Татьяна Луганцева - Стая гадких утят (сборник) Страница 25

– Да при чем здесь ты?

– С Рудиком? – Яна закрыла рот руками, глядя на Женю с ужасом и плохо скрываемой жалостью.

– Господь с тобой! – покраснел Женя. – Я изменил с Олей, с медсестрой…

У Яны отлегло от сердца.

– С Олей? Ты? Но когда? Где? Боже, сколько же я вчера пропустила в прямом и переносном смысле?

– Мы уединились с ней в ординаторской. Она там строила мне глазки… Она хотела, да и я хотел…

– Ну и ничего страшного! Женя, ты же взрослый человек, и твоя Галя замужем, забыл? Так что ты имеешь полное право… на маленькие радости. Пользуйся тем, что свободен, гуляй, пока молодой! Столько девиц вокруг – цветник! Вот ты тоже пользуешься популярностью! Повышай свою мужскую самооценку! Конечно, если бы Карл начал повышать таким способом, я бы его убила, но тебе – можно! – немного расслабилась Яна.

– Мне-то, может быть, и можно, но не нужно. А уж Оле точно не надо было это делать…

Женя наконец-то повернулся к Яне, и ей пришлось приложить усилие, чтобы не закричать. Одутловатое бледное лицо с асимметричным отеком и фингалами под глазами…

– Что у тебя с лицом?!

– Говорю… изменил с Ольгой… – буркнул Женя.

– Это она тебя избила?

– Это мне ее парень, Рудик, потом нос сломал. А сейчас я иду к нему в операционную, он мне гипс наложит.

– Так иди! У тебя уже отек на пол-лица! Что ты так смотришь на меня? Чтобы я тебя пожалела? Сам натворил дел и схлопотал за дело! Иди, говорю! Нашел с кем изменять! С девушкой, у которой парень рядом! Соображать надо было!

– Не кричи, голова раскалывается, – поморщился Женя.

– Не у тебя одного! – показала ему язык Яна.

Евгений походкой побитой овцы или собаки вышел из палаты, в дверях столкнувшись с Ольгой. Оба вели себя скованно, не смотрели друг другу в глаза. Видимо, очень сожалели, что вчера не сумели сдержать мимолетный порыв.

– Оля, здравствуй. Я сейчас встану и буду убираться, – обратилась к ней Яна, тоже чувствуя себя форменной свиньей.

– Куда тебе вставать-то? Ни наклониться, ни присесть. Я сама сейчас все уберу, а вы сходите в перевязочную и заберите заключение о вашем состоянии у Рудика. Можете идти домой.

– Спасибо, Оля. Я так и сделаю. – Яна сползла с кровати. – Почему ты отворачиваешься от меня? Я что-то не так сделала вчера?

– Нет, конечно… Вот только хочется уточнить… Вы точно не девушка Жени? А то как-то неудобно получилось.

– Нет, я не его девушка. Он совершенно свободен. Но все равно, лучше в дальнейшем думать, что делаешь. А то Женя сейчас со сломанным носом ходит.

– Я знаю, я во всем виновата, – опустила голову Оля.

– Это ты своему парню будешь объяснять, а я пошла! Рада была познакомиться! – Яна неловко засеменила на выход.

– Больше вообще никогда пить не буду, – буркнул Евгений, открывая перед Яной дверцу БМВ.

– И правильно! Надо вести здоровый образ жизни, – нравоучительным тоном заявила Яна, наблюдая, как Евгений приводит сиденье автомобиля в горизонтальное состояние.

– Кто бы говорил! – Женя отошел в сторону. – Садитесь. Вернее, ложитесь, мэм.

– Как у тебя хорошо получается укладывать. Натренировался ночью-то? – толкнула его острым локтем Яна.

– Не язви.

– Сейчас бы очень обрадовался Лебедев. Сразу сказал бы тебе, что во всем виновата я, что это со мной пить нельзя в одной компании.

– Точно! – хлопнул себя по лбу с оглушающим треском Евгений, забыв, что на носу закреплена гипсовая повязка. – У, ё!

– У-ё-ё-ё – поет Маша Распутина, и у нее лучше получается, – отозвалась Яна, укладываясь в машину и понимая, что заниматься своим любимым делом – пялиться в окошко – ей не удастся.

– Ведь следователь-то говорил, что выпьешь с Цветковой с вечера, а утром неизвестно, где очнешься… Помнишь? Ну, еще Эйфелева башня упоминалась?

– А что ты все нукаешь? – нахмурилась Яна. – Я тебе не лошадь и не ослица.

– Так и получается! – не слушал ее Евгений. – Два раза с тобой выпили, и оба раза неудачно. И если бы Эйфелева башня! Роковая женщина!

– Да, это я, – заулыбалась Яна.

– А чему ты радуешься? Плакать надо! – Евгений уселся за руль и посмотрел на лежащую Цветкову. Внезапно он зашелся в гомерическом хохоте.

– Ты чего? – удивилась Яна.

Евгений не мог от смеха слова сказать.

– Скажи, чего?

