Ольга Степнова - Фокиниада Страница 24

– Значит, не поедешь? – прищурился Севка.

– Нет! Не имею права, я же при исполнении. А если честно, – скуксился Вася, – голова болит, сил нет. Да ещё ботинки новые за каким-то чёртом надел, жмут как сволочи.

– Голову принимаю, а про «не имеешь права» и новые ботинки будешь одноклассникам рассказывать.

Севка резко встал и хотел позвать Кристи в машину, но к столу подошли парни, сидевшие за соседним столиком.

– Слышь, чего твоей бабе от нас надо? – сурово спросил черноволосый бугай, похожий на дальнобойщика.

– А что она делает? – поинтересовался Севка.

– Глазами ест.

– Очень сильно ест, – подтвердил второй парень, тоже похожий на водителя фуры. – Моральный ущерб, так сказать, наносит.

– Я тебе что сказал делать? – Севка взял Кристи за подбородок и заглянул в её бессмысленно-голубые глаза. – Я тебе сказал на небо смотреть и чирикать как воробей.

– Чирикать?! – с ужасом переспросила Кристи. – Чирик-чирик! А камеры где? – завертела она головой. – Чирик-чирик!

– Возмещать будем? – нахмурился черноволосый.

– Что? – не понял Фокин.

– Моральный ущерб!

– Чирик-чирик! – не на шутку разошлась Кристи.

– Мне б самому его кто возместил. – Севка рукавом вытер пот со лба. – Молчать! – заорал он на Кристи. – Играем рыбу. Рыбу играем! Треску с крючком в губе.

– Хотите, я вам моральный ущерб возмещу? – подошёл к парням Вася. – Лейтенант Лаврухин, – представился он, отдавая честь. – Документики предъявите.

Парни попятились, сшибая пластиковые стулья.

– Мы это… пошутили, лейтенант. Какие документы в пивнушке с утра? Только сушняк и опохмельняк… – Они ретировались, а Севка хлопнул Лаврухина по плечу.

– Хоть какой-то от тебя толк, – сказал он и пошёл к машине.

– Чирик! – засеменила за ним Кристи. – Чирик!

– Я тебе что сказал делать? – строго спросил её Севка.

– Я не умею играть треску!

– А ты попробуй.

– Где у неё крючок?

– В жопе! – не выдержав беспробудной тупости и забывчивости, заорал Севка.

– Тогда тем более не умею! Если только порепетировать вечером…

Фокин уселся за руль и подождал, когда Кристи, красиво взмахнув ногами, устроится рядом с ним. Повернув к себе зеркало заднего вида, она накрасила губы ну о-очень розовым блеском.

Мечта исполнилась.

Красивая секретарша наконец появилась, но толку от неё было не больше, чем от младенца в люльке.

– Едем снимать в «Соколик», – заводя движок, пояснил Севка.

– Где это? – поинтересовалась Кристи.

– Возле кладбища.

– О-о-о, – простонала она, и Фокин не понял, что в этом возгласе – ужас или восторг.

В городе лишь один адвокат никогда не проигрывал ни одного дела – Женя Данилов. Драл он за свои услуги дай боже, но ради папани Фокин готов был раскошелиться.

Севка перестроился в правый ряд и набрал Данилова, номер которого был забит в телефоне в числе других номеров «нужных людей». Севка регулярно поставлял Евгению богатых клиентов, и тот был благодарен ему за это.

– Женя? Хочу тебя обрадовать, я твой клиент.

– В смысле? – пробасил в трубке Данилов.

– Моего отца обвиняют в убийствах. Хочу, чтобы ты защищал его, пока я не найду настоящего преступника.

– Позволь… Но ты же уже нанял меня!

– Я?! – От удивления Севка едва не врезался в троллейбус.

– Ну да. Пятнадцать минут назад по твоей просьбе звонила твоя секретарша с чудным именем Дамба Андреевна.

– Драма Ивановна?

– Точно! Она попросила защищать твоего отца, пока ты не найдёшь убийцу.

– Вот коза старая… И тут меня обскакала.

– Что?

– Скажи, она и деньги тебе уже заплатила?

– Нет, сказала, что ты перечислишь. Ты мою таксу знаешь?

– Я лучше тебя твою таксу знаю. Кусучая и злая собака! Спасибо, дружище, что выручил. – Севка нажал отбой, прибавил газу и помчался к кладбищу по хорошо знакомой дороге.

«Соколик» оказался дачным посёлком с большими претензиями.

Все участки были образцово-показательно ухожены, а дома соперничали друг с другом красотой и дороговизной. Только два обстоятельства портили этот лоск – соседство с кладбищем и огромная свалка возле дороги, разделявшей дачные участки и кладбищенский забор. Над огромной кучей, из которой торчали старые кресты, облупившиеся памятники и обветшалые венки, кружила стая ворон.

Зрелище было не из приятных. И хоть Севка не раз видел эту свалку, он только сейчас заметил, какой у неё удручающе-трагический и неопрятный вид. Неудивительно, что дачники объявили свалке войну.

