Дарья Донцова - Домик тетушки лжи Страница 25

– Не надо, – покачала головой Ираида, – я очень хорошо вас понимаю, у нас произошла в доме точь-в-точь такая же история, как у вас… Вот вы тут говорили про официанта… Это я наняла Вениамина, чтобы он «отбил» Полину у Толи. Но ничего не вышло.

– Может быть, – настаивала я, – они поговорят, наши глупые сыновья, выяснят, что одновременно ходили в женихах у мерзкой девчонки, вот глаза и распахнутся…

– Не надо, – тихо ответила Ираида.

– Да почему?

– Полина умерла.

– Слава богу! – закричала я, потом, сделав вид, что сержусь на себя за такую реакцию, добавила: – Ой, простите!

– Ничего, ничего, – махнула рукой Ираида, – я сама радовалась, как невменяемая, когда узнала, что ее убили.

– Убили? – прошептала я. – Господи, вы уве-рены?

Банкирша вытащила сигареты и, закурив, сооб-щила:

– Вообще-то, официально сообщают, будто она погибла в автомобильной аварии, но я навела справки, и знаете, какая странность?

– Ну?

– Девчонка разбилась рано утром на дороге в пяти километрах от МКАД, сидела она за рулем красного «Форда»-купе, одной из последних моделей. В салоне такая тачка стоит около двадцати тысяч. Вот я и задаю себе вопрос, кто же дал такой сволочи деньги на этот автомобиль? Ответ ясен – новый мужик, такой же наивный, глупый, как мой Толя и, простите, ваш Никита, или…

– Вы правы! – воскликнула я. – Но при чем тут убийство? С иномаркой надо уметь обращаться, тактика вождения слегка иная, чем на отечественной машине… Не справилась с управлением, и все.

Ираида вздохнула, побарабанила пальцами по столу и, понизив голос, сообщила:

– Просто я знаю, чей это «Форд»! И понимаю, кто постарался испортить управление, чтобы мерзавка расшиблась в лепешку! Знаю, у кого была такая новая машина.

– Кто? – с неподдельным ужасом поинтересовалась я. – Кто?

– Ну… – протянула Ираида, – естественно, никаких доказательств я не имею… Одни догадки и предположения…

– Господи, скажите скорей, за здравие кого свечки ставить, – заломила я руки, – кто избавитель, кто этот славный человек?

Ираида выпила воды, помялась, потом ответила:

– Милая, я только подозреваю, точно не уверена…

– Умоляю, скажите!

Банкирша грустно ответила:

– Софья решила отомстить за смерть Лялечки.

– Кто? – не поняла я.

– Соня Кристалинская, – пояснила Ираида, – жена Данилы Кристалинского, владельца издательского холдинга «КДК», слышали?

– Естественно, он выпускает кучу литературы, в том числе и альбомы по искусству, которые я собираю.

– У Сони и Дани есть сын, Гена, – принялась растолковывать Ираида, – очень милый молодой человек примерно Толиного возраста. Мы раньше не дружили.

В прошлом году Соня неожиданно позвала Ираиду на свой юбилей. Между дамами стихийно возникла симпатия. Ираида стала бывать у Кристалинских, не часто, но все же раз в месяц обязательно. Познакомилась она и с женой Гены.

– Лялечка была очаровательным существом, – вздыхала Ираида. – Провинциальная девочка, воспитанная на медные копейки бедной матери.

Но не зря говорят, что интеллигентность не купить ни за какие деньги, это не образование, не богатство, а состояние души. Можно отучиться в Кембридже и Оксфорде одновременно, но остаться хамом. А можно родиться в деревне Тмутараканской и быть благородным человеком, тонко чувствующим окружающий мир… Вот Лялечка и оказалась из последних. Добрая, тихая, совершенно не конфликтная, не любительница шумных вечеринок, в основном помалкивающая во время каких-то мероприятий. Гену она обожала. У них в доме не было ни кухарок, ни домработниц, хотя финансовое положение Кристалинского было таким, что он мог позволить себе все. Но Лялечка сама хотела ухаживать за супругом. Ей было не лень вставать в семь утра и гнать на Центральный рынок за свежим творогом, чтобы подать Геночке на завтрак сырники. Соня обожала Лялечку. Их общение напоминало отношения между матерью и дочерью. И довольно долгое время, целых три года, семья была счастлива.

Неприятность случилась в самом конце мая. Лялечка поскользнулась и упала. Результат происшествия – сломанная правая рука. Неприятно, но не смертельно.

Соня, схватив синюю от боли невестку, повезла ту в Склифосовского. По дороге Лялечка расплакалась.

– Ну, ну, – забормотала свекровь, – потерпи, сейчас укол сделают.

– Да боль ерунда, – прошептала Лялечка.

– Что тогда слезы льешь?

– Я не успела ужин приготовить, – горестно вздохнула невестка, – и комнаты не убрала. Гена придет домой, а там бардак и мясо сырое! Бедный, он так устает.

Соня затормозила и в первый раз принялась орать на девушку:

– Прекрати! Хоть раз в жизни подумай о себе! Генка сто кило весит! Ничего с ним не случится, если один раз не поест. Если хочешь знать, ему вообще надо месяц голодать!

