Дарья Донцова - В когтях у сказки Страница 25

– Христа ради, простите ее, глупую, – взмолился мужчина, крепко держа супругу, которая пыталась вырваться. – Нинка, ты чего взбесилась? Что плохого тебе писательница сделала?

Тетка неожиданно успокоилась.

– Из-за нее мамуля в обмороке. Она увидела, как Трындычиха идет, вся светится, побледнела страшно, шепнула: «По мою душу явилась» и сразу сознание потеряла.

– И при чем тут Виола? – не поняла Марина Ивановна.

Нина показала на меня пальцем.

– При том! Пока эта сюда не приперла, нечисть не высовывалась. А стоило ей у нас появиться, Трындычиха чудить начала. Ваша писательница с дьяволом связана, она на горе нам здесь! От нее еще много бед будет, ее вон гнать надо. Она… она…

Лаврова умоляюще сложила руки.

– Виола, дорогая, не слушайте! Нина малообразована и глупа, очень вас прошу…

– Не надо ничего объяснять, – остановила я владелицу поместья. – Понимаю, у Нины от тревоги за мать просто нервы сдали.

– Да моя жена на почве мамаши давно с ума сошла! – воскликнул Петр. – Никому в доме из-за старухи жизни нет.

– Ты тещу ненавидишь, – всхлипнула Нина.

– Неправда! – возмутился супруг. – Сначала с дорогой душой относился к Ксении Васильевне. А что в ответ получил? Лай собачий.

У меня опять зазвонил телефон, я глянула на экран и сказала Марине Ивановне:

– Анна Семеновна нервничает.

– Идите, идите, – кивнула Лаврова.

Глава 21

– Виолочка, вы меня слышите? – спросил голос Анны Семеновны.

– Да, – ответила я, – все хорошо.

– Отлично, – обрадовалась директриса, – смотритесь в костюме космонавта превосходно, через стекло шлема видны только ваши прелестные глаза. Взгляд у вас, как у юной девушки! Никто из зрителей не заподозрит, что в ракету садится не школьница, а взрослая женщина. Вам сейчас можно дать от силы шестнадцать лет. Слова помните?

Я кивнула.

– Ах вы наша умница, – похвалила меня директор интерната, – как приятно иметь дело с умным человеком. Давайте скорехонько повторим последовательность действий.

– Выхожу на сцену, произношу свой спич, забираюсь в ракету и улетаю, – скороговоркой выпалила я.

– Все крайне просто, – зачирикала Анна Семеновна, – я уже говорила это один раз, но повторение – мать учения. Космический корабль не настоящий, двигателя нет, топлива тоже, сделан из прочного материала, стены не развалятся, дно не выпадет. После команды «Старт», которую подаст Юра Завьялов, два рабочих за кулисами начнут вращать механизм. Тонкие, но очень прочные тросы поднимут наш «Восток»[1] под потолок. Потом мужики приведут в действие другое устройство, оно потащит космический корабль через весь зал, уведет его в коридор, а оттуда в лаборантскую при кабинете физики. Там вас будем ждать я и физрук. Мы поможем нашей любимой Виолочке вылезти.

– Я отлично все запомнила, – заверила я директрису, – мы же с вами сегодня утром провели генеральную репетицию.

– Лучше закрепить пройденный материал, – с занудностью истинного педагога сказала Анна Семеновна. – В ракете нет окон, некоторое время вы проведете в тесном замкнутом пространстве.

– Не страдаю клаустрофобией, – заверила я.

– Ах вы заинька, – засюсюкала директриса, – солнышко негасимое, радость наша. Ну, поехали!

Я шагнула из-за кулис на подмостки и убедилась: Марина Ивановна не сэкономила на оборудовании зала, оснащению его могли бы позавидовать некоторые московские театры. К услугам детей, занимающихся в местной студии, было много разных декораций, костюмов, крутящаяся сцена, кроме того, еще имелся цех, где изготавливали реквизит. Скафандр на мне выглядел как настоящий. Но странное дело: на репетиции идти в нем было удобно, а сейчас ноги еле шевелились – пальцы ступней упирались в носки ботинок, которые почему-то вдруг стали мне малы. Сделав два шага, я притормозила, не понимая, в чем дело. После генерального прогона прошло очень мало времени, не могла же обувь съежиться, а у меня вряд ли за несколько часов увеличился размер ноги. И еще нюанс: сейчас меня почему-то постоянно тянуло вперед, приходилось останавливаться, чтобы не упасть.

– Поприветствуем нашего посланника в будущее! – закричали у меня в ушах.

Зал зааплодировал. Я подняла руки, помахала зрителям, сделала очередной шажок, покачнулась и – была подхвачена Юрой.

– Очень тебе благодарна, – шепнула я.

Парень, естественно, не услышал моих слов, зато их уловила Анна Семеновна и забеспокоилась:

– Виолочка, все в порядке?

