Татьяна Луганцева - Фуэте на пороховой бочке Страница 26

Петр внес пациентку в большую прямоугольную комнату, всю заставленную ширмами, с железным столом посередине. Настя сразу поняла, что ширмами от ее глаз закрыли холодильные отсеки, где хранятся тела умерших. А стол, кстати, явно был не операционный, а для проведения патологоанатомического вскрытия.

– Мы накрыли стол стерильным одеялом и хирургической простыней. Надеюсь, тебе будет удобно, – сказал Петр. – А теперь раздевайся за ширмой и ложись.

Настя обвела взглядом присутствующих и поняла, что присутствовать при операции будут, кроме Петра и Дмитрия, еще один незнакомый ей мужчина и буфетчица Галина Петровна, тоже облаченная сейчас в медицинскую одежду.

«О боже! Да здесь собрались форменные психи! Может, они тот коньяк прикончили перед тем, как начать оперировать? Этакое «развлекалово» в морге! Цирк, да и только! Бывшая медсестра, бывший врач… и бывшая балерина. Но я не пойду на попятную… потому что я, наверное, такая же ненормальная. Не отказываться же теперь, если уж согласилась…» – промелькнуло у Насти.

– Раздеваться? – переспросила она. – До какого состояния?

– Полностью. И без разговоров, дорогуша! – сразу же прервала Настины возможные возражения Галина Петровна.

– Но…

– На стол, детка, на стол! Мы не станем смотреть, нам будет чем заняться, – сказала Галина Петровна.

Настя подчинилась и, трясясь всем телом мелкой дрожью, легла на стол. Ее тотчас же накрыли стерильной простынкой и повернули на бок.

– Сейчас я сам сделаю тебе обезболивающий укол в позвоночник, и во время операции ты ничего не почувствуешь, – сообщил Петр, и Настя встретила взгляд его донельзя сосредоточенных, серьезных глаз.

Таким она Петра еще не видела. Он не ерничал и не подшучивал над ней, как обычно.

Ей дали выпить какую-то жидкость, после чего у Насти закружилась голова и стало спокойно на душе. Ей стало совсем не страшно, и все происходящее отошло на второй план. Она словно поплыла по волнам легкого сна. Даже слова Петра: «Сейчас будет немного больно» не возымели должного эффекта – Настя лежала совершенно расслабленная. Затем ее перевернули на спину, и она обнаружила, что не чувствует нижней половины своего тела, а от оперирующих людей ее отгораживает мини-ширма. Только внимательные глаза Петра – у него было какое-то оптическое сооружение на голове – периодически появлялись над ее лицом.

– Ты нормально себя чувствуешь? Все хорошо? – спрашивал он.

Настя кивала, нежно улыбаясь своему какому-то кайфовому состоянию. Время тоже текло незаметно.

«Эти ребята знают толк в коктейльчиках… буфетчица не даром… Что они мне тут намешали? У меня напрочь отшибло страх… Можно было бы и в космос, и на луну без скафандра…»

Петр куда-то долго смотрел, фактически не мигая, словно наблюдал захватывающий фильм по телевизору. Настя проследила за его взглядом и даже в своем состоянии поняла, что он смотрит на монитор какого-то прибора.

«Наверняка там отражается моя бедненькая коленочка во всех ее плохих проявлениях…»

Затем Настю накрыли теплым одеялом, и до сознания ее дошли слова:

– Скоро выходим, готовьте нить и бинты…

«А мне что-то совершенно все равно…» – зевнула Настя и заснула, сморенная усталостью.

– Ну, что, красавица, глаза открываем? Петушок пропел давно, – раздалось над ухом Насти.

Она поморщилась, подумав: «Надо же, какой противный голос». Протерла глаза и уставилась в зеленовато-серые глаза девушки, которые жутко портили черные, длинные «стрелки». Настя сразу же узнала медсестру, таскавшую ее по всем дополнительным исследованиям.

– Выспалась? – спросила девушка, на пейджике которой Настя только сейчас заметила имя Юлия.

– Да могла бы и еще… – зевнула Настя, с интересом глядя на аккуратную белоснежную повязку на своем колене. Нога вроде на месте. – Где я?

– В палате. И уже девять часов утра. Боюсь, тебя ждет не очень приятный разговор со следователем, так что уж подготовься заранее…

– Со следователем? – всполошилась Анастасия. – Чего ради?

– Ну… – вздохнула Юля.

– Меня прооперировали? – заволновалась Настя.

– Конечно. Пять часов!

– Так долго? – воскликнула Настя.

– Ювелирная работа. А ты что хотела?

– Хоть получилось? – спросила Настя.

– Об этом лучше спросить у Петра. Но их всех повязали и увезли.

– Куда? Кто? – не поняла Настя.

