Галина Куликова - Рецепт дорогого удовольствия Страница 27

— Да, но кто убил твоего мужа, Санечка?

Все почему-то снова поглядели на Стрельникова, но тот мотнул головой:

— Я понятия не имею.

— И за что убрали Прямоходова? — подхватила Глаша. — И хотели похитить меня?

— Я же говорила, что у меня в руках не все части головоломки, — с досадой воскликнула Сусанна.

— Ну, хоть что-то стало ясно.

— Глаша, надеюсь, вы понимаете, что я не собираюсь идти в милицию и рассказывать там все это?

— Я и не планировала вас заставлять. Наоборот, я хорошо вас понимаю. Я тоже не собираюсь идти в милицию, несмотря на то что являюсь, кажется, главным свидетелем двух убийств.

— А что вы там говорили про Аню Волович? — неожиданно вспомнила Сусанна.

— Ах да! — спохватилась Глаша. — Аня Волович в тот самый понедельник сильно повздорила со своим боссом.

— Он ее также использовал в своих корыстных целях, — тотчас заявила Сусанна. — Думаю, она делала то же, что и я.

— И в тот самый понедельник, когда вы решили, так сказать, взбунтоваться, — с легкой иронией в голосе сказал Стрельников, — Аня Волович совершила тот же подвиг. Она вдрызг разругалась с Нежным, после чего вышла из офиса и исчезла. Она, случайно, не проживает в одном с вами пансионате?

— Это просто совпадение! — заявила Сусанна. — Уверяю вас, я ничего не скрываю. Понятия не имею, где находится Аня Волович.

— Как бы то ни было, а на первый план выдвигается фигура вашего главного босса, — подытожил Стрельников.

— Ему незачем было убивать Петю! — возразила Сусанна. — Он скотина, конечно, но мотива у него нет.

— Может быть" ты просто не знаешь, Санечка? — робко спросил Костя, погладив ее по руке.

— Костя, сколько вам лет? — неожиданно спросил Стрельников.

— Двадцать четыре, а что? — тотчас же занял оборонительную позицию Литовченко.

— Да так… Ничего. Просто интересуюсь.

— Я собираюсь нанять адвоката, — заявила Сусанна. — Расскажу ему все, что знаю, и послушаю, что он мне посоветует. Вы можете звонить мне в любой момент. — Она написала на листочке номер телефона и подала Глаше. — Вчера купила себе новый сотовый. Обещаю, что тоже буду держать вас в курсе дел.

— Не хотите ли чаю? — растерянно спросила та.

— Да нет, мне далеко возвращаться.

— Я тебя отвезу, — встрепенулся Костя.

Стрельников следил за ним с угрюмым любопытством.

— Успокойся, — сердито сказала ему Глаша, проводив гостей. — Больше никто не покушается на твоего драгоценного Витю.

— Я же вижу, что творится! — взмахнул руками тот. — Не ты, так другая престарелая штучка может совратить его! Это же просто поветрие какое-то.

— Тоже мне, наседка! — обиделась Глаша. — И вообще: какая я тебе престарелая? Если престарелая, нечего изображать из себя рыцаря в сияющих доспехах!

— Прости, что обидел, — исходя ядом, ответил Стрельников, — но ты уже немолода, и этот факт не утаишь.

— Пошел ты! — сказала Глаша.

— Я пошел спать, — заявил тот.

Он рывками стащил с себя одежду, завернулся в простыню и улегся на диван, отвернувшись носом к стене. Глаша тоже легла и, погасив свет, долго смотрела на него в темноте. Он напоминал ей большой кокон. «Интересно, что из него вылупится утром?» — подумала она перед тем, как провалиться в сон.

ГЛАВА 7

Утром из Стрельникова вылупился мужчина, опаздывающий на работу. Глаша проснулась, когда он уже зашнуровывал ботинки, держа во рту кусок колбасы.

— Надеюшь, ты никуда сегодня не пойжешь! — прошамкал он, сворачивая шнурки в бантики. Проглотил кусок и поднялся на ноги:

— Скажи, что плохо себя чувствуешь.

— Чего это вдруг? — трусливо спросила Глаша, хотя отлично знала — чего.

Синие «Жигули» без номеров! Вдруг они поджидают ее где-нибудь возле дома? Все-таки она пообещала не покидать квартиру, но через полчаса раздался телефонный звонок, и Глаша услышала на том конце провода голос Нежного.

— Глашенька, я завтра встречаюсь с коллегами из Канады, — сообщил он. — Не могли бы вы не задерживаться? Нам с вами нужно обговорить концепцию моего выступления о взаимовыгодном сотрудничестве.

Глашенька начала было бормотать что-то насчет того, как у нее болит голова и вообще, но Нежный либо сделал вид, что не понимает ее намеков, либо ему и в самом деле были глубоко чужды переживания подчиненных.

