Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными Страница 27

Было за что. Когда Наташка меня от него отцепила, в моей правой ладони остался клок его волос. Я потерянно посмотрела на свою раскрытую ладонь, на страдальца, потом на Наташку и как можно убедительнее выдавила:

– На долгую, добрую память.

Наташка раздраженно шлепнула меня по руке, и вся «памятная добыча» полетела на землю. Это вернуло меня к реальности, я вытерла вспотевшую ладонь о джинсы и перешла на деловой тон:

– Арефьева хоронят в сером костюме без одной пуговицы. Вы, Александр Витальевич…

– Я – Саша! Сашенька.

– Да хоть как назовитесь, мне все равно. Вам не кажется, что отсутствующая на костюме пуговица сейчас валяется в вашем столе?

– Покойник вам этого точно не простит! – встряла Наташка. – Будет являться в страшных снах и требовать доукомплектации.

– Та-а-к. Почему вы решили, что это пуговица Арефьева? В момент своей смерти он был в джинсах и футболке. – Следователь нервно дернул головой куда-то в сторону, и к нам приблизился могильщик с лопатой, поправлявший неподалеку чью-то могилу.

Я сразу умолкла. Могильщик мне не понравился, но Саша-Сашенька представил его, как своего человека.

– Бли-ин! – отреагировала Наташка. – Да у вас везде свои люди. Не удивлюсь, если и на том свете тоже.

– На том свете их больше всего, – огрызнулся Александр Витальевич. – Ирина, ты не ответила на мой вопрос.

– Отвечаю. Судя по рассказу Раисы Афанасьевны, поведение Арефьева в квартире Беловой, свидетельствовало о том, что он заявился туда не в первый раз. Уверенно носился по всем помещениям и что-то искал. Но не пуговицу. Я все же склонна думать, что Светка… гражданка Серо-Белова достаточно близко знакома с ним не была. А вот Раиса Афанасьевна видела его не в первый раз и спутать с Серовым не могла. Кстати, как она себя чувствует?

– Лучше, чем Арефьев, но намного хуже, чем Серов. В коме. Так, так, так… Ситуация! Что же нам делать, Миша?

– А что делать? – Миша вальяжно оперся ногой на лопату. – Надо отменять похороны и изымать пиджак. Понятые нужны.

– Среди бела дня раздеть покойника?! – ужаснулась Наташка. – Да этого даже кладбищенские воры себе не позволяют. Лучше ночью – тихонечко выкопаете, тихонечко закопаете.

– Так просто это не делается, – возразила я.

– А нельзя обойтись еще одной пуговицей? Вроде как подойдете попрощаться. Один другого оторвете от покойного. Вместе с пиджаком или пуговицей, не знаю, – плаксиво предложила Наташка, но ее уже не слушали. Буквально из-под земли вырос еще один спецмогильщик и, забыв про нас, вместе со следователем понесся к месту траурного митинга. Процесс отпевания закончился.

– Под кого они копают? – пожала плечами Наташка.

– Наверное, разрабатывают версию убийства Арефьева, связанную с его бизнесом. А может, и с его наследством. Знаешь, пойдем лучше к живым людям. Тут так жутко стоять. Какая-то тишина… многообещающая.

Я подала пример и в первый раз внимательно смотрела себе под ноги, стараясь не замечать расположенных по обе стороны могил. Город мертвых. Причем перенаселенный.

Траурная церемония шла своим чередом. Три вдовы и непрерывно плачущая пожилая женщина в теплом черном платке, вызывая осуждение присутствующих, стояли чуть поодаль вместе с Курбатовым. Он что-то им втолковывал.

Мы подошли поближе и услышали, как сквозь рыдания пожилая женщина пытается убедить следователя, что «все это как-то не по-человечески».

– Варвара Семеновна, – участливо обратился к ней Курбатов, – а «по-человечески» будет, если через пару дней в интересах следствия придется официальным путем вскрывать могилу и эксгумировать тр… тело вашего сына? Ведь его уже отпели. Сейчас предадут земле, и тревожить вечный покой Игоря Леонидовича уж точно будет не по-человечески. Правильно, дамы? – обратился он к трем вдовам. Охваченные ужасом еще одного неприятного мероприятия, те разом поддержали Курбатова. – А мы все сделаем аккуратно, как положено. Будете понятыми, – обернулся он к нам, и я вытаращила глаза, намереваясь напомнить, что не имеем права. Но не напомнила. Слишком выразительным был Сашин взгляд.

Изъятие двух пуговиц, присутствующих на бортах пиджака Арефьева, происходило относительно достойно. После процедуры последнего прощания, от которой одним стало по-настоящему плохо, а другие были слишком заняты оказанием им помощи, либо просто стояли сторонними наблюдателями, два «могильщика» деловито подошли к гробу – один с пакетиком земли, второй с перочинным ножом. Миша уверенно откинул белый покров и быстро срезал с пиджака покойного пуговицы, пресекая чей-то возмущенный голос решительным: «Перед Богом нельзя представать в застегнутом виде. Душе тяжело». Затем поправил покров, скрыв под ним тело Арефьева полностью, второй могильщик землей из пакетика вывел сверху большой крест, и оба они отошли, уступая место настоящим профессионалам. Я запоздало вспомнила, что так и не поблагодарила Арефьева за то, что он ценой своей жизни спас нас с Наташкой.