– Гена не толстый, он крупный, – тихо отозвалась Лялечка, судорожно прижимая к себе висящую как плеть руку.

Поняв, что спорить с девушкой бесполезно, Соня устроила ее в больницу, а потом мигом решила проблему и наняла кухарку Майю и домработницу Полину Железнову.

– Кого? – удивилась я, чуть не упав со стульчика. – Полину Железнову? Вы не ошибаетесь?

– Нет, – грустно вздохнула Ираида, – я-то узнала об этой истории только недавно, в конце ноября. Летом уезжала, потом закрутилась на работе и не звонила Соне. Она сама мне звонила, позвала в гости и рассказала, что у них приключилось!

Полина попала в дом через агентство «Уют». Солидная фирма, с большим стажем работы на рынке услуг.

Соня приехала в офис и из множества кандидаток отобрала Железнову. Можно сказать, собственными руками впустила в дом горе.

Первый месяц Лялечка провела в больнице, требовалось сделать операцию, потом другую, затем руку привязали к какой-то конструкции. В конце июня ее отпустили домой. Но каждое утро шофер отвозил Лялю сначала на лечебную физкультуру, потом на массаж, затем в бассейн. В общем, дома она оказывалась в районе семи вечера и мигом засыпала, страшно усталая.

Соня, естественно, каждый день приезжала к сыну проверить, как дела. Прислуга работала идеально, дом содержался в порядке, и тут Кристалинская дала маху. Решив, что все идет прекрасно, она уехала в августе на две недели в Карловы Вары подлечить печень.

Новость настигла ее, когда Соня вернулась после процедур в номер. Портье протянул телеграмму. Соня изумленно развернула ее и почувствовала, что земля уходит из-под ног.

«Леля скончалась, срочно вылетай, Гена». В полном ужасе Соня принялась названивать домой, но трубку не снимали, мобильные Дани и Гены молчали… Почти потеряв рассудок, Соня кинулась в аэропорт. Ужасную правду рассказала ей кухарка. Гену с нервным приступом увезли в клинику, Даня сидел возле сына, которого нельзя было ни на минуту оставить одного даже в поднадзорной палате. Геннадий пытался несколько раз покончить с собой, и пришлось погрузить парня в лекарственный сон.

Толстая Майя, вытирая слезы, поведала совершенно невероятную историю.

Гена с детства обожал змей. Соня не разделяла любви сына к пресмыкающимся и вздрагивала, когда тот брал в руки ужа. Но завести дома серпентарий мать сыну разрешила. Став взрослым, Геннадий отвел в своей квартире целую комнату под «зоопарк». В специальных аквариумах жили самые разнообразные гады, были среди них и редкие, ядовитые экземпляры.

Лялечка, считавшая, что супруг всегда прав, ухитрилась полюбить мерзких тварей, она иногда даже брала в руки безобидного ужика Яшку…

Неспособный сделать никому вреда, Яшка мирно жил в стеклянной «квартире». Но рядом с ним находились апартаменты эфы, страшно опасной ядовитой змеи…

Зачем Лялечка в отсутствие Гены пошла в серпентарий, почему решила поиграть с ужом, никто не знал. Только она совершила роковую ошибку: перепутав аквариумы, вытащила эфу…

Их так и нашли вместе на полу около стены, заставленной стеклянными ящиками. Наверное, Лялечку можно было спасти, существует специальная сыворотка, введение которой купирует действие яда, но… Но дело произошло вечером. Кухарка и домработница давно ушли, а Гена слегка задержался на работе и вернулся домой только около одиннадцати. Лялечка к тому времени окоченела.

Соня, рыдая, похоронила обожаемую невестку и принялась лечить Гену. Через какое-то время ей стало понятно: сын что-то скрывает, в кончине Ляли есть какая-то тайна… Геннадий никак не мог успокоиться, жизнь стала ему не мила. Сначала она подумала, что вот, пройдет девять дней, потом сорок… Но потом ей показалось, что Гена слишком уж корит себя. При жизни Лялечки Геннадий не был таким уж примерным мужем. Нет, упаси бог подумать, будто он бил жену или ограничивал ее в средствах… Нет, конечно, но, как говорится, во всяком браке один целует, а другой подставляет щеку… Так вот младший Кристалинский был из тех, подставляющих. Пару раз у него случались интрижки на стороне, о которых, естественно, не догадывалась Лялечка, но знала Соня. Мать считала, что мужчина существо полигамное, главное – это сохранность семьи, а от походов налево, как ни странно, брачный союз, как правило, крепнет. Сотни и сотни парней, изменив жене, наутро понимают: супруга намного лучше любовницы, родней, привычней, с ней спокойно, нет никакой нужды изображать из себя белого и пушистого. Поэтому Соня не сомневалась. Как ни дико это звучит, но Соня любила Лялечку даже больше, чем Гену. Свекровь тщательно покрывала сына, чтобы не причинить горя девушке. И потом, она просто не видела никаких женщин, способных разрушить этот стабильный брак. А измена! Ерунда! Соня была умна и по-житейски хитра. Честно говоря, после похорон она приготовилась к тому, что придется объяснять Гене про сроки траура. Мать предполагала, что сын быстро отгорюет и заведет новую даму сердца, но получилось-то иначе.