Катарина Ингельман-Сунберг - Кофе с ограблением Страница 24

Утреннее солнце проникло в апартаменты принцессы Лилиан, подсветив рояль и серый ковер на полу. Молодая горничная отеля Петра Странд поправила подушки на диване, выпрямилась, провела рукой по свежевымытым рыжим волосам и посмотрела в сторону окна. Ее работа здесь подходила к концу, она уже все пропылесосила, навела порядок в ванной комнате и, кроме того, прошлась метелкой для пыли по всей мебели. Теперь осталось самое веселое. Ей следовало оценить интерьер и попытаться каким-то образом улучшить его. Конечно, она была всего лишь горничной, но параллельно изучала искусство, и когда руководство узнало об этом, они захотели услышать ее мнение о цветовых решениях различных номеров и их оформлении. Ведь даже если в Гранд-отеле селились главным образом представители старшего поколения, интернет-революция привела к тому, что и молодые миллионеры в нем начали останавливаться. Правление, стремясь не упустить новую клиентуру, старалось обеспечить комфортное проживание и ей тоже.

Петра бросила взгляд на освещенный солнцем Королевский дворец за окном, положила метелку на тележку с прочими принадлежностями для уборки и еще раз прошла по номеру. Изучая ковры, занавески и прочее, она размышляла о том, что можно приукрасить. В убранстве номера преобладали белый, серый и черный тона, и ей понравился толстый ковер с серебряным оттенком. А бирюзовые цветастые покрывала и все серое хорошо гармонировало с открывавшимся из окна величественным видом, и даже комната с ее более светлыми красками выглядела стильно. Но кое-что в оформлении апартаментов площадью в триста тридцать квадратных метров явно требовалось пересмотреть. Пожалуй, это касалось нескольких новых картин?

По ее первому впечатлению, некоторые произведения искусства были немного блеклыми, и их требовалось заменить чем-то более броским. Большая картина с парусником, висевшая над кроватью в одной из спален, гравюра в коридоре рядом с кухней и два небольших натюрморта на стенах в библиотеке не вызвали у нее нареканий. Но потом она остановилась перед двумя висящими над роялем полотнами и задумчиво посмотрела на них. Они выглядели любопытными, но не более того. На одном были изображены шаланды и рыбацкие лодки в устье какой-то реки, а на втором вроде бы парижское кафе с мужчиной и женщиной на переднем плане.

В речном пейзаже доминировали коричневый и грязно-серый цвета при излишнем количестве суденышек разного типа по сравнению с водной поверхностью. Да и эпизод из жизни Парижа был не лучше. Дама за столиком была изображена сбоку сзади, а ее кавалер выглядел довольно странно со своими длинными волосами, огромными усами и как бы взятой из другой эпохи шляпой. И все равно ее сюжет казался очень знакомым. Фактически здесь многое напоминало одно из творений Ренуара. Великих мастеров часто копировали, но результат обычно получался слабым. И сейчас она, вероятно, видела перед собой работы одного из таких художников-неудачников.

В любом случае эти две картины плохо смотрелись там, где они висели. Она предпочла бы видеть на их месте одно большое современное полотно. Например, Улы Бильгрен, Сесилии Эдефальк или Пикассо. Она взяла две не понравившиеся ей картины, положила их на тележку и на лифте спустилась в пристройку.

Там проходила реконструкция, и на полу в одной из неиспользуемых комнат стояло множество картин, которые сняли в ремонтируемых помещениях. Она покопалась среди них и изучила каждую очень тщательно. Одна напоминала настоящего Шагала, а самая большая, акварель в манере Матисса, хорошо смотрелась бы над роялем.

Она оставила две взятые в апартаментах принцессы Лилиан работы у себя на тележке, а две выбранные сунула под мышку и поднялась наверх. А потом не без труда повесила сначала одну, а потом и вторую картину над роялем. Затем сделала несколько шагов назад. Ее глаза блестели. Насколько лучше все выглядело! Она достала жевательный табак из джинсов и взяла порцию. Руководство наверняка обрадуется!

27

Обосновавшись в своих каютах и отдохнув немного, они переоделись и отправились перекусить, стараясь вести себя как ни в чем не бывало. Только Марта постоянно оглядывалась вокруг, проверяя, не наблюдает ли кто за ними. Ведь они потребовали выкуп у государства, отчего было немного страшновато, но, с другой стороны, это щекотало нервы, вызывая здоровое возбуждение.

– Меню или шведский стол? – спросила Марта, когда они подошли к столовой.

