Арто Паасилинна - Лес повешенных лисиц Страница 25

– Попробуйте и меня понять, – пытался разрядить обстановку Ремес.

Наска понять не пыталась. По ее мнению, с ней поступили в высшей степени несправедливо. Увезли, привезли под белы руки, привязанную, хорошо еще, что не поколотили...

Когда костер догорел, майор Ремес попросил Наску сесть в сани, чтобы можно было продолжить путь. Всего лишь до Сиеттелесельки добрались, а времени уже полдень. Нужно было остаток пути пройти в быстром темпе, чтобы к ночи добраться до Пулью.

– Бабуля, сядьте в сани, добром вас прошу, – обратился майор к Наске. – И кота своего заберите. И больше не давайте ему убегать.

Однако Наска швырнула Ермака далеко в сугроб. Расставив ноги, она начала сопротивляться.

– Я буду кусаться, если ты подойдешь с этими веревками!

Бравый майор сдался. Он добрел до кота, принес его обратно Наске и со вздохом уселся на край саней. Наска уселась рядом, решительно сжав губы.

– Хотя вы и избили Киурели и увезли, однако теперь вы имеете дело со старухой, которой не так просто помыкать, – заявила она Ремесу.

Сдавшись, майор подумал, что такой "груз" просто-напросто не довезти до места. Будь его воля, он бы оставил бабку при себе в Куопсуваре. Но что бы на это сказал Ойва Юнтунен? Майор объяснил Наске, что лично он не поддерживает ее высылку, но так велел его начальник, Ойва Юнтунен. И у господина есть свой господин. Напрасно Наска его ругает и плачется ему.

– Пойдем обратно к бараку. Если этот Юнтунен станет выпендриваться, ты его поколоти. Научится быть человеком, – поучала Наска.

Майор посмотрел в сторону Пулью. Глубокий снег и деревья в белых шапках не очень-то манили к продолжению пути. Уж тут побарахтаешься, прежде чем доберешься до места. Ему пришлось бы привязать старуху к саням и заткнуть ей рот кляпом. Кота, без сомнений, пришлось бы убить... Неприятно было бы появиться на людях с привязанной к саням старухой, у которой к тому же кляп во рту... Прямо-таки стыдно. Майор принял решение. Он развернул сани в обратную сторону и велел Наске усаживаться.

Удивленная старуха побежала за санями, держа кота на руках. Когда майор велел ей сесть, Наска ответила звонким голосом:

– Ой-ой-ой, да я уж тут по готовому следу могу и бежать, если ты только сможешь эти тяжеленные сани до дому дотащить!

Из окна Ойва Юнтунен увидел процессию, во главе которой прокладывал дорогу майор Ремес, тащивший за собой пустые сани, за ними вышагивала энергичная саамка. Замыкал шествие кот Наски, Ермак. Ойва Юнтунен почему-то обрадовался увиденному. Он вышел на улицу встречать экспедицию, спросил, не случилось ли в лесу какого несчастья, раз майор вернулся со старухой и котом. Ремес испепелил Ойву Юнтунена взглядом. Тот ничего больше не стал спрашивать, а помог майору завезти сани в дровяник. Тем временем Наска со своим котом проскользнула внутрь. Когда мужики прошли в избу, Наска объявила из кухни, что она настрогала в кастрюлю все, что нужно для поджарки из оленины.

– И то дело, жрать охота, – буркнул майор. – А что до этой старушенции, то можешь сам отправиться тянуть ее до Пулью. Она просто ведьма.

Поджарка из оленины удалась на славу. После еды майор отправился в сауну, где у него еще было недостиранное постельное белье. Двух простыней на веревке не хватало.

"Воры здесь были, что ли?" – бурчал он про себя. Вскоре, однако, заметили, что простыни успела забрать Наска, которая расстелила себе постель в комнате для поваров. Кроме того, она наносила в кухню дров для плиты и растапливала печь. Растопив ее, Наска выскользнула на улицу, побыла мгновенье в сумерках зимнего вечера, чтобы вернуться с полным ведром воды.

Она пояснила, что на ужин будет еда полегче и кофе, хотя сама она вечером кофе не любит пить, потому как сон пропадает.

– В этом возрасте и так-то спишь чутко, как собака.

Вечером смотрели цветной телевизор. Когда в новостях ее фото показали всему честному народу и объявили, что от поисков пропавшей в тайге старухи саамки окончательно решено отказаться, Наска очень рассердилась.

– Где они такую некрасивую карточку откопали? – пыхтела она. – У меня есть и получше. Снялись с Киурели в Салмиярви, в Печенге. Очень красивая карточка то ли двенадцатого года, то ли тринадцатого, при царе Николае дело было. Я все думала, убили ли эту Анастасию, или она осталась в живых. Тогда, в революцию. А, да вы же не знаете, вы же совсем молодые еще.

