Людмила Милевская - Выстрел в чепчик Страница 26

— Кто?

— Тот, кто прострелил шляпку и стрелял из арбалета. Он и безобразие это прислал.

Юля смотрела на меня с недоверием.

— Зачем? — спросила она.

— Чтобы оно со стены упало. Разве ты не в курсе?

У Розы так было, потом у Тоси, потом у Ларисы и у Маруси — и вот теперь у тебя.

Я подробно поведала Юле все, что знала. Не могу сказать, что она мне полностью поверила, но призадумалась.

— Софи, а зачем это нужно? — спросила она, ни на секунду уже не допуская, что на нее покушались.

— Видимо, есть причина, но нам она неведома.

— Могу предположить лишь одно, — сказала Юля. — Развлекается какой-то маньяк.

— Похоже, но странно другое. Кстати, это Маруся открыла. Все это передается, как зараза. Знаешь, от кого ты заразилась? От Маруси.

— Ты уже говорила.

— Но не говорила как. Она рассказала тебе о шляпке и стреле, и ты тут же заразилась.

— По телефону? — удивилась Юля.

— Увы, да, эта гадость передается даже по телефону.

Видимо, здесь дело не в том, каким путем. И передается она не всем подряд, а лишь тому, кто услышал историю о шляпке и стреле первым.

И тут-то до меня наконец дошло.

— Юля, — завопила я, — ты, кроме меня, кому-нибудь об этом рассказывала?

— Нет, — грустно покачала она головой.

— Ну все, я влипла, — пригорюнилась я. — Теперь и у меня начнется. Надо выбрать все же шляпку похуже, а то есть у меня тяга к расточительству.

Глава 19

Я не просто влипла. Теперь, когда я постигла способ передачи этих неприятностей, на мне лежала большая ответственность.

Выразить не могу, как неприятно осознавать, что ты заразна. И зараза какая-то странная, непонятная и науке неведомая. А я очень осознавала, как говорит Маруся, прямо вся осознавала, что могу еще кого-нибудь заразить. Поскольку делать мне этого не хотелось — брать на себя такой грех, — я решила молчать и никому о своих бедах не рассказывать, что бы со мной ни случилось.

«Штука эта абсолютно безобидная, — успокаивала я себя, — подумаешь, кто-то прострелит мою шляпку, раз — и все, я даже не почувствую. Шляпку жалко, конечно, но если вспомнить про голову… Тут и речи нет, пускай стреляют, лишь бы не промазали. Вот Марусе повезло, она даже головой не рисковала, а все потому, что не носит шляпок. А кто заставляет меня их носить?»

Когда со шляпкой я нашла решение, встал вопрос о стреле.

«А что стрела? — подумала я. — Маньяк этот, видимо, парень меткий, раз так точно промахивается. Он уже неплохо зарекомендовал себя, так почему я должна ему не доверять? Со всеми же он промахивался, значит, промахнется и со мной, точнее в меня, ну, в смысле, в меня не попадет. А что касается картины, тут и вовсе нет никакого риска. Картина упадет, и я человек свободный — буду жить-поживать и ни о чем не волноваться. И вообще, если все это происходит без жертв, то и сейчас волноваться не стоит. Не стоит и дальше передавать эту заразу, поэтому буду молчать. Кто знает, может, все и закончится на мне, может, на мне все и прекратится, раз я буду молчать и никому не передам эту заразу».

С помощью такого тренинга я окончательно успокоила себя, но все же предприняла кое-какие меры безопасности. На всякий случай сняла со стены свой огромный портрет и спрятала его подальше, а чтобы не разочаровывать маньяка, повесила в зале на стене малюсенькую картинку, ее падение уж точно не принесет никакого вреда ни Саньке, ни паркету.

Однако не понравилось это почему-то нашей бабе Рае. Тут же пристала с вопросами «куда уперли картину» да «куда уперли картину». В конце концов мне это надоело.

— Баба Рая, — сказала я, — что такое? Не вы ли возмущались, глядя на мой портрет, и призывали меня к скромности? Сами же говорили, что у меня мания величия, вот я и решила сделать вам приятное — сняла портрет.

— Если так, тады ладно, — махнула рукой баба Рая. — Тады повесь туда мой.

Только отвязалась баба Рая, начал удивляться Евгений:

— Зачем убрала свой портрет?

— Баба Рая меня застыдила, вот и убрала, — сказала я, понимая, что аргумент не слишком убедительный.

— Нашла кого слушать, — возмутился Евгений. — Ты там очень красивая, хоть и на себя не похожа. Повесь себя обратно, или я сам повешу тебя.

«Точно, — думаю, — повесит, если не переубедить его вовремя».

— Женя, у Маруси упала картина?

— Ну, упала, так и что?

— А то, что могла упасть и на голову.

— Я повешу тебя на такой канат, что не упадешь, — успокоил меня Евгений.

