Дарья Донцова - Личное дело женщины-кошки Страница 24

– Посетительница! – крикнула официантка. – Вы забыли…

Я притормозила и обернулась.

– Мобильный? Дайте мне его скорей.

– Нет, сдачу, – улыбнулась девушка, – погодите, сейчас принесу. Кофе стоит пятьдесят рублей, а вы тысячу кинули…

Не дослушав ее, я ринулась к двери, выбежала в просторную галерею и замерла. Люди несли пакеты, тащили упирающихся детей, жевали пирожки, лакомились мороженым, но нигде в толпе не мелькала приметная шапка. От центрального прохода змеились в разные стороны боковые ответвления. Незнакомец, очевидно, снял «енота», содрал бороду и слился с массой покупателей. За пару секунд, что я провела, беседуя с официанткой, он ухитрился сбежать. Страшно недовольная собой, я вернулась в кафе и села за тот же столик.

– Вот ваша сдача! – обрадовалась девушка в фартуке.

– Спасибо, – буркнула я, поправила идиотскую шапку, взяла в руки меню и решила продолжить наблюдение за Таней.

– Что желаете? – спросила настырная официантка.

– Я выбираю.

– Могу порекомендовать вам мусс из черного шоколада.

– Не хочется.

– Тогда клубничный сорбет, – не успокаивалась девица.

– Не надо советов! – невежливо рявкнула я. – Как только выберу, позову вас!

– Ладно, – обиженно сказала она.

– Принесите коньяк! – вдруг громко потребовала Таня.

Официантка поспешила выполнить заказ, а я, прикрывая лицо кожаной папочкой с меню, осторожно наблюдала за Медведевой.

В ожидании напитка Татьяна вытащила из сумочки ежедневник, написала что-то на одной из страниц, вырвала ее, сложила вчетверо и сунула в ридикюль.

– Что это? – визгливо спросила она у официантки, которая поставила перед ней фужер.

– Арманьяк, – прочирикала девушка, – самый лучший!

– Там капли на дне!

– Порция сорок граммов.

– Тащи бутылку!

– Целую?!

– Да!

– Но это очень дорого!

Таня хрипло рассмеялась.

– Дорого! О господи! Мне теперь все дешево! Чего уставилась? Волоки пол-литра, а еще лучше целую литрягу! Думаешь, у меня денег нет? На! Сдачи не надо!

Официантка глянула на ассигнации и залетала, как ведьма на реактивном венике. Я с тревогой наблюдала за Таней. Вот она лихо опустошила один бокал, второй, третий! Может, мне следует подойти к ней? Или подождать, пока спиртное сразит Танечку, и транспортировать ее домой? Я не знала, что у Медведевой проблемы с алкоголем. Если мы оказывались на совместных тусовках, Таня никогда не отказывалась от коктейлей, но, насколько я помню, дальше «Мохито» дело не шло. Правда, и смесями легко наклюкаться, но Медведева знала норму. А сейчас льет в себя коньяк, как воду!

– Где сортир? – гаркнула Таня. – Там есть окно?

– Налево, за занавесочкой, – заботливо указала девушка, – но, простите, курить ни в одном помещении кафе нельзя.

– Да пошла ты, – икнула Таня и, пошатываясь, двинулась к туалету.

После мгновенного колебания я пошла за приятельницей. Нехорошо оставлять окосевшую Татьяну одну.

Вход в дамскую комнату прикрывала железная дверь, издававшая леденящий душу скрежет, а внутри сортира было всего две кабинки, одна стояла нараспашку, во второй устроилась Таня. Звуки, доносившиеся изнутри, не оставляли никаких сомнений – ее тошнило.

Я вошла во вторую кабинку, внимательно осмотрела унитаз и, вполне удовлетворенная его состоянием, решила использовать его по прямому назначению. Из соседнего отсека уже не доносился шум, воцарилась тишина, потом послышался треск, шорох, по лицу пробежал сквозняк. Отчего-то испугавшись, я стала натягивать джинсы, запуталась в ремне, прищемила палец «молнией» и вдруг услышала крик, нечеловеческий, пронзительный…

– А-а-а-а!

Так и не приведя себя до конца в порядок, я выскочила из кабинки, увидела распахнутое окно и брошенное на пол Танино пальто из щипаной норки. Я подскочила к подоконнику и, стараясь не дышать, посмотрела вниз. На сером асфальте двора, странно выгнув ноги, лежала фигурка в черных брюках и красном пуловере, чуть поодаль валялась сумочка, а шагах в пяти от тела Тани стояла женщина, одетая в зеленую куртку, это она орала:

– А-а-а-а!

Стряхнув оцепенение, я кинулась к выходу. Кафе расположено на третьем этаже, некоторые иногда остаются живы, рухнув с десятого.

