Галина Куликова - Смерть на высоких каблуках, или Элементарно, Васин! (сборник) Страница 24

— Знаешь, когда меня отправили сюда в командировку, я сразу подумала, что смогу повидать тебя. Собиралась вечером звонить. Просто невероятно, что мы встретились вот так, на улице.

— Карин, извини, но я не могу сейчас пригласить тебя к себе, потому что у Вадима работа и телефонные звонки…

— Да и черт с ним! — довольно резко ответила та. — Если он будет с нами, никакого девичника не получится. Приходи лучше ко мне вечером в гостиницу. У меня есть бутылка клубничного ликера, оторвемся.

Альберт представил жгучую бордовую каплю на Настиной коже и ощутил дрожь. Да, она должна любить ликер. Он столь же сладок и утешителен, как ее тело.

— Вот и отлично, — в голосе Насти слышалось облегчение. Вероятно, с Вадимом — кем бы он ни был — ей трудно договориться. — Конечно, я приду. А в какой ты гостинице остановилась?

— «Отель на набережной». Номер… Черт, все время забываю номер. Подожди, я, как всегда, ключ утащила с собой. Сейчас взгляну. Портье сказал, надо сдавать, когда уходишь, а я пропустила мимо ушей.

Она вытащила из сумочки не магнитную карточку, как ожидал Альберт, а обычный ключ с прикрепленной к нему пластиковой грушей.

— Номер двадцать четыре. Просто проходи на второй этаж и стучи. С портье лучше не связываться, ты ж понимаешь. Давай в восемь часов?

— Давай. Только я номер комнаты запишу, — сказала Настя. — А то у меня тоже такая память…

Альберт не жаловался на свою память. Ему было достаточно услышать сказанное один раз. «Отель на набережной», номер двадцать четыре, восемь вечера. Господи, какая удача, невероятно! Не нужно думать о месте и времени. Все предопределено. Девичник отменяется. ОН его отменяет. Это будет не девичник, а ИХ с Настей свидание. Поежившись, Альберт плотнее запахнул куртку и купил у промерзшей до костей продавщицы букет фиалок.

Подруги наконец расстались. Настя все же решила поймать машину. Стоило ей выйти на тротуар и поднять руку, как возле нее мгновенно затормозил красивый серебристый автомобиль. Под стать ей. «Подобное притягивается к подобному, — не уставала повторять мамочка. — Ты должен быть аккуратным, и тогда в твоей жизни все будет складно». Если бы она знала, как он аккуратен! И это не просто слова. Его до сих пор не поймали, хотя иногда преследователи подходили так близко, что он чувствовал прикосновение металла к своему затылку.

Альберт наблюдал, как Настя садится в машину, поправляя шелковую юбку и улыбаясь шоферу. С некоторым сожалением он проводил машину взглядом. Что ж, у него еще все впереди. А сейчас надо как следует подготовиться к вечернему свиданию.

Карина шла по улице, продолжая улыбаться. Он понимал, что ее улыбка — это послевкусие встречи, и сейчас она думает о Насте. Он тоже думал о ней. Ее романтичный облик — длинные волосы, стоячий воротничок кофты, светлые чулки и туфли с перекладиной, словно вынырнувшие из былых времен, трогали его сердце. Один газетчик написал, что у «призрака с удавкой» нет сердца. Но это вранье. Сердце у него было — сильное и властное, оно подавало яростные сигналы, ворочаясь в грудной клетке. Оно было диктатором, заставлявшим Альберта подчиняться его капризам.

Дождь пошел сильнее, Карине пришлось достать зонт. Он раскрылся над ней синим цветком и немедленно затерялся среди других зонтов, заполонивших улицу. Она приехала в этот город по делу, и назавтра ее ждали партнеры с бумагами. Но сегодня… сегодня у нее выходной. Было так приятно пройтись по улицам города, с которым связано столько воспоминаний юности! Вечером они посплетничают с Настей… Та по-прежнему живет со своим Вадимом. Этот парень не нравился Карине — он казался ей слишком надменным, слишком неуступчивым, даже эгоистичным. Настя заслуживала большего. Она такая красивая, такая добрая и, кажется, рождена только для того, чтобы ее баловали и ублажали.

Карина заметила, что кто-то догнал ее и идет рядом. Она выглянула из-под зонта и увидела молодого мужчину с букетом фиалок в руках. Он улыбался широко и смущенно:

— Девушка, милая! Мне ужасно неловко, но не могли бы вы на минуточку пустить меня под свой зонт? Сто метров — и я вас покину. Клянусь.

Он был одет в кремовую замшевую куртку с темными потеками на плечах и светлые брюки, тоже основательно пострадавшие от дождя.

— Только вон до того кафе! У меня там свидание, но пока я добегу, кажется, потеряю товарный вид.

