Наталья Александрова - Отмычка от разбитого сердца Страница 27

— Извините, молодой человек, мы с таким контингентом работаем… кто за Наполеона себя выдает, кто за доктора Лектора… и ваши коллеги тоже чрезвычайно популярны. У нас в больнице имеются два Шерлока Холмса, один комиссар Мегрэ, один Эркюль Пуаро, один майор Пронин. И на женском отделении не лучше — есть мисс Марпл, недавно появилась Анастасия Каменская… а вчера вот один больной позвонил мне, как выяснилось, с мобильного телефона, заявил, что он пресс-секретарь гондурасского короля и что его величество король намерен в ходе официального визита посетить нашу больницу, в связи с чем всех пациентов необходимо одеть во фраки. Дресс-код «белый галстук». Так что, когда вы позвонили, я решил, что это кто-то из наших пациентов… тем более у вас голос был такой нервный… да еще про какого-то серийного убийцу начали говорить… скажите, молодой человек, а у вас в роду не было… больных нашего профиля?

— Не было! — рявкнул участковый. — Я к вам вообще-то по делу. Больной Реутов у вас пропал…

— А хорошо бы вам обследоваться! — Доктор вздохнул и покачал головой. — По крайней мере, нервы у вас явно расстроены… и руки немного дрожат…

— Будут тут расстроены! Будут тут дрожать! Я вас снова спрашиваю — что случилось с вашим пациентом Реутовым?

— Ну что же вы так волнуетесь? — Доктор потянулся к телефону. — Сейчас мы все выясним про вашего Реутова… а укольчик вы точно не хотите?

Через несколько минут в кабинет вошел рослый темноволосый мужчина лет сорока в белом халате.

— Артур Артурович, батенька, у нас тут больной… извините, здоровый из областной полиции пациентом Реутовым интересуется. Как он там — нашелся?

— Конечно, нашелся! — ответил брюнет. — Говорил я, не нужно о нем никуда сообщать! За водкой Реутов бегал, по поручению коллектива! Вы же знаете — он у нас считает себя водочным королем Смирновым. На обратном пути его санитары перехватили… водку — в Пряжку, Реутова — в изолятор…

— Вот видите! — Пожилой доктор повернулся к Николаю: — Нашелся ваш Реутов! Все с ним в порядке!

— А сколько времени он отсутствовал?

— Всего несколько часов… говорю же — поторопились мы поднять тревогу!

— Несколько часов, говорите? Не успел бы он за несколько часов обернуться… тем более второе убийство…

— Что вы говорите, батенька? — поинтересовался пожилой врач.

— Говорю, что алиби у вашего Реутова! — И Николай направился к выходу.

— А все-таки не мешало бы вам обследоваться! — напутствовал его психиатр.

Покинув первую больницу, Николай снова оседлал мотоцикл и поехал на Ланской проспект, в больницу имени драматурга Сухово-Кобылина.

Многие старожилы нашего города задают себе риторический вопрос: почему эта старейшая психиатрическая больница названа именем этого литератора? Вроде бы к психиатрии он не имел никакого отношения, и сам никогда не страдал психическими расстройствами… в общем, есть в мире вещи выше нашего понимания.

Подъехав к высокому забору больницы, Николай затормозил возле ворот и посигналил.

— Чего сигналишь? — Из будочки выглянул бородатый мужик с антикварной берданкой. — Будешь хулиганить — я полицию вызову… или просто дробью по колесам шарахну!

— Успокойся, дед! Я и есть полиция! — И Николай помахал в воздухе своим удостоверением.

Дед проворчал еще что-то невразумительное, но все же открыл железные ворота.

За стеной благоухали роскошные цветники, в которых копошились молчаливые люди в больничных пижамах.

Николай заметил человека в белом медицинском халате и подошел к нему, чтобы узнать, где найти больничное руководство.

— Я вас сейчас провожу к главному врачу, — пообещал ему молодой медик, — только попрошу Алевтину Васильевну приглядеть за шизофрениками…

— За кем? — удивленно переспросил участковый.

— Да вот за этими шизофрениками, — врач показал на людей, бесшумно копошившихся среди цветов. — Наш главный врач практикует для лечения психических расстройств метод так называемой избирательной трудотерапии. К примеру, шизофреники, поскольку им свойственна аккуратность и дотошность, ухаживают за цветами, параноики, у которых чрезвычайно богатое воображение, расписывают красками больничные помещения…

У Николая в голове всплыла популярная некогда песенка о психиатрической больнице, где шизофреники вяжут веники, параноики рисуют нолики, ну а те, кто просто нервные, те спокойным сном спят, наверное… Очевидно, главный врач этого заведения придерживался такой же системы лечения.

