Маргарита Южина - Свадебный марш на балалайке Страница 25

– Нелепая случайность вырвала из наших рядов…

После четвертого такого тоста соседка Ксении, жена директора магазина, ехидно фыркнула:

– Да какая там случайность! Этого и следовало ожидать!

– А почему вы так решили? – тут же насторожилась Ксения.

– Так это же ясно – из-за денег Ирку угрохали, чего ту решать!.. А давайте про бродягу споем! – кричала она, перекрикивая скорбную речь.

– А что там с деньгами? – не унималась Ксения.

Ада Михайловна поправила на объемной груди ярко-желтый бант и пьяно махнула рукой:

– Она нам деньги должна была отдать одиннадцатого, а десятого ни с того ни с сего погибла, ну и понятно – долг так и не отдала. Я, конечно, понимаю, Ирка под какую-то машину сиганула, но можно же было подруге какой-то передать или к Антипу перед смертью заскочить долг вернуть, а так… По диким степям Закавказья-я-я!..

– Подождите, а нельзя ли подробнее про деньги? – снова потрясла за рукав певунью Ксения.

Ада Михайловна только что замахнула стопочку и немного выпала из реальности. Она тупо уставилась на зануду соседку и изрыгнула:

– Т-ты кто?

– Вы только что сказали, что Ирину убили из-за денег. Нельзя ли подробнее?

– Не… льзя! Подробнее вам только Антип может сказать… Но он не скажет!

– Почему?

– Так ведь нету же его! – удивилась несообразительности Ада Михайловна и вдруг рявкнула на весь стол. – Здравствуй, девочка-секонд-хенд!

Ксения уже устала вытягивать из соседки капли истины и просто поинтересовалась:

– А почему Антипа Егоровича нет? Его не будет?

– Будь или не будь! Сделай же что-нибудь! – тут же подхватила соседка и стала призывно вилять плечами, поглядывая лукавыми хмельными глазами на старичка слева.

– Приедет Антип Егорович. Он всегда за ней приезжает, – кивнула в сторону Ады Михайловны накрашенная девица напротив, по-видимому, тоже работница ЦУМа.

Ксения решила дождаться директора во что бы то ни стало. Между тем Ада Михайловна, благополучно накушавшись спиртного, растеклась по столу и просыпалась только для того, чтобы в очередной раз гаркнуть: «Я – шоколадный заяц! Я – ласковый мерзавец, ой-ой-ой!»

Ксения все-таки дождалась Енотова. Он появился в дверях, наотрез отказался сесть за стол и в угоду близким только запихнул в рот пресный блин.

– Вы… пробудите, пожалуйста, мою супругу, – робко просил он высоченного дядьку, который и вовсе, как выяснилось, не знал покойной, просто проходил мимо, мечтал о похмелье, а тут такая радость – поминки! Теперь он добросовестно отрабатывал мальчиком на побегушках и поминал погибшую с большой ответственностью.

Ксения поняла, что сейчас Енотов может испариться, и ринулась к нему.

– Скажите, а что, Ирина Плюшкина в самом деле занимала у вас деньги?

– Да, – скучно мотнул головой Енотов.

– И когда она собиралась вам их вернуть?

– Тут, понимаете, какая история вышла…

Но понять, какая же вышла история, Ксения не удосужилась: на нее рухнула тарелка с салатом. Оказалось, что спящая красавица Ада Михайловна пробудилась в тот самый момент, когда ее Антипа кто-то бесстыдно домогался! Такого Ада допустить не могла – и в соперницу немедленно полетела плошка с оливье. Дальше было еще хуже: жена робкого директора завопила пожарной сигнализацией и устремилась к мужу. Их разделяли плотные спины поминающих, поэтому, прорываясь к супругу, Ада то и дело метала в голову Ксении то плошку с кутьей, то графинчик с киселем, а то и маринованные грибки. Енотов, видя такое буйство, только быстро шепнул Ксении:

– Завтра, завтра приходите в ЦУМ, там мы сможем поговорить. Но учтите, я страшно преданный супруг, поэтому, если у вас… глубоко личные мотивы… не советую тратить время…

Ксения с ужасом взглянула на надвигающуюся, точно цунами, Адочку и решила, что никогда у нее к Енотову не появится глубоко личных мотивов. Хотя это как посмотреть, то, о чем она хочет поговорить, тоже личное. Ада Михайловна неотвратимо надвигалась. Ксения заметалась между столами, где и была настигнута обиженной супругой директора. Несмотря на то что девушка бойко уворачивалась от кулаков, внешность ее понесла некоторые потери. Только чудом Ксении удалось вырваться из лап разъяренной дамы.

– Ну вот! Поэтому завтра нам надо ехать в магазин, к этому Енотову! – закончила рассказывать Ксения.

– Да, конечно… Только… – Дуся старательно прятал глаза – они были совершенно сухими, а сейчас так пригодилась бы слеза, хотя бы в правом глазу. – Только вряд ли я смогу тебя сопровождать. Твой муж, этот Алекс…

– Ах, да не бери в голову, – беспечно отмахнулась девчонка. – Он тебя больше не тронет. Я с ним поговорила.

Дуся мгновенно представил свадебную машину, где на заднем сиденье расположился он, в своем новом зеленом костюме, а рядом, утопая в пене фаты, лучилась семейным счастьем Ксения. А что? Дуся уже готов составить ее счастье.

– Ты не бойся, больше Алекс тебя не тронет, – еще раз повторила Ксения, убегая из комнаты Дуси. И Дуся поверил.