Ничего не оставалось делать, как пилить на службу. На улице Глаша вела себя максимально осторожно и не подходила к краю тротуара. Когда она наконец открыла дверь профилактического центра, то была мокрой с головы до ног и чувствовала себя, как молодой боец, справившийся с опасным заданием.

— Глашенька, — сказала Раиса Тимуровна плаксивым шепотом, — Глашенька, Андрей Васильевич бесчинствует. Петр Сергеевич никогда себя так не вел!

— Что значит — бесчинствует? — тоже шепотом спросила та.

— Он заставляет меня бегать за кофе в соседний ресторан! — расширила глаза та. — Бросил на стол пятьсот рублей и велел купить шариковых ручек и бумаги, как будто я собака какая!

— Собаки, Раиса Тимуровна, не способны ходить за покупками, — раздался ласковый голос Нежного, который появился в приемной буквально ниоткуда. — В ином случае я бы посадил за ваш стол своего шарпея. Ему и зарплату платить не надо.

Подвойская, потратившая на свой маленький бунт все душевные силы, тотчас же растеклась по стулу, словно кусок опавшего теста.

— Я, Андрей Васильевич, готова вам помогать, — сказала Глаша, чтобы отвлечь его внимание.

— Не надо мне помогать, — все так же ласково ответил тот. — Просто выполняйте свою работу.

«А ты мне не нравишься, — неожиданно подумала Глаша. — Сутенер хренов!»

Нежный поманил ее за собой в кабинет и велел:

— Присаживайтесь. Умеете стенографировать?

— Нет, — сказала Глаша и добавила:

— Я же референт, а не секретарша.

— Ничего-ничего, — успокоил ее тот. — Дорастете и до секретарши.

Это было так обидно, что Глаша даже прикусила губу. Неужели теперь придется работать под началом у этого типа?

— Петя обращался с вами по-другому, да? — неожиданно спросил Нежный, прочитав Глашины мысли у нее на лице. — Ну, извините. Я нервничаю, знаете ли. Убийство — это такое дело! — Он воздел указательный палец вверх, показывая, какое серьезное дело — убийство. — Хорошо хоть, оно не имеет непосредственного отношения к нашему профилактическому центру.

— Откуда вы знаете? — не удержалась и спросила Глаша.

— Как откуда я знаю? — опешил тот. — Следствие не скрывает, что подозревает в убийстве Кайгородцева его жену. — Нежный закинул ногу на ногу и поглядел на Глашу ярко-синими глазами в упор. — Думаю, она не просто так пропала. Наверное, покончила с собой, бедняжка, когда поняла, что натворила.

— Ничего она не покончила! — заявила Глаша. — Она жива и прекрасно себя чувствует. Я только вчера с ней разговаривала.

Нежный криво улыбнулся:

— Что вы такое говорите, Глаша? Ничего она не жива. Она покончила с собой, другого и быть не может. Шутка ли — разбить голову собственному мужу!

— Она жива, Андрей Васильевич! — уперлась Глаша.

Несмотря на то что большой босс сохранял прежнее выражение лица, она почувствовала в нем некий тектонический сдвиг. Живая и здоровая Сусанна совершенно точно не вписывалась в его миропостроение. Глаша решила идти ва-банк.

— Я могу вам доказать! — заявила она, решительно достав из сумочки бумажку с номером мобильного телефона, который ей вчера дали. — Вы ведь хорошо знаете голос Петиной жены? То есть вдовы?

— Да, хорошо, — странным голосом ответил Нежный. — А какое это имеет значение?

— Имеет. Просто слушайте и ничего не говорите.

Она набрала номер и, дождавшись ответа, воскликнула:

— Сусанна! Это Глаша Медвянская.

После чего сунула трубку в руки Андрея Васильевича.

— Здравствуйте, Глаша! — воскликнула трубка очень узнаваемым голосом Сусанны Кайгородцевой — низким и хрипловатым. — У вас какие-то новости?

Нежный окаменел, и Глаша еле вырвала телефон из его скрюченных пальцев.

— Я тут на работе, — не зная, как, собственно, объяснить свой звонок, начала Глаша. — У нас говорят, будто бы милиция ищет ваше тело. Они там считают, что вы убили Петю, а потом в порыве отчаяния покончили с собой. Может быть, вам стоит все-таки объявить о том, что вы живы? Собственно, это все, что я хотела сказать.

— Я подумаю, Глаша. Спасибо, что позвонили.

Нежный сидел очень прямо и смотрел сквозь стену в мировое пространство. Его зрачки казались средоточием ужаса.

— Не может быть! — прошептал он и вдруг совершенно неожиданно для Глаши закричал тонким голосом:

— Сука! Сволочь! — И забил кулаками по полированной поверхности стола. Одновременно он топал ногами и мотал головой. На его губах показалась слюна.

Глаша вскочила на ноги, рассыпав по полу листы из папки.

— Андрей Васильевич! — испуганно пробормотала она. — Вы что?