Андрей Евпланов - Змеюка на груди Страница 26

— Это были не простые воры, а колдуны, обладающие способностями к гипнозу, — пояснил Фима. — Они могли заморочить голову кому угодно. Таможенники просто не обратили внимания на торт.

— Вони чародии, — подтвердил Кучка.

— Допустим, — согласился профессор. — Но почему тогда в ней нет Кукулькана?

— Их кто-то спугнул, испанская полиция или Интерпол, — объяснил Фима. — Они спрятали Пернатого Змея на вилле, чтобы вскоре за ним вернуться, но кто-то перебежал им дорогу. Мы приехали сюда, чтобы выяснить, кто это был.

— Прямо как у Донцовой, — восхитилась Зиночка, которая все время старалась как бы невзначай прижаться к профессору. — А эта, как вы говорите, пернатая змея не могла выпорхнуть в окно.

— Ой, Зина, умоляю тебя, не бери в голову. Кстати, почему бы нам не вернуться в гостиную и не выпить по рюмке чего-нибудь, что будет покрепче чая и получше того овощного пойла, что мы пили вчера в баре, — сказал Фима и подмигнул секретарше.

Предложение показалось всем своевременным. У Вероники нашлись джин и виски. Она принесла бокалы и лед. Отхлебнув виски, Фима с тоской подумал о котлетах, которые остались в гостинице. Но тут с улицы донесся шум автомобиля и через некоторое время в комнату вошел, нет, скорее вкатился лысый как колено, упитанный коротышка лет эдак шестидесяти с тусклыми глазами.

— Buenos dias senores![19]

— А вот и дон Мигель, — радостно объявила Вероника. — Хотите выпить, сеньор?

Сеньор был не прочь опрокинуть рюмашку на халяву. Коротышка оказался общительным малым. Он довольно бегло лопотал по-английски, потому что некоторое время жил в Гибралтаре, но говорил он слишком быстро и с сильным акцентом, так что разобрать, о чем речь было почти невозможно, и профессору пришлось взять на себя роль переводчика.

Мигель охотно распинался, когда речь шла о погоде, о ценах на бензин, о системах теплоснабжения. Но как только Клаус перевел разговор на индейцев, он моментально заткнул фонтан и на все вопросы отвечал односложно. Да, мексиканцы приезжали. Да, у них была записка от Фернандо, который просил дать им кров. Да, они ночевали здесь в спальне наверху, но ничего не испачкали, даже постель не разбирали, спали, видимо, на полу, на ковре. Они были простые люди, не кабальеро, хотя и вырядились как на свадьбу. Никаких вещей после себя вроде не оставили, хотя кто его знает, он же не обыскивал всю виллу.

Потом приехала хозяйка с сеньором Себастьяно. Совсем недавно здесь гостил несчастный сеньор Атанасио, и вот снова — хозяйка. Жаль, что несчастный сеньор Алессандро так и не успел ни разу отдохнуть на своей вилле. Что творится в мире, хорошие люди гибнут как мухи, он так и сказал como moscas, а всякая сволочь живет себе и живет…

— Стоп, — прервал его философское отступление Фима. — А после отъезда хозяйки никто не заходил на виллу?

Испанец замялся, вопросительно посмотрел на Веронику, дескать, ты же все знаешь, зачем эти вопросы, и нехотя признался.

— Через несколько часов после вашего отъезда, — Мигель почтительно поклонился Веронике, — заходил один русский сеньор. Он сказал, что сеньор Себастьяно просил его забрать синий рюкзак, который впопыхах забыл в кабинете. Мы с ним зашли в кабинет и действительно нашли там рюкзак. Сеньор внушал доверие, и я посчитал своим долгом отдать ему забытую вещь.

— А вы не припомните, как выглядел тот сеньор? — спросил Фима пристально глядя в глаза дона Мигеля.

— Он был такой белокурый, среднего роста. Трудно описать, все северяне с первого взгляда кажутся нам южанам на одно лицо. С ним была очень красивая женщина. Они остановились тут неподалеку, в отеле, я несколько раз потом встречал их на рынке.

— Это наверно та самая пара, которую мы встретили в аэропорту — предположила Вероника. — Невысокий блондин в шортах и в майке с надписью BOSS и жгучая брюнетка в красных бермудах.

— Да, да, — радостно закивал испанец, — очень красивая женщина, похожа на актрису Сару Монтьел в молодости.

Фима вдруг вскочил с места, налил себе полстакана виски и выпил залпом.

— Так что было написано на майке?

— BOSS, — в один голос ответили Вероника и Мигель.

— Где находится отель, в котором останавливалась эта пара? — Фиму было просто не узнать, в один момент из вальяжного курортника в энергичного полководца у которого в голове созрел план победоносного сражения, и ничто не могло помешать его осуществлению. — Клаус, мы должны проверить списки постояльцев. Вацлав Иванович, вы поедете с нами, может понадобиться переводчик. Дон Мигель, вы нас туда отвезете.