А Алекс тронул! Он заявился ранним утром, безжалостно сдернул одеяло со спящего Евдокима и зычно возвестил:

– Значит, так! Сегодня ты никуда не едешь с Ксенией и держишься от нее подальше! Ты не оправдал моих надежд. Ты – лентяй, наглец, да к тому же у тебя скверный характер.

– У меня было трудное детство! – поспешно сообщил Дуся, надеясь на понимание.

– Верю. Правда, ты не проявил себя как охранник, а захребетников у меня и без того полно. Я решил испробовать тебя в другом качестве. У нас проблема с молочницей. Раньше нам привозила молочные продукты женщина из деревни, а сейчас она переехала. Деревушка здесь недалеко – сразу, как коттеджный поселок заканчивается. Вот ты и сходи, узнай, у кого там еще молоко купить можно. О транспортировке договорись: нам приезжать или они сами возить будут. Короче, реши эту проблему. Кто знает, может, в тебе дремлют дипломатические способности. Да! И не мешкай. Быстрее решишь – быстрее освободишься. Кстати, возьми с собой Дуську – собачонка засиделась дома.

Дуся выскочил из кровати как подпаленный. Яснее ясного, что не молочный вопрос грызет ревнивого супруга – он просто хочет выдворить Дусю из дома, чтобы тот, не дай бог, опять куда-нибудь не умотал с Ксенией. Ну это он просчитался. Ксюша спит долго, а он, Евдоким, в деревню сгоняет за полчаса. Только надо поторопиться, а потом он – вольная птица! Да! Только надо успеть позавтракать, дело предстоит нешуточное. За завтраком Дуся был молчалив и сосредоточен. Алекс умотал в свой офис, а Ксения уже несколько раз спрашивала, когда же они поедут к Енотову.

– Чего ты копаешься? Не хочешь ехать, так и скажи, я одна съезжу, – раздраженно шипела она, и Дуся в который раз оправдывался:

– Ну как ты не можешь понять, у меня дела, между прочим, твой муженек загрузил… Короче, ты меня немного подожди, я за полчаса управлюсь, – напустил на себя важность Дуся. Почему-то ему не хотелось рассказывать, что он отправляется по вопросу молочной продукции.

Ксения не стала выспрашивать, что там за дела, она просто надула губы и поднялась к себе в комнату, звучно хлопнув дверью.

Дуся сиротливо окинул взглядом уютный дом, вздохнул поглубже и вышел на большую дорогу. Как-то он не сообразил выспросить, а в какой стороне заканчиваются коттеджи. Пришлось возвращаться и спрашивать у Марфы Николаевны.

– Дак вон там и кончаются! – охотно пояснила повариха. – А тебе, сынок, зачем? Там деревня начинается. Ты смотри, тебе туда и вовсе соваться не следует, оно только так считается, что в деревнях блаженных почитают, у них и своих недоумков хватает, городских они не больно жалуют. Поаккуратнее там.

Дуся проглотил трогательную заботу женщины, прихватил с собой тявкающую тезку и направился в деревню.

Вообще житель он был исконно городской. Еще в детстве он страшно завидовал одноклассникам, которых каждое лето отправляли к бабушкам за пределы города. Осенью ребята приезжали и рассказывали совершенно небывалые вещи. Оказывается, в деревнях можно совершенно безнадзорно купаться в речке, сидеть до полуночи у костра и даже не мыть руки перед едой! У Дуси не было бабушек вообще, поэтому единственное, что он мог, – так это учить стихи на сельскую тему, разглядывать картинки с изображением покосившихся избушек и распевать песенки «Я коровушку доить буду, малых детушек кормить буду, калинка, малинка моя…»

Теперь он приближался к деревне, в душе щемило от романтики, а по груди разливалось тепло.

– Черт! Дуська! – опомнился он. – Да что ж ты все время у меня за пазухой гадишь?! Вот стерва! Топай теперь сама!

Собачонка и в самом деле, очутившись на знакомом месте, по первой же нужде облегчилась и никакой своей вины в этом не заметила. Евдоким обиженно сбросил пакостницу на землю и величаво пошагал дальше, предаваясь детским воспоминаниям о деревне. Коттеджи закончились, и впереди замаячили крыши деревеньки. Уже пахло дымком, навозом, и совсем рядом, на поляне между деревушкой и коттеджами, паслись настоящие коровы – милые, добрые существа, которых Дуся видел на картинках. Сейчас они были вот, в двух шагах. Дуся даже осмелился, протянул руку и осторожно погладил теленка по белому боку. Теленок даже не обернулся, только сильно хлестнул себя хвостом, а заодно и Дусю. Стало немножко весело. Но все испортила терьериха. С бешеным тявканьем она нападала на коров и пыталась прямо-таки разорвать этих махин своими мелкими зубками. Те же только лениво отбрыкивались. Но тут Дуська подскочила к теленку и, визгливо тявкнув, впилась тому в ногу. И в тот же миг Евдоким увидел, как на собачонку двинулась огромная туша. Корова, наклонив голову и выставив острые, как клинки горцев, рога, набирала скорость. Собачонка смекнула, что ей ни за что не справиться самой и резво кинулась к Евдокиму. Тот схватил псину и сиганул от стада. За спиной слышался нарастающий топот, и любитель деревень рванул из последних сил. Дусины ноги топали с частотой швейной машинки, голова до самой шеи покрылась нездоровым багрянцем, а сердце собиралось вот-вот лопнуть от непосильной нагрузки. Неудобно было и собачонке – она уже сползла куда-то на пузо, карабкалась обратно и беспрестанно тоненько выла. Опомнился Дуся только тогда, когда его торс чуть не помял капот машины.