Севка припарковался у двухэтажного домика с черепичной крышей и свистом обозначил своё присутствие для хозяина, стоявшего возле грядки в известной позе. Хозяин – дед в красной бандане, – приложив козырьком руку к глазам, посмотрел в сторону Севки и подошёл к забору.

– Чего свистишь, соловей-разбойник? – спросил он Фокина весьма недоброжелательно.

Севка понял, что душевного разговора не будет, поэтому сурово сказал:

– Госпожнадзор. Хочу поговорить с кем-нибудь из инициативной группы, которая борется против свалки.

– Ну, я инициативная группа, – нахмурился дед в бандане. – Я, бабка моя, сын наш Егор и соседи наши – Иван Матвеич и Алевтина Ивановна.

– Как?! – опешил Фокин. – И вы… все живы? Вся инициативная группа?!

– Ну вы даёте, господин госпожнадзор. А чего нам копыта кидать? Едим экологически чистые овощи, свежим воздухом дышим, а уж о физических нагрузках и говорить не приходится – с утра до вечера приседания делаем. Нет, мы к соседям через дорогу не торопимся, помирать нынче больно дорого. Вот от свалки избавимся, и будем жить ещё лучше и дольше!

– Но… разве из восьмерых убитых никто не состоял в инициативной группе, воюющей против свалки?

– Чего? – фыркнул дед. – Да ты хоть знаешь, кого грохнули-то? Петрович своими пчёлами всю округу задолбал, у нас даже кошки покусанные ходили. Его рано или поздно всё равно такая участь ждала, уж больно много народу на него обозлилось. А до свалки ему дела не было. Ильинична, которую прирезали, тоже пчеловодкой своего рода была, только вместо пчёл коз редких пород разводила. А ты знаешь, госпожнадзор, что такое козы?

– Не знаю.

– Это хуже пожара. Они везде лезут и всё жрут. Забор будет стоять, забор сожрут. А что не сожрут, то потопчут. Вот и жил наш «Соколик» пчёлами весь покусанный и козами затоптанный. Думали, со свалкой разберёмся, так за этих вредителей возьмёмся. А смотри-ка ты, как вышло… Кто-то без нас разобрался. Ой… – схватился дед за болтливый рот. – В смысле…

– А остальные? Остальные жертвы тоже не имели отношения к борьбе со свалкой?

– Что ты! Девки-сиковошки, которых прирезали, побеситься на дачу приехали, пока родители в отъезде. Какая им к лешему борьба со свалкой! Диджей, тот вообще в общественной жизни не участвовал, даже морковку на своём участке не садил. Гамак на берёзу повесил и болтался в нём как мудак распоследний. Тьфу! – сплюнул дед, обозначая своё отношение к тем, кто не садит морковку. – Про остальных, правда, ничего плохого сказать не могу, потому что лично не сталкивался с их отрицательными качествами. Но со свалкой из них никто не боролся. А зря, ишь, как судьба-то распорядилась…

– Ну да, ну да, – пробормотал Севка, понимая, какая красивая версия рушится, и что нужно снова искать и думать о том, что общего было между такими разными по возрасту и роду занятий людьми.

Что общего?!

Только дачи в «Соколике». Только эти чёртовы дачи и наличие спиртного в доме… И вот это-то спиртное и стало основной зацепкой для следствия. Логика простая – если пропадали только вино, водка и одеколон, значит, орудовал не маньяк, не грабитель, а обыкновенный алкаш. Плохая идея, как сказал Вася Лаврухин, ведь самым прожжённым алкашом, проживавшим поблизости, был папаня…

Куда ни плюнь, везде – плохая идея.

– А с каких это пор госпожнадзор убийствами занимается? – прищурился дед.

– Да мы всегда убийствами занимались, – отмахнулся Севка. – Только этого не знает никто.

– То есть, свалкой ты заниматься не будешь?

– Нет.

– А ведь она пожароопасная! Шибко пожароопасная! Особенно если спичку бросить.

– А вы не бросайте.

– А хочется! Особенно теперь, когда я узнал, что пожарные занимаются всем, чем угодно, кроме пожаров.

– Ты бы дурью не маялся, батя, – тяжело вздохнул Севка. – Чем бесполезные жалобы писать, подорвался бы со своей инициативной группой, да покопался в этой свалке. Там памятников, да оградок из нержавейки до фига и больше. Взяли бы да сдали всё это добро в пункт приёма цветных металлов! Всей группе на бани хватило бы, а то ещё и на новые заборы осталось. И свалку бы разобрали, и деньжат огребли!

– Ох ты, едрён корень, а ведь и правда… – Поражённый этой простой коммерческой мыслью, дед хлопнул себя по ляжкам и побежал в сарай. Через секунду он пронёсся мимо Севки с тележкой на колёсиках.

– Только ты это… не говори другим инициативным про нержавейку! – проорал он на бегу. – Я сам эту свалку ликвидирую. Са-а-а-ам!