Наска быстро освоилась. Она постоянно что-то делала, готовила мужчинам еду, подметала полы, стирала. Воды и дров она тоже бы наносила, но мужчинам удалось воспрепятствовать этому. Такая жизнь, особенно для майора, стала казаться слишком беззаботной. Когда мужики зевали и жаловались на скуку, Наска побуждала их заняться мужским делом.

– Начните ловить лис да песцов! Прошлой ночью опять лисья стая копалась за баней. Обоссали весь колодец. Один мешок с сухим молоком в дровянике разорван напрочь. В этом году так ужасно много наносов.

Наска пояснила, почему кругом столько лис.

– Если бы было больше филинов и прочих сов, то наверняка лисицам пришел бы конец. Однако нынче плохой год на филинов. И в Севетти ни одного не было видно.

Майор Ремес сомневался в зоологических познаниях Наски. Он заявил, что совы лис не едят и филины тут, стало быть, ни при чем.

– Ну ты скажешь тоже, милок. Уж, наверное, я понимаю, что филин лису не унесет в когтях. Однако в позапрошлом годе развелось много леммингов. Если бы тогда было предостаточно филинов, они поели бы всех леммингов, однако их не было и нет до сих пор. Ну, лисы и стали ужасть как плодиться, раз у них были лемминги. Теперича, значит, лемминги съедены, лисы их поели. Этих лис из-за леммингов в Лапландию прибежало ну никак не меньше миллиона. Да и здесь, вокруг барака, каждую ночь добрая сотня крутится.

Наска рассказала, как в старое время в Суонъйели ловили лис. Верхняя часть высокого пня расщеплялась и туда вставлялся кусок мяса в качестве приманки. Когда лиса пыталась выхватить приманку, то застревала передней лапой и оставалась так висеть.

– Они так ужасно визжали всегда, когда попадались. По этому визгу и определяли и шли убивать их, – вспоминала Наска.

Ойва Юнтунен знал способ ловли еще лучше. Однажды в Стокгольме он от нечего делать забрел в Музей Севера. Там он оказался в зале, где была представлена история таежного охотничьего промысла.

– Там я увидел примечательное приспособление для охоты. В дереве толщиной где-то дюймов шесть-семь на уровне груди мужчины высверливалось отверстие, через которое протягивалась крепкая веревка. На одном конце веревки была сделана петля, как на виселице, а другой конец был привязан к вершине крепкой березы. Береза была согнута, как тетива, для того чтобы могла затянуть петлю. Там была ловушка и приманка. Как только приманка сдвигалась, ловушка захлопывалась и высвобождала березу, которая со всей силой стягивала смертельную петлю.

Ойва Юнтунен набросал на бумаге чертеж этого устройства. Майор изучил рисунок вдоль и поперек.

– Ловушка – заебись, – проговорил он.

– Эй, парень, очисти-ка рот и покажи эту бумажку мне.

Наска подтвердила, что ловушка действительно хорошая.

Она подбила мужиков поставить эти коварные капканы на склонах Куопсувары и в Юха-Вайнан Ма. Когда лисы начнут попадаться, Наска обещала освежевать тушки и весной еще и выдубить шкуры.

– Потом весной ты, Ремес, можешь отправиться в Норвегию. Продашь шкуры и купишь норвежской шерсти. Нужно связать варежки и фуфайки, синтетика здесь не годится.

Ойва Юнтунен и майор Ремес загорелись охотой на лисиц. Они насверлили дырок в нескольких десятках деревьев, провели через них петли, понагибали упругих берез для тетивы и для приманки положили в капканы сосисок.

– Черт побери, а если Пятисотка попадется в петлю?! – ужаснулись они.

Ойва Юнтунен высвистел Пятисотку к себе. Лисенок уже стал большим, однако признал приятелей. Он подошел поближе, но гладить себя, однако, не позволил. Майор Ремес предложил ему сосисок, но Пятисотка не пожелал их есть. Он, конечно, взял зубами предложенную сосиску, отнес подальше, закопал в снег и обдал сверху струей. Когда мужчины показали на ближайший капкан, в котором была промерзшая сосиска, Пятисотка им совершенно не заинтересовался. Вместо этого он побежал в лес, пробыл там довольно долго и вернулся к мужчинам с резиновой костью в зубах.

– Он в наши капканы не попадется даже случайно, –промолвил Ойва Юнтунен, и мужчины продолжили работу. Через неделю мощные капканы были установлены у них более чем на шестидесяти деревьях. Если очень повезет, то лес будет полон повешенных лисиц. Они решили дать этой капканной линии название "Лес повешенных лисиц".

На всякий случай к каждому капкану они прикрепили кусок картонки, на которой было написано: "Если ты человек, поберегись, это опасно. Очень опасно".