Пока ноги несли меня к эскалатору, в душе нарастало смятение. Ну почему я пошла в кабинку! Надо было остаться в предбаннике, тогда бы не произошло несчастье. Очевидно, алкоголь сильно затуманил голову приятельнице и ударил по желудку. Сначала Таню стошнило, потом ей захотелось покурить или стало жарко, она распахнула окно, перегнулась вниз и упала! Находись я рядом, несчастья бы не произошло!

– Она рухнула сверху, – обморочным голосом сказала баба в яркой куртке, когда я подлетела к Тане.

Не обращая внимания на тетку, я присела около приятельницы.

– Танюша, ты жива?

Бледные веки дрогнули, губы приоткрылись.

– Немедленно вызовите «Скорую»! – велела я женщине в зеленой куртке.

Та покорно вынула мобильный, я осторожно погладила Танюшу по ладони.

– Сейчас приедет врач.

Губы приятельницы исказила гримаса.

– Холодно, – вдруг очень четко произнесла она.

Я скинула пуховик, набросила на несчастную, потом подошла к бабе, сдернула с нее куртку и укрыла ею ноги Татьяны.

– Я простужусь, – попыталась сопротивляться незнакомка, но тут же прикусила язык.

– Больно, – проговорила Таня, – очень больно.

– Потерпи, милая, врач уже едет.

– Мне плохо.

– Ничего, ничего.

– Я умираю.

– Нет, нет, высота маленькая, – пыталась я приободрить ее, – наверное, ты ногу сломала.

– Подними меня!

– Нельзя! – испугалась я. – Не шевелись.

– Возьми!

– Что?

– Бумага… сумка… прочитай… всем…

Я схватила ридикюль, вынула из него сложенный листок и ахнула. «В моей смерти прошу никого не винить. Ухожу из жизни осознанно. Все, что про меня расскажут, неправда. Прощайте!»

– Ты выпала не случайно! Господи! Почему решилась на такой шаг?

– Наклонись ниже, к лицу…

Я выполнила приказ и ощутила легкий запах духов и алкоголя, исходивший от приятельницы.

– Жива… – бормотала Таня, – Морозко! Она жива! Там… я ошиблась… Меня обманули… нет… жива! Настя была здесь.

Бормотание стихло.

– Таня, – заорала я, – очнись!

И тут во двор въехала «Скорая помощь». Несколько человек в темно-синих форменных костюмах оттеснили меня от Медведевой.

Я вынула телефон и набрала знакомый номер.

– Слушаю! – весело закричал Миша.

– Это Даша.

– Еще раз привет! Приезжай, мы празднуем.

– Где Настя?

– Дома.

– Ты уверен? Позови ее.

– Настена-а-а! – заорал Миша. – Эй! Чего молчишь? Куда ты подевалась! Настя!!! Ку-ку!

Я вцепилась в трубку с такой силой, что пальцы свело судорогой. Миша явно принял на грудь лишнего, наверное, он закемарил в кресле, а самозванка помчалась в торговый центр и выпихнула Таню из окна.

– Здрассте! – раздался в трубке звонкий голос Насти. – Извините, что сразу не подошла, голову мыла.

Я вздрогнула. Ну и чушь порой лезет мне в голову! Если девушка столкнула мачеху, она никак не может быть сейчас дома. Да и зачем Насте убивать Таню? В туалете мы были вдвоем, никто больше им не воспользовался. Дверь ужасно скрипит, я бы услышала, войди в сортир еще кто-нибудь. Таня сама прыгнула из окна! Почему? Что сказал ей парень в треухе? С кем Татьяна беседовала на лестнице по мобильному? Телефон!

Я оглянулась по сторонам, носилки с Таней осторожно несли к «Скорой». Медведева упала во внутренний двор торгового центра, а не на шумную улицу, и на месте происшествия не было никого, кроме меня, тетки и докторов. Хотя нет, вот въезжает серо-голубой автомобиль, сейчас милиция начнет свою работу, мне надо опередить дознавателей.

С ловкостью кошки я пробежала пару метров, наклонилась, схватила сумку Тани, открыла ее и увидела черный мобильный с наклеенными розовыми сердечками. Это не тот сотовый! Помнится, Танюша сказала на лестнице:

– Да, тот самый, второй аппарат, купила, как велели, и никому не сказала!

И где он? Пальцы лихорадочно ощупывали сумку, ага, в подкладке дыра! Вот! Я выудила крохотный дешевый телефон, такие родители покупают первоклассникам. Потеряет детка трубку – и не жаль.

– Эй, чего там у вас? – спросил хриплый голос.

Я живо сунула телефон в карман и ответила приближающемуся милиционеру, пухлощекому пареньку, по виду чуть старше Машки:

– Сумка! Она у этой женщины была, в ней письмо.

– Давайте!

– Пожалуйста, забирайте, – сказала я.

– Одежда чья? – не успокаивался юноша в форме.

– Наша, – пискнула тетка.

– Чего на землю швырнули?

– Прикрывали несчастную, – ответила я, – она на холод жаловалась.

– Была в сознании?

– Ну… вроде.

– Что говорила?

– Непонятное, – влезла в разговор тетка, – и не разберешь!