По дороге они заехали в полицейский участок, прихватили с собой на всякий случай местного стража порядка, чтобы избежать недоразумений с администрацией гостиницы.

Выслушав полицейского, менеджер отеля, элегантная дама в очках, села за компьютер, и через несколько минут Фима уже держал в руках длинный список фамилий. Примерно треть гостей составляли россияне.

Фима впился глазами в распечатку: Кузины, Мухаметшина, Кабанов, Лапшины…

— Вот, — ткнул он пальцем в список, — Леонид Колобасов и Нинель Шпак.

— Вы их знаете? — спросил профессор.

— Это моя бывшая жена и отец моих детей, то есть муж моей жены… Впрочем, не важно, главное, что мы теперь знаем, кто вывез Пернатого Змея в Россию. Сейчас же едем в аэропорт.

— Здаетца мне що сьогодни вже нема летакив до Москвы, — охладил его пыл Кучка. — Поидэмо завтра утром

— А лучше днем, чтобы как следует выспаться перед дорогой, — рассудил профессор.

— Вы мне напомнили один анекдот, — рассмеялся Фима. — Трое мужчин оказались на необитаемом острове. Одному семнадцать лет, другому — тридцать, а третьему — пятьдесят. Младший схватил бинокль и взобрался на пальму, посмотрел, спрыгнул с пальмы, и кинулся к морю, на ходу сбрасывая одежду: Плывем на соседний остров, там девчонки». Тот, которому тридцать, говорит: «А куда спешить, сейчас срубим пальму, сделаем плот и поплывем». А старший почесал затылок и сказал: «Зачем нам вообще куда-то плыть — у нас же есть бинокль».

— Я все-таки не настолько стар, чтобы обходиться биноклем, — усмехнулся профессор, — и потому предлагаю заехать за дамами и поужинать где-нибудь в городе, чтобы не обременять нашу очаровательную хозяйку.

— О це дило, — поддержал его Кучка. — Я вже хочу исты.

Однако поесть им удалось не скоро. Дамам потребовалось целых три часа, чтобы привести себя в порядок, принять душ сменить макияж, надеть вечерние платья. Вероника облачилась в нечто, напоминающее наряд африканского вождя, в нечто просторное и дорогое цвета спелой вишни. Издалека ее можно было принять за диван, который поставили «на попа». И двигалась она во всем этом соответствующим образом, если она шла, то всем было ясно: вот идет королева, а, когда присаживалась, все невольно вскакивали с мест, потому что видеть в присутствии «ее величества» просто психологически не представлялось возможным.

Зиночке пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы не превратиться в деталь парадного портрета монументальной леди. Для того, чтобы казаться побольше, секретарша выбрала платье цвета топленого молока, широкополую светлую шляпу, всю в кружевной пене, и белые перчатки.

Рядом «двухстворчатой» Вероникой она была она, несмотря на свою миниатюрность, она все же была не пажом, а инфантой.

Мужчины тоже не ударили в грязь лицом. На Клаусе был темно-серый костюм, белая рубашка и фривольный розовый галстук. Муха в своем синем костюме и при бабочке выглядел как композитор, которому предстояло представить на суд публики свою новую симфонию. И только Фима остался в своем неизменном пиджачке и стоптанных ботинках, надраенных, правда, до блеска, но это как ни странно не портило общую картину. Фиму вполне можно было принять за какого-нибудь компьютерного воротилу, которому не нужно выпендриваться, чтобы заслужить признание.

Необычная кавалькада поставила в тупик официантов, которые привыкли раскладывать клиентов по полочкам. Они уже успели привыкнуть к причудам новых русских, которые могут в жару глушить водку стаканами, требовать на ужин супчику и терзать рыбу руками. Хуже них были только немцы, которые были столь же бездарны в еде, и к тому же скупы на чаевые. Эти же не подходили ни под какие стандарты, и потому вызывали у персонала нервозность на грани легкой истерики. Испанцы вообще склонны впадать в истерику при виде не понятного и необъяснимого, а испанские официанты — вдвойне.

— Давайте закажем что-нибудь национальное, — предложила Вероника, — Что-нибудь экзотическое, паэлью, например.

— Для господина Кучки, это может быть и экзотика, а для нас просто плов, причем не лучшего качества. Вообще испанская кухня ни в какое сравнение не идет ни с французской, ни с итальянской. От прочих европейских кухонь она отличается тем, что в ней ощущается некоторое влияние Востока. Но плов все рано вкуснее готовят в Ташкенте, свиные шницели — в Вене, а шампиньоны — в Париже. К тому же здесь все блюда готовят из полуфабрикатов. Вам когда-нибудь приходилось заглядывать ресторана в испанском курортном городке. Мне приходилось и неоднократно, и смею вас заверить, что это вовсе не кухни, а комнатки где разогревают полуфабрикаты.