3

Александр Витальевич расшаркался у кладбищенских ворот, очень сожалея, что не может лететь с нами. После сегодняшней совместной поездки на похороны у него невольно закралась мысль о том, что наш давний знакомый Листратов прав. Если Ефимову Ирину Александровну интуитивно куда-то несет, скорее на уровне подсознания, а Кузнецова Наталья Николаевна ее сопровождает, надо непременно засечь маршрут и вести следственные раскопки в этом же направлении. Правда, есть одно осложнение: обе устроены, как примитивные липучки для мух – быстро обрастают серьезными неприятностями. Главное – успевать отряхиваться самому.

– И вам большое спасибо, Александр Витальевич, – тепло поблагодарила его я. – Не дали мне в полном смысле «сыграть в ящик», устроить, так сказать, коммуналку в чужой могиле без официального ордера на вселение.

– Не за что. Всегда готов помочь. А со свободными местами здесь действительно напряженка, твой хитрый номер все равно успеха бы не имел. Ладно, вернемся к основной теме: держите меня постоянно в курсе дела. Если возникнут какие-либо сложности…

– …мы их сами преодолеем. Извините, цигель, цигель, как говорится, уже совсем «ай лю-лю», – прервала церемонию прощания Наталья, и мы, с большим облегчением усевшись в машину, покатили за авиабилетами, заказанными нам по брони. Следователь, вопреки моим ожиданиям, вернулся на кладбище. Непонятно зачем…

Получив на руки авиабилеты и успокоившись по этому поводу, я переключилась на свою фобию, сразу начав мандражировать по поводу самого полета. И никакая статистика, на которую ссылалась безбоязненная подруга, не могла мой страх унять. От того, что большинство людей гибнут в автокатастрофах, легче не становилось.

– Да не волнуйся ты так, возьмем с собой своих ангелов-хранителей, – с огромным удовольствием облизывая мороженое, заявила подруга, любуясь на свою машину, удачно припаркованную у супермаркета. Мы сидели на скамейке недалеко от входа.

– Ну да. С ними вместе и вознесемся в случае чего…

У Наташки отвалился и упал на брюки здоровый кусок мороженого. Она сердито заявила, что это результат моего исключительного пессимизма. Нельзя думать о плохом – притягивается весь негатив. Я немедленно внесла коррективы: а на фига мне обвал ее мороженого? И в мыслях не держала такое быстрое расставание подруги с любимым лакомством.

– На примере моего мороженого ты мысленно смоделировала свою трагическую картину полета! – продолжала возмущаться Наташка.

– В таком случае считай, что из самолета выпала только я одна. Как часть целого. Вместе с креслом. А ты с остальными пассажирами спокойно долетела до места назначения.

Демонстрируя обиду, я отодвинулась на другой край скамьи. Наташка сбегала за новой порцией мороженого, в стаканчике, и воспряла духом:

– Спишу на представительские расходы за счет выделенных Серовым средств. Ир, что на роду написано, то и будет. А на моем роду написано, что мы с тобой еще много чего натворим. В хорошем смысле этого слова. Сейчас, например, доем мороженое, к которому ты почему-то равнодушна, и купим тебе пару коробок обожаемых тобой конфет с ликером. Тоже в счет представительских… Все у тебя не как у людей. Один час пятьдесят минут полета будешь очень занята. А если разом все слопаешь и слегка окосеешь, небо вообще с овчинку покажется.

Наталья продолжала свой сеанс психотерапии, а я задумалась о причине возвращения следователя на кладбище. Не на поминки же он собрался? Хотя почему бы и нет? Может человек раз в сутки поесть по-человечески?… Нет, это слишком далеко от истины. Точнее, намерений Курбатова. А близко то, что он, скорее всего, направился к администрации кладбища – уточнить, кто из родни Арефьева там похоронен. Вот только зачем? Впрочем, не факт, что это так и есть.

– …ни хрена! Летим налегке – в том, в чем упакованы, плюс ручная кладь: две сумочки, один пакет. В пакете зонт и две коробки твоих конфет с ликером. Сама попрешь. Я надрываться не буду. Надо же! С утра времени явно не хватало, а теперь не знаешь, как три часа промаяться. Повезло, что в больницу ехать не пришлось – Раиса еще в коме. Куда ей торопиться? Операцию сделали, гематому удалили, лежи себе без сознания. А была бы в сознании, замучилась от головной боли. Никакие анальгетики не помогут – только насильственная спячка. Стоит ради этого приходить в себя? Не стоит. Жарко тут до невозможности. По-моему у тебя солнечный удар. Может, махнем пораньше? К самолетам попривыкнешь. В аэропорт поедем на такси. Еще не хватало экономить командировочные. Так приятно ни в чем себе не отказывать. Тебе тоже… Ир? С тобой так хорошо говорить, когда ты молчишь…