– Не знаю… в тюрьму, наверное… Что тут было! Кто-то все-таки донес о несанкционированной операции. Приехали бойцы ОМОНа в масках, в камуфляже, с оружием… Ужас! Окружили всю больницу, ворвались в морг… Операцию Петр заканчивал уже под дулом пистолета. А потом тебя перевели в палату под наблюдение нашего хирурга, Олега Никифоровича Звягинцева. Между прочим, заведующего отделением, очень хорошего специалиста. Петр Соколов сразу же заявил, что ты обычная пациентка и ничего не знаешь, с тебя и взятки гладки. А вот их всех забрали, – грустно сказала Юля. – Мы все в шоке. Наверное, и больницу теперь серьезно проверять будут, да и вообще шумиха начнется…

У Насти мгновенно улетучилось недавнее хорошее настроение.

– Какая несправедливость! Я хочу заявить, что не имею никаких претензий, – сказала Настя, пытаясь встать с кровати.

– А сейчас это никому и неважно. Твое дело – маленькое, ты пациент. А вот те, кто был в операционной, несут полную уголовную ответственность… Мы бы всей больницей пошли отдать свой голос в защиту Петра Соколова, но кто же нас спросит? – щебетала девушка.

Настя опустилась на подушку:

– Я все поняла. Со следователем я поговорю, куда уж деваться? Тем более, что уж не первый раз за последнее время.

Настя даже не стала приводить себя в порядок перед встречей со следователем. Она была несказанно зла и огорчена одновременно. Но когда следователем, жаждущим пообщаться с ней, оказался знакомый ей Борис Всеволодович, ее просто «снесло с катушек».

– Ах, это вы… Рады?! Добились своего! Арестовали честного человека и довольны теперь? Что вы от меня-то хотите? Я не подпишусь ни под одним вашим словом!

– Ого, какой накал! Какая прыть! Просто любо-дорого посмотреть, Лазарева. Вы изменились после нашей последней встречи. Прямо-таки грудью бросаетесь на амбразуру в защиту этого прохвоста! Он и вам голову вскружил? Забыли, чем заканчивают девушки, влюбленные в него? Неужели красивый мужчина способен настолько запудрить умной женщине мозги? Сами же были в шоке от ваших встреч! И вот сами же легли к нему под нож. И где – в морге! Просто дикость какая-то! Вы хоть понимаете, что сделали?! Странно, что он хирург, ему бы быть психотерапевтом. Точно гипнозом на дамочек влияет.

– Полностью отдаю себе отчет во всех своих словах и действиях, – твердо заявила Настя. – Мало того – я сама его упросила!

– Дуры вы, бабы… Но такой номер не пройдет, за противоправные действия гражданину Соколову придется ответить по полной программе. А уж если учесть, что он уже был судим… Хоть судимость у него и погашена, но права заниматься медицинской практикой ему никто пока не давал!

– Насколько мне известно, Петр сам не подавал на апелляцию! – возразила Настя.

– А зачем ему? Ничего себе тип! Подвергает жизнь человека смертельной опасности, оперируя его в морге, да еще волочет за собой в эту яму других людей! Нет, на сей раз его посадят!

– Сами вы тип! – покосилась на Бориса Всеволодовича Настя. – Вы же следователь, должны разбираться во всех обстоятельствах дела. Но почему-то вместо того, чтобы докопаться до истины, с удовольствием вцепляетесь в первого встречного и готовы засадить честного человека в тюрьму! – выпалила Настя.

– Честный человек сам подвел себя под статью! – рявкнул побагровевший следователь. – Я так понял, вы не будете свидетельствовать против участников криминальной операции? Но мне и без ваших показаний хватит доказательств, чтобы засадить Петра Соколова за то, что он совершил.

Настя с удивлением посмотрела на Бориса Всеволодовича. Он говорил о Петре с таким раздражением, словно тот был его личным врагом. Именно тогда в голову ей пришла одна неожиданная и такая лежащая на поверхности мысль. Но враждебно настроенному следователю она не стала ее сообщать.

Глава 13

Период перед Новым годом Анастасия выделила бы в специальное время года. Да, вот так вот… Есть лето, есть осень, есть зима, а также, естественно, весна, и есть время года, которое так и называется – перед Новым годом. Сама Настя относилась к празднику очень спокойно, но навязанный общественности ажиотаж не мог оставить равнодушной и ее. Призывно горящие витрины магазинов, объявления, обещающие бешеные скидки именно до Нового года, появлялись чуть ли не с ноября. Оно и понятно: состояние кошельков большинства российских граждан после стололомящего праздника напоминает спущенный воздушный шарик. Потом хоть скидки, хоть вообще за два рубля товар в магазинах отдавай, все равно никто не придет, ведь и двух рублей ни у кого не будет. Не будет и боевого духа для хождения по магазинам – весь тот дух люди с лихвой отдают в предновогоднее время и в сам Новый год с большим размахом, добровольно подрывая свое здоровье.