– Вроде да, – ответила я, – только почему-то я падаю. Спасибо Юре, он только что не дал мне завалиться.

Зрители почему-то захохотали.

– Солнышко, вы мне ответили по громкой связи, – затараторила Анна Семеновна, – слышно на всю округу. Нажмите левой рукой на кнопочку на боку скафандра. Не знаю, что с вами происходит, но выглядите вы чудесно. Так, теперь встаньте у открытого входа в корабль. Начинайте говорить. Помните о жестикуляции. Мы с вами ее выучили. Поднимаем руку, правую…

Я послушно выполнила приказ и начала произносить текст, не забывая при этом похлопывать Юрия по плечу, простирать руки в зал, прижимать их к сердцу, топать ногой…

Зрители реагировали бурно. Едва я сделала первые жесты, раздались хлопки, которые перешли в бурные аплодисменты и завершились овацией, сопровождаемой хохотом.

– Браво! Бис! – кричали из зала.

Я удивилась. Отчего самое простое выступление «школьницы» вызвало столь неадекватную реакцию?

– Виолочка, – загремел в моих ушах голос Анны Семеновны, – вы забыли перевести микрофон на внешнюю связь. Я прекрасно слышала ваше вдохновенное выступление, а люди нет.

– В течение нескольких минут я молча размахивала руками и топала ногами? – уточнила я. – Текст звучал только для вас?

– Именно так, солнышко наше, – подтвердила директриса, – вы его мне вдохновенно продекламировали.

– Тогда понятно, почему все ржут, как верблюды, – вздохнула я, – сама бы хохотала, увидев астронавта, который молча проделывает перед космическим кораблем пластический этюд.

– Сейчас исправлю ситуацию, – пообещала Анна Семеновна. – Нажмите правой рукой на кнопку, но сначала я коротенечко выскажусь. Когда скомандую «Ап», бейте по пупочке правой ладошкой и произносите текст, не забывая о жестикуляции. О’кей?

– Угу, – ответила я, чувствуя себя глупой мартышкой.

– Наш космонавт исполнил для вас, дорогие зрители, танец под названием «Через тернии к звездам», – донесся до меня сквозь шлем голос Анны Семеновны. – Тернии – это такие кусты с колючками. А сейчас путешественник во времени расскажет, куда направляется.

Я стукнула по кнопке левой рукой, потом воздела ее к небу и начала вещать, старательно жестикулируя. Зал опять захохотал.

– Виолочка, душенька, вы снова на внутренней связи, – защебетала Рамкина, – левой ручкой на пупочку надавите.

Я повторила действие.

– Не слышно, – расстроилась директриса. – Где у вас правая рука?

– Вы сказали «левая», – возразила я.

– Нет, нет, – заспорила Анна, – я говорила «левая»… то есть «правая».

– Так правая или левая? – не поняла я.

– От вас правая, от меня левая, – объяснила Анна Семеновна.

– Не понимаю, – пробормотала я, – как моя правая рука может стать вашей левой? Куда тыкать?

– Слева от меня, значит, справа от вас! – объяснила директриса.

В ту же секунду кто-то хлопнул меня по боку. Я посмотрела через узкое закрытое не очень чистым стеклом окошко в шлеме и увидела Юру, который отчаянно кивал. Потом он зашевелил губами, и мне стало понятно, что он произносит слово «говорите».

Я опять подняла руку, забубнила слова… Зал заржал в едином порыве. Юра покраснел, стукнул меня по другому боку, и я наконец-то сумела донести до народа заученные фразы, сопровождая их соответствующими жестами.

– Гениально! – выдохнула Анна Семеновна. – Теперь легко и непринужденно залезаем в ракету, машем рукой и, слава богу, наконец-то улетаем, пока у меня мигрень не началась.

Я схватилась за приделанную к корпусу скобу, «легко и непринужденно» подняла одну ногу, попыталась поставить ее внутрь, но почему-то зацепилась пяткой за порог, стала заваливаться и вновь была подхвачена Юрой.

– Виолочка, что с вами? – занервничала директриса. – Пару часов назад на прогоне вы птичкой влетели в кабину.

– Не знаю, – пропыхтела я, – у меня пятки выросли, они за порог корабля задевают. И только сейчас я поняла: у меня теперь огромный живот, почти ничего за ним не вижу.

– Пузо? – изумилась глава интерната. – У вас? Не смешите!

– Выросло внезапно, – пропыхтела я, пытаясь втиснуться в летательный аппарат.

– Проводим нашего космического путешественника песней! – бодро заорала Анна Семеновна.

– «Заправлены в айпады космические карты, и штурман уточняет в последний раз маршрут, давайте-ка, ребята, не станем курить перед стартом, у нас еще в запасе четырнадцать минут», – запел хор школьников на сцене.