— Буйных больных мы используем на работах, требующих большой физической силы… — бойко вещал молодой доктор.

— Маньяков, например? — заинтересовался Николай.

— Маньяк — это неправильное, непрофессиональное определение. Если вы имеете в виду больных, страдающих маниакально-депрессивным психозом, — то мы их на стадии мании вообще выписываем, а госпитализируем только на стадии глубокой депрессии, когда они склонны к суициду.

— Я имею в виду серийных убийц!

— Нет, таких пациентов у нас, к счастью, не имеется! Таких содержат в местах заключения или в тюремных больницах…

За таким приятным разговором Николая проводили в кабинет главного врача, где он без предисловий задал вопрос о местонахождении больного Калниньша.

— Трудный случай, — проговорил высокий худощавый врач, сняв очки в тонкой золотистой оправе и протирая их кусочком замши. — Этот Калниньш — очень скрытный больной. Плохо идет на контакт. Ловко имитирует выздоровление. Мы его дважды выписывали, поверив в полное выздоровление. И что вы думаете — через два-три дня приходилось снова госпитализировать. Проявление неуправляемой агрессии, нападение на близких… теперь вот совершил побег. Это вообще редчайший случай в истории нашей больницы. Первый и, надеюсь, последний случай! От нас не убегают! Охрана у нас замечательно организована. Да и зачем? Больным у нас нравится! Вы же видели наших шизофреников? Они просто счастливы! Им так нравится заниматься цветами! Даже после полного выздоровления не хотят от нас уходить! Буквально силой выписываем! А мы вам еще параноиков покажем…

— Нет, спасибо! — испуганно отозвался участковый. — Как-нибудь в другой раз… вы мне лучше скажите, этот больной, Калниньш, он, по вашему мнению, способен совершить убийство?

— Хороший вопрос! — Врач снова надел очки, аккуратно поправил их и пристально взглянул на Николая: — Очень хороший вопрос! А вы знаете, мне кажется, способен. Эта его скрытность… знаете, как говорят — в тихом омуте черти водятся… и еще какие черти! Тем более он уже проявлял болезненную агрессию по отношению к близким…

— Вот как, значит! — Николай машинально поправил кобуру с табельным оружием. — А скажите мне, доктор, когда конкретно пропал этот ваш больной Калниньш?

Врач поднял глаза к потолку, пожевал губами, затем открыл свой ежедневник.

— Так… мне сообщили о его отсутствии три дня назад, перед самым отбоем…

— Три дня?! — Николай еще больше взволновался. — Три дня… Значит, он мог…

— Мог — что? — осведомился врач.

— Да нет, это я так… свои мысли… большое вам спасибо, доктор! Вы мне очень помогли!

— Не за что! Может быть, вам все же показать наших параноиков и буйнопомешанных? Вы ведь их еще не видели! Уверяю вас, поучительнейшее зрелище!

— Нет, спасибо! — Николай попятился. — Дел много… мне теперь этого Калниньша ловить…

— Ну, что ж, успехов! — И врач снова принялся протирать очки. — Антон Антонович вас проводит…

— Спасибо, я сам дойду! — поблагодарил Николай Иванович. — Я дорогу хорошо запомнил!

«Неужели он? — думал участковый, проходя больничным коридором. — Вроде все сходится… врач сказал, что к насилию этот Калниньш способен… на собственных родных нападал… и сбежал три дня назад, так что вполне мог совершить оба убийства… надо объявлять его во всероссийский розыск! Конечно, начальство этого не любит, но тут случай серьезный, уже семь убийств у него на счету…»

Глубоко погрузившись в раздумья, Николай Иванович быстро шел по длинному полутемному коридору, как вдруг дверь справа от него приоткрылась, из-за этой двери показалась бледная женская рука и поманила участкового.

Участковый Черенков был человек быстрый и решительный. Он умел моментально перестраиваться, когда этого требовали обстоятельства, и действовать в соответствии с ними.

Так и теперь — отбросив в сторону прежние раздумья, он шагнул навстречу неизвестности.

То есть вошел в приоткрытую дверь.

За этой дверью он увидел тоненькую, очень бледную молодую женщину в белом халате, с маленьким, каким-то бесцветным личиком, на котором выделялись большие испуганные глаза, и красивыми золотистыми волосами, забранными под белую сестринскую косынку.