Валентина Андреева - Лопнувшее колесо фортуны Страница 27

Первым делом Наталья дала Пашкину возможность заговорить. Резко, как и положено в таких случаях, сорвала с его рта широкую полоску пластыря и тут же об этом пожалела. Ни в одном из многочисленных фильмов, дублирующих этот прием, не кроют спасительницу матом. Ну взвизгнут там… В конце концов, громко охнут, ахнут…

– Без комментариев!

Подруга великодушно дала понять Алексаше, что не собирается отвечать на оскорбления тем же. И, пользуясь его скованным положением, не мешкая, надавала ему по щекам. Алексаша быстро пришел в себя и заявил, что материл не Наташку, а бандюков, опять угнавших у него машину. Заодно и свою несчастную судьбу. Я сочла своим долгом напомнить тамаде, что ни Наталья, ни мы с Аленой не являемся приемопередаточными устройствами. Улаживать конфликты со своей судьбой в непечатных выражениях лучше напрямую. Через нас просто не получится. Перевод будет слишком интеллигентным, а потому не обидным.

Тем временем Алене удалось сбегать на кухню за ножом, и она принялась распиливать скотч на отдельные фрагменты. Начала довольно страшненько, но грамотно – с освобождения ног. Вполне возможно, что на те вопросы, которые я непременно собиралась задать Алексаше, он может ответить рукоприкладством. Человек явно расстроен.

– Кто ж тебя так запеленал? – с искренней жалостью поинтересовалась я у Пашкина. Он с живостью проорал, что знать не знает, ведать не ведает. И вдруг, хлюпнув носом, выдал скупые рыдания.

Я сразу ему поверила. Пошел человек переодеваться, готовясь к обряду венчания друга с законной женой. В хорошем расположении духа – угнанная машина осчастливила своим возвращением. Непонятно, каким образом, но это в данный момент не важно. Только Алексаша собрался натянуть футболку, как вдруг ни с того, ни с сего получил сзади «по репе». В моем воображении тут же возникла нитратная репка из ранее упомянутой сказки. С трудом отделалась от наваждения.

Очнулся Пашкин в какой-то странной клетушке наверху. В скрюченном состоянии, с руками и ногами связанными за спиной и заклеенным ртом. Было невыносимо жарко и душно, хотелось пить. По лицу и шее стекал то ли пот, то ли кровь. Хорошо слышал, как его кликали на разные лады, но его потуги на мычание до ушей розыскной бригады не доходили. Потом наступила тишина. Ужасно зачесался нос. Исхитрился немного развернуться. Согнутые в коленях ноги уперлись в препятствие. Оно жалобно затрещало, но он проигнорировал этот треск. Первым делом потерся носом о боковую стенку своей камеры и неожиданно из нее выпал…

Лежа на полу какой-то комнаты, Алексаша с изумлением взирал на сломанные дверцы встроенного шкафа – его временной некомфортабельной конуры. Распавшись, они висели на остатках рояльных петель. Пашкин закрыл глаза и занялся аутотренингом, убеждая себя, что с ним случился очередной приступ каталепсии. Все, что он видит перед собой, – плод его собственного больного воображения. Смущала только боль в голове и связанных веревками конечностях, особенно в руках. Уж она-то ему не снилась. Он начал с освобождения ног, рассудив, что заведенные назад руки ему не развязать. На ногах веревки закреплены слабее, ноги как основное средство передвижения дадут возможность спуститься вниз и самим своим видом попросить о помощи. Алексаша ни минуты не сомневался, что номер с его «прятками» отмочил друг Денис, выяснивший у Анюты подробности их короткой дорожной связи. Зря мы убеждали, что это каталепсический мираж. Вот только зачем было бить по голове?

– Действительно, – согласилась я с обоснованностью последнего вопроса. – Зачем Дэну бить тебя по голове? Да еще сзади и без предварительного оглашения приговора. Ему следовало просто дать тебе в морду и аккуратно проводить с крыльца. В новом качестве – недруга. Денис же знал о твоем последнем приобретении – диагнозе «нарколепсия». Головотяпства, в смысле основательно тяпнуть тебя по голове, он бы не допустил. А вот тот, кто «пригладил» тебя по головушке, о твоей нарколепсии ничего не знал. Повезло вам обоим. Тебе – в том, что ты остался жив. Противнику… Ему тоже по этой же причине. Значит, ты все-таки ухитрился выпутаться хотя бы ногами?

– Более-менее. Плохо помню, как спускался на первый этаж. Голова кружилась, и тошнило очень. Слышались какие-то голоса… Не успел присесть на последней ступеньке – новый удар по голове. Только полегче. Сознания я уже не терял. Помню, что опять связали ноги и куда-то за них тащили. Даже догадался куда – в гараж. И еще помню, как обматывали скотчем. У-e-e-e… Голова прямо раскалывается. Ща сдохну. Воды бы…

– Сей секунд! – засуетилась Наташка. – Хватит с нас трупов! В холодильнике, кажется, минералка.

– Только не двухлитровую пластиковую бутылку, – жалобно простонал Алексаша. – В ней чистой воды самогон.