У него была открытая улыбка и плутовские глаза. Не откликнуться на такую улыбку было просто невозможно.

— Господи, ну конечно. Идите сюда! Только зонт тогда несите сами, а то у меня рука устанет, вы слишком высокий.

Он действительно был выше на целую голову, от него приятно пахло терпким парфюмом и фиалками, которые плотно сидели в целлофановом кульке, стянутом золотой лентой. Карина мимолетно позавидовала той девушке, которой предназначены цветы, прижимавшиеся друг к другу теплыми головками. Черт возьми, вот какой парень должен любить ее подругу! Обаятельный и внимательный. В нем не чувствуется агрессии и этой отвратительной рациональности, которая так отталкивает ее в Вадиме.

Незнакомец успел выпытать, как ее зовут, и выскользнул из-под зонта через сотню шагов, оставив после себя приятное чувство мимолетного удовольствия. Карина вдохнула полной грудью и прибавила шагу. Она еще не успела переключить мысли на что-то другое, когда сзади ее окликнули:

— Карина!

Это был он, тот парень с цветами. Теперь он нес свой букет не так, как прежде — перед собой, он опустил цветы лепестками вниз, и лицо у него было расстроенным.

— Она не пришла, — задыхаясь, объявил он, останавливаясь в нескольких шагах и не делая попытки забраться под зонт. Дождь усилился, и его челка прилипла ко лбу, а куртка стала шоколадного цвета. Однако он не обращал на это внимания. — Может быть, вы выпьете со мной кофе? Поддержите меня, пожалуйста. Вы же отзывчивая.

Он казался таким уязвленным, что Карина сдалась практически без боя.

— А если ваша девушка всего лишь опаздывает? — спросила она для проформы. — Каково ей будет прийти и увидеть вас с другой?

— Она десять раз повторила — если не придет точно в назначенный час, значит, не придет вообще. Это было… хм… пробное свидание.

Они вошли в кафе и заняли столик возле окна.

— Вы очень расстроились? — спросила Карина. На ее нового знакомого девушки бросали любопытные взгляды, поэтому ей особенно льстило его внимание.

— Сказать по правде, я еще не успел влюбиться.

Они просидели в кафе больше часа, болтая и рассказывая друг другу истории из своей жизни. У Карины кружилась голова. Она была очарована и согласилась прогуляться до метро пешком. Путь предстоял неблизкий, но она ничего не замечала вокруг. Возле арки, ведущей в небольшой тупичок с двумя огромными мусорными контейнерами, он прошептал ей в ухо комплимент. Потом взял одной рукой за шею и осторожно поцеловал в губы.

Она стесненно засмеялась. Альберт тоже улыбнулся и увлек ее под арку. Местечко оказалось удобным — сумрачно и пусто. Последним, что она видела, был кусочек серого пасмурного неба на фоне обезоруживающей улыбки нового знакомого.

Ключ от двадцать четвертого номера оказался в руках Альберта. До восьми оставалось чуть больше часа. Тело Карины вряд ли найдут раньше понедельника. Там, куда он его затащил, было пусто и сыро. Может быть, оно пролежит там до конца весны. Но даже если по несчастливой случайности девчонку обнаружат раньше, опознать ее будет проблематично. Сумочку с документами он забрал с собой. А это значит, в «Отель на набережной» никто не придет с расспросами. Там безопасно. Ключ от двадцать четвертого номера жег ему карман. Он уже предвкушал, как встретит Настю на пороге, как она подумает сначала, будто он знакомый Карины, и лишь потом, когда дверь уже захлопнется и они останутся одни, страх огненным румянцем бросится к ее щекам…

Настя вошла в квартиру, прикидывая, как сказать Вадиму о том, что она собирается уйти на весь вечер. Он очень ревниво относился к ее личной жизни и всячески перетягивал одеяло на себя. При этом сам мог пропадать днями и ночами, объясняя все делами и переговорами. Сегодня он намеревался работать допоздна, к нему должен был подъехать коллега. Предполагалось, что Настя обеспечит им ужин, уют и приятную компанию в моменты творческих пауз. Интересно, что будет, когда она сообщит, что у нее другие планы?

По правде сказать, сначала они с Вадимом собирались идти в театр. Но потом, когда возникла эта срочная работа, билеты отдали знакомым. В театр ее одну он отпускать не захотел. Так, может быть, не отпустит и к подруге?

Она посмотрела на часы. Вадим и его коллега уже должны были начать работу. Однако дома никого не оказалось. Она прошла по комнатам, поискала записку на кухне под сахарницей, проверила мобильный — пропущенных вызовов не было. Картина, которую она просила его повесить, по-прежнему стояла возле стены. В раковине полно посуды. Ее единственный выходной… Может быть, Карина права и Вадим в самом деле жуткий эгоист? Что, если он не любит ее по-настоящему? И никогда ничем ради нее не поступится?