– Шведский стол, конечно, – решили они единогласно и встали в очередь за деликатесами. Грабли и Стина расположились рядом, болтая между собой, в то время как Марта составила компанию остальным. В каюте, прежде чем они пошли поесть, Анна-Грета задала странный вопрос. Он казался особенно удивительным именно сейчас, когда у них вроде бы имелись более серьезные темы для размышления.

– Как поступать, если мужчины интересуются одними женщинами, а не другими?

Марта попыталась отшутиться, но потом поняла, что Анна-Грета спрашивает совершенно серьезно.

– Надо хорошо одеваться, быть веселой и открытой, – ответила она, бросив взгляд на наряд подруги. Ее серо-коричнево-черная юбка с грязно-зелеными узорами по цвету напоминала армейский камуфляж и не бросалась в глаза, что вряд ли давало большое преимущество женщине.

– Хорошо одеваться? Этого я не понимаю, – сказала Анна-Грета, смотря на сумку на животе у Марты.

– Да, надо носить красивые вещи, конечно, краситься и немного флиртовать, – попыталась объяснить Марта.

– И, по-твоему, ты так и поступаешь?

– Нет, наверное. Но я говорю в общем, – ответила Марта туманно и подумала, что было бы хорошо, если бы Анна-Грета встретила кого-нибудь, поскольку она явно чувствовала себя одинокой. У Стины и Граблей вроде бы дело ладилось, а сама она общалась главным образом с Гением.

– Но, знаешь, жизнь ведь странная штука, ничего не известно наперед, и никогда нельзя терять надежду.

– У тебя еще много клише наготове? – ухмыльнулась Анна-Грета, и Марта сразу же замолчала. Она ведь просто хотела приободрить подругу. Не могла же она сказать, что Анна-Грета слишком чопорная и правильная, одевается чересчур невзрачно и что ее смех напоминает лошадиное ржание.

После тортика на десерт настроение Анны-Греты значительно улучшилось, а за вторым бокалом вина она уже разговаривала и смеялась как обычно. Марта посматривала на нее с облегчением и думала, что им надо уделять ей больше внимания. Внешне Анна-Грета всегда представлялась очень довольной собой, но, как и все, мечтала о любви.

После ужина они продолжили вечер в караоке-баре. Вино раззадорило их, и, как старые хористы, они испытывали страстное желание петь. Марта поднялась на подиум и начала с «Yesterday», в то время как Грабли традиционно с энтузиазмом исполнил «На морских просторах». Даже Анна-Грета набралась мужества и спела «My Way» в очень личной интерпретации, которую она усилила оригинальной жестикуляцией. Ей все дружелюбно аплодировали, но, когда она собралась продолжить шведским национальным гимном, Марта предложила пойти куда-нибудь в другое место. Анна-Грета активно запротестовала, и только когда Марта просветила ее, что в баре наверняка хватает вдовцов, присоединилась к остальным.

Щеки сестры Барбары горели, и она вся вспотела, проведя несколько часов в каюте вместе с директором Матсоном. Она свято верила, что они несколько дней будут вместе путешествовать по Европе, где она сможет наслаждаться роскошью в каком-нибудь шикарном отеле, но взамен получился обычный тур в Хельсинки на пароме «Силья Серенаде». Это ее слегка разочаровало, но, услышав его объяснение, она успокоилась.

– Ты же понимаешь, крошка, на регулярных авиарейсах для меня очень велик риск столкнуться с моими коллегами. Здесь же, на судне, я знаю, что нас никто не потревожит и мы сможем посвятить себя друг другу целиком и полностью.

Услышав эти слова, она смягчилась. Ведь для него было так важно сделать ее счастливой. А значит, вне всякого сомнения, он со временем планировал жениться на ней. То есть еще немного, и она достигнет своей цели. Да, он, похоже, по уши влюбился в нее. Появившись на борту где-то в шестнадцать тридцать, они сразу же отправились в каюту. Сейчас на часах было уже больше восьми, и она даже не заметила, как «Силья Серенаде» отчалил от пристани.

– Что скажешь, если мы сходим в бар и выпьем немного, а потом перекусим? – спросила Барбара, когда голод дал о себе знать.

– Тогда нам придется все съесть очень быстро, – сказал директор Матсон и привлек ее к себе. – Сокровище ты мое.

Барбара почувствовала, что слова, которые она давно хранила в себе, вот-вот вырвутся наружу. «Разведись и женись на мне!» – хотелось крикнуть ей, но она взяла себя в руки. Надо выбрать правильный момент. Пожалуй, после рюмки-другой в баре, подумала она.