– Понятно. Из фирменного магазина Калужского спецзаводика. Рада отметить, что ты после силовых испытаний все еще в своем уме, – отозвалась на бегу Наташка.

– Ноги я от скотча освободила, – доложила дочь. – Перехожу на другие части тела?

– Давай! – согласилась я и с трудом помогла Пашкину перевернуться на бок, посоветовав не сучить освобожденными ногами. Работа с ножом – дело опасное. Спасая, можно серьезно повредить клиента.

Алексаша тихонько постанывал, а я старательно возрождала в нем любовь к жизни. Заодно реабилитировала его судьбу. Зря он на нее накинулся с матом. Ведь именно она по предварительному сговору с моей послала меня в качестве спасительницы в гараж. Причем в тот момент, когда пленника собирались упаковать в багажник и вывезти с территории участка.

– Действовали два урода, – проскрипел Алексаша. – То ли два мужика, то ли две бабы. А может, и все четыре. По шепоту не разберешь.

– Не важно, – отмахнулась я. – Важно другое: очередное парное везение. Лично мне – в том, что я не увидела залегших на сиденьях машины злоумышленников, следовательно, не смогу их опознать. Устранять меня не стоило. Тем более что времени на это у них не имелось. Рядом были и другие люди – Наталья с Аленой. Тебе повезло, потому что повезло мне. Причем по этим же причинам: некогда было возиться с твоей загрузкой в багажник.

– Несу-у! – пропела Наталья и уткнулась в меня. – Ирка, ты последнее время постоянно торчишь у меня на дороге.

– Где ты ее здесь видишь? – устало заметила я. – Еще дорожные знаки расставь.

– Обязательно! Ты – первый. «Кирпич» называется. Ну, что? Будем отпаивать бедолагу здесь или поможем перебраться из гаража в дом? Всего-то пара шагов. Надо разобраться с его верхней конечностью – головой.

– Все! – с облегчением перевела дух дочь. – Руки я ему тоже освободила.

– Дайте воды, – вновь попросил Алексаша немного ожившим голосом и с нашей помощью предпринял удачную попытку сесть. – Холодненькая, – с удовольствием отметил он, пытаясь вырвать бутылку из Наташкиных рук. Как бы не так! Пугая его ангиной, которой ему только и не хватало, она строго дозировала воду, наливая ее в стаканчик маленькими порциями.

Ополовинив бутылку, Алексаша опечалился, что не попал на венчание друга, и сам попросился в дом. Расценив этот момент как вполне благоприятный, я спросила, что ему дороже – кошелек в образе кейса с деньгами или жизнь?

– Не понял… – вполне естественно признался он. – Я вам что-то должен? Или вы просто надумали меня ограбить? Так кейса с деньгами у меня нет и никогда не было.

– Это у мамы шутка такая! – прощебетала Алена. – Она имеет в виду, что всех денег не заработаешь, тебе надо здоровье спасать. Короче, придется ехать в больницу. Мам, не морочь человеку больную голову! Побегу возьму из машины аптечку.

Дочь выскочила через открытые ворота.

– Ты вез из Москвы кейс с деньгами! – не отставала я от Пашкина.

– Хрень какая-то… Не кейс, а бумажник. И не с деньгами! Шестьдесят тысяч Дениса и десять тысяч моих карманных это вообще не деньги. К ним прилагалось несколько пластиковых карт, – уточнил Пашкин. – Был вчера небольшой заскок с наличностью. В кустах во время сна навеяло. Приснилось, что бегаю с громадной суммой в поисках банка. Цель – перевести их на пластиковую карту, что, собственно, и сделал перед отъездом из Москвы. Только в несопоставимо меньшем количестве, чем приснилось. Заспал этот факт. Анька вот тоже приснилась… А вы действительно считаете меня психом? Я реально болен?

– Мы еще поговорим на эту тему, – пообещала я. – Если тебя у нас не выкрадут. Скажи, что ты имел в виду, когда признался Анюте, что вы с ней «сидите на деньгах»?

– Да свою, пардон, задницу. Анькина ни при чем. Она сзади сидела. Бумажник был большой, в карманы штанов не укладывался, вот я его и пристроил на свое сиденье. Прямо под чехол. И сложенным полотенчиком сверху прикрыл. Там куда его положил, сегодня утром в «мерсе» и обнаружил. Думаете, почему так радовался, бегая с ним вокруг своей тачки? Двойная радость! Только он оказался пустым. Пластиковых карт в нем я тоже не нашел. Даже не знал, как признаться Дэну в утрате, я ведь заверил его, что с деньгами все в порядке. Только сидя в шкафу, вспомнил, как, остановившись по дороге, переложил их под стельку кроссовки. Весь бумажник брать не хотелось, слишком большой, а карты оставлять боялся. Хотя Анна и оставалась в машине, мало ли чего. Мало, если помните, не показалось. А в голове вообще все перемешалось. Почему-то зациклился на хранении карт в бумажнике. В Козельске хотел их заблокировать, да раздумал. Еще имелась надежда, что бумажник прихватила с собой Анька. Как приложение к машине, на которой удрала. Вчера у меня вообще соображение то и дело отказывало.