похитителей был убит. Это брат Инги, Валерий.

— Вот как, — вздохнул Максим Ильич. — Что ж, не стану лукавить, ваше сообщение меня не очень удивило, хотя… я не думал, что дойдет до этого… — Вступление было многообещающим, и мы с Женькой насторожились.