– Ой, не могу! Посмотри на себя и меня! Вчера еще нормальными были, а сегодня приедем к Пульсерии… Ты с перебинтованными ногами, я с гипсом… Ничего два кадра? Устройте нас на работу пугалами в огороде! Просто кошмар!

Яна поняла, что его так развеселило, и тоже рассмеялась.

– Поэтому мы и нуждаемся в помощи, чего уж тут поделаешь? На лицах все написано. Сейчас тебя с таким лицом все милиционеры тормозить будут.

– Лицо не в форме, зато документы в порядке, – ответил Евгений, заводя мотор.

Глава 10

Вчерашняя бабка-вахтер встретила их словно родных, не хватало только каравая с солью.

– Здравствуйте! К Пуле? Проходите, пожалуйста! Сегодня она точно у себя, вчера как-то неудобно получилось.

– Да ничего! Здесь, как я понимаю, располагается много фирм, вы же не можете уследить за всеми, – поприветствовала ее Яна.

– Как вы себя чувствуете? Выглядите, если честно, неважно…

– Спасибо за честность. – Яна покосилась на Евгения.

– Ой, а что это с молодым человеком?! Какой ужас! Вчера же он не падал со ступенек…

– Это он сегодня ночью приложился, – пояснила Яна.

– Ну надо же… – удивилась бабка, поправляя косынку, – вот ведь невезучая молодежь.

Они подошли к недружелюбной мраморной лестнице, и Евгений легко поднял Яну на руки.

– Только не урони! – взмолилась Яна, ахнув от неожиданности.

– Постараюсь. – Женя засопел, начиная свое второе и такое нелегкое восхождение.

Наконец они преодолели этот психологический барьер и поднялись на второй этаж. Яна подумала о том, что хотела бы знать, как выглядит Пульсерия, потому что, как ни старалась, не могла ее вспомнить. Когда же они увидели ее, Яна поняла, почему та не попала в коридор ее памяти. Более незаметную женщину трудно было представить. Маленького роста, очень худенькая, она походила на юркую мышку. Удивительно, что при таком крошечном росте Пульсерия умудрялась еще и сутулиться, втягивать голову в плечи, будто хотела стать еще незаметнее. Яну, с ее ростом под два метра, не слезающую с двенадцатисантиметровых каблуков, это особенно удивляло. Белое, худое личико, большие, выразительные, с белесыми ресницами глаза. Плотно поджатые губы, словно Пульсерия боялась сказать лишнее. Одежда была соответствующая: длинная, строгая юбка непонятного грязно-серого цвета, темный пиджак с грубыми мужскими лацканами, безвкусная трикотажная кофточка под горло.

Как ей только не жарко в такой многослойной одежде?

– Здравствуйте, друзья мои! – на мгновение раскинула худенькие ручки Пуля и тут же обхватила себя за птичьи плечики, испугавшись своего открытого эмоционального жеста. – Что с вами случилось? Вы попали в аварию?

– Нет… вчера Яна навернулась здесь с лестницы, – пояснил Евгений.

– Мне баба Маша рассказывала… Но я не думала, что все настолько серьезно, – словно извиняясь, произнесла Пульсерия.

– Все очень серьезно! Мы попали в больницу! – решил нагнать страху Женя.

– Какой ужас! А с тобой-то что?

– Бандитская пуля, – отмахнулся Евгений, делая Цветковой тайный знак, чтобы она не проговорилась, но Яна сделала вид, что не поняла, для чего он делает такие выразительные глаза.

– Наш Женя, похоже, вылечился. Сегодня ночью изображал героя-любовника, за что и поплатился. Результат, как видите, на лице.

Хозяйка бюро по трудоустройству густо покраснела:

– Ну что же мы здесь в дверях-то? Пойдемте ко мне в офис…

Пульсерия повела их широким темным коридором к единственному большому окну в конце, которое и давало свет в это помещение. Вентиляция в доме была никакая, кондиционирования конечно же в помине не было, душной волной по всему коридору стоял неприятный затхлый запах. Даже их тела, рассекая воздух, не создавали передвижения воздушных масс.

Офис Пульсерии оказался самым крайним – большая комната, когда-то соединенная из двух комнат. Сразу бросилось в глаза обилие света из огромных окон, их в комнате было целых четыре. После темного коридора свет просто ослеплял, чуть не сбивая с ног. В комнате были четыре стола, старые стеллажи и много домашних цветов. Они росли в горшках разного размера. Цветы в два ряда стояли на подоконниках, на полу, висели на стенах в специальных подставках, занимали пустующие столы и полки.

Кроме цветов, в комнате находилась только Пульсерия. Цветы все были однотипные, простенькие, то есть без цветков и красочно-оригинальных листьев.

– Сколько растений! Просто оранжерея! – протянула Яна. – Ваши?

– Нет… одной девочки… Сначала попросила разрешения принести один цветок, а затем пошло-поехало… Ей они дома надоели, вот она и решила от них избавиться. Теперь уже от них деваться некуда, а выкинуть жалко… Полдня теперь поливать их надо… А они все растут и растут… Хоть бы кто загнулся. Сорняки!