«Ой-ей-ей, — подумала я, — только этого не хватало. И картину жалко (все же я там действительно красавица), и ту голову, на которую она может упасть».

И я придумала новую версию.

— Отдала на реставрацию, — сказала я Евгению. — Рамка треснула, бронза местами слетела, и полотно кое-где подновить не мешает.

И Евгений успокоился.

После этого я собрала все свои шляпки и отвезла их к Тамаре.

— Пускай пока поживут у тебя, — сказала я.

— Зачем? — удивилась она.

Я прибегла к хитрости.

— Те, что понравились, можешь носить, пока шляпки у тебя жить будут, тебе же понравилась шоколадная фетровая с широкими полями, — напомнила я, после чего у Тамары все вопросы отпали.

Она была влюблена в эту шляпу странной любовью и даже несколько раз просила ее у меня для каких-то особо важных случаев. Я не жадная, давала поносить, раз уж Тамарка вбила себе в голову, что в этой шляпе она выглядит на десять лет моложе.

«Ну что ж, — подумала я, — картина снята, шляпки пристроены, посмотрим, что дальше будет».

А дальше не было ничего.

День живу, два живу, три — ничего. Четвертый день, пятый проходит — никаких покушений.

И вдруг звонит Тамарка и причитает:

— Мама, я не виновата.

— Что случилось? — испугалась я, уже почуяв, что дело в шляпке.

Тамарка горестно мне сообщает:

— Сегодня хотела, Мама, твою шляпку надеть, ну ту, зеленую, как моя тоска. Вытащила из коробки, глядь, а в ней дыра.

Я сразу же подумала: «Началось, и у Тамарки мою шляпку достали».

Однако вида подавать не собиралась, помня о заразе.

— Ну и фиг с ней, — безразлично ответила я, стараясь увести Тамарку от этой скользкой темы, чтобы случайно ее не заразить. — Дырка и дырка, может, моль проела.

— Мама, ты невозможная! — возмутилась Тамарка. — Какая моль?! Шляпа новая!

— Не такая уж и новая. Больше месяца прошло, как купила. Современная моль за это время и всю шляпу могла бы сгрызть. Что такое, собственно, дырка? Это для нее просто тьфу.

— Мама, ты что, за дуру меня держишь? — обиделась Тамарка. — Сейчас же говори, что там у тебя?

Стрела еще не прилетала?

— При чем здесь стрела?

— Мама, ты невозможная! Хватит прикидываться. Я все знаю.

— Кто рассказал тебе? — изумилась я.

— С ходу могу назвать человек десять. В нашем кругу все только об этом и говорят. В общем, так, Мама, раз пришла твоя очередь, ты держись, не нервничай, я с тобой. Можешь целиком рассчитывать на меня.

— Да почему я должна на тебя рассчитывать? — спросила я, в душе давая себе клятвы любой ценой отделаться от Тамарки для ее же блага.

— Потому что я лучшая твоя подруга и без меня тебе никуда. Жди, Мама, еду, потому что скоро прилетит стрела.

Я хотела сказать Тамарке, что она «обрадовала» меня, но не успела — Тамарка бросила трубку.

— Едет, — безрадостно прошептала я.

— Их-то едить? — забеспокоилась баба Рая, обнаглевшая в своем любопытстве окончательно.

— Баба Рая, — закричала я. — Вы скоро от трубки меня отпихивать будете, чтобы ухо свое к ней приложить.

— Дак хто едить? — презрительно игнорируя мое эмоциональное замечание, повторила вопрос баба Рая. — Едить-то хто?

— Тамарка едить! — гаркнула я, и с бабой Раей приключилась радость.

В отличие от Маруси Тамарка была ее кумиром. Все в Тамарке любила баба Рая, даже пьянство, которое органически не терпела в Марусе.

— И пусть пьеть, — говорила баба Рая, когда я указывала ей на эту несправедливость, — ей по должности положено. Она жа ж, должна сделку каждую обмыть, чтобы с богом сладилось дело, и партнеров опять жа ж умаслить должна, и к чиновникам подкатиться, потому как Тамарка не буфетчица там какая жа ж, а цельный президент компании. Тамарка жа пьеть культурно.

Здесь я возразить ничего не могла — Тамарка действительно пила культурно, хоть и много. Приятно было одно: это редко происходило в моем доме.

Пока я размышляла над тем, что будет теперь с Тамаркой и заразится ли она, пришел с работы Евгений, чмокнул меня в щеку и крикнул:

— Баба Рая, жрать хочу!

— Мне ж некогда ж, — заявила с кухни баба Рая. — Я жа ж занята.

Евгений удивился.

— А чем занята? — почему-то спросил он у меня, хотя имел возможность поинтересоваться прямо у бабы Раи.

— Ужин торжественный Тамарке готовит, — сообщила я.

— Ой, е-мое, — подивился Евгений и отправился на кухню, хватать куски из-под рук бабы Раи.