Фаина Раевская - Анекдот о вечной любви Страница 27

Девушка по-прежнему молчала. Видя такое дело, я с отчаянием воскликнула:

— Ника, не молчите, ради бога! Сейчас многое зависит от того, что вы скажете. Дело в том, что я — следующая жертва! Андрея убили, ему уже ничем не поможешь, но меня еще можно спасти. Не молчите, пожалуйста, Ника!

Не дает ответа! Мало того, даже ухом не ведет, словно и не слышит.

— Уснула, что ли?! — я тронула ее за плечо. Но вместо того, чтобы хоть как-то среагировать на мое появление, обрадоваться или огорчиться, Ника не проявила никаких эмоций, а просто-напросто… завалилась на бок. Тут уж ее нежелание разговаривать стало понятно: девушка была мертва, окончательно и бесповоротно. Ее живот кто-то вспорол — снизу доверху, так, что строение человека изнутри можно было рассмотреть во всех подробностях.

Пугаться я не стала — привыкла уже, должно быть, а просто стояла и смотрела в лицо мертвой девушки без единой мысли в голове. На фотографии из мобильного телефона Студента была именно она. Желтый свет уличного фонаря едва достигал детской площадки, но и его хватало, чтобы оставить все сомнения по этому поводу.

…Откуда-то издалека, из другого мира, до моего слуха донеслось завывание сирены. Оно неумолимо приближалось, и это заставило меня очнуться. Милиция? Только этого не хватало! Если они уже едут, значит, их кто-то вызвал. Кто-то? Да не просто кто-то, а тот, кто видел труп Ники. Если менты обнаружат меня рядом с ним… с ней… начнутся осложнения, от которых меня даже Зотов не сможет избавить. Сложностей в моей жизни и без того хватало, и я ходко потрусила прочь от детской площадки.

Короткий путь к дому пролегал через проходной двор, за которым начинались владения ГСК «Янтарь». Сразу за гаражами, примерно в десяти минутах ходьбы энергичным шагом, я оказывалась в родном дворе…

— Девушка! — окликнул меня чей-то не совсем трезвый голос. Душа немедленно опустилась в нижние конечности, и я ускорила шаг. Случайные встречи глубокой ночью в принципе не сулят ничего хорошего, а уж в моем положении — и подавно. Голос не унимался:

— Поздновато гуляете, барышня. Не страшно?

Я еще прибавила скорости, но это не принесло результатов. Спинным мозгом я ощущала, как сзади неумолимо надвигается что-то страшное.

До дома оставалось совсем немного. Парень уже не заговаривал со мной, но и не отставал. Запах алкоголя становился все сильнее… Следовало немедленно положить этому конец, и я, пугаясь собственной храбрости, гневно воскликнула:

— Отстаньте от меня, срочно! Меня муж встречает. Он, между прочим, милиционер, и вам не поздоровится, если…

Дальше все произошло быстро, но мне показалось, что время вдруг растянулось, как в замедленной съемке. Произнося свою гневную речь, я развернулась и почувствовала, как что-то горячее скользнуло по моим ребрам и впилось в живот. Точнее, не в мой собственный живот, а в подушку. Удар был довольно сильным, я не удержалась на ногах и свалилась на стылую землю. Дыша перегаром, темная глыба нависла надо мной с совершенно определенными намерениями. В ужасе я закрыла глаза и приготовилась принять мученическую смерть.

— Васька… Василиса! Куда ты пропала, черт побери?!

До этой минуты шикарный баритон Геннадия Петровича казался мне волшебным, но теперь он звучал просто божественно, а главное, где-то совсем рядом. Глыба, висевшая надо мной, грязно выругалась и скрылась в темноте зимней ночи. В боку ощущалось явственное жжение. Я провела рукой по тому месту, где зудело. Пальцы нащупали дырку в старом пальто и еще что-то липкое и крайне неприятное.

— Что это, а? — холодея от догадки, пролепетала я. Тут у гаражей появился Геннадий Петрович. В темноте я узнала его не сразу. Он беспрестанно выкрикивал мое имя.

— Он мне пальто порвал, — пожаловалась я сыщику, как только он подошел. — А еще вот…

С этими словами я протянула руку.

Геннадий Петрович, как и положено профессионалу, быстро разобрался в ситуации. Он достал мобильник, нажал какую-то кнопочку, и в его неверном голубоватом свете я разглядела на ладони собственную кровь. Увидел ее и Геннадий Петрович. Некоторое удивление вызвал у него мой выпирающий живот, однако все вопросы сыщик отложил на потом, помог мне подняться и деловито осведомился:

— Сама идти сможешь?

— Разумеется, — гордо ответила я, после чего всем своим бараньим весом рухнула на руки своему спасителю. Что он там говорил о страсти и Прекрасной Даме? Вот пусть теперь и расхлебывает. Только не думайте, что я испугалась вида собственной крови или еще чего-нибудь такого… Просто… Ну, как бы попроще объяснить? Вдруг захотелось ощутить реальное мужское плечо. Зато как было приятно путешествовать в сильных руках Геннадия Петровича!

А вот о том, что было, когда мы спустя какое-то время появились во дворе, и вспоминать не хочется.

Зотов маячил возле подъезда, причем не один, а в компании с Петрухой. Они явно выясняли отношения, отчаянно жестикулируя. Едва завидев эту сладкую парочку, я захотела свалиться в обморок по-настоящему. Издав душераздирающий стон, я крепко зажмурилась. Дальнейший ход событий воспринимался мною исключительно при помощи слуха.

— Как ты мог поддаться на ее уловки?! Ты мент или так, рядом пробегал?! — гремел верный ординарец. Мое сердце наполнилось умилением: примчаться среди ночи, наплевав на бдительную маман… Это дорогого стоит! Надо будет на досуге пересмотреть свое отношение к коллеге.

Зотов, чувствуя свою вину, робко возражал:

— Сморило меня как-то разом. Не надо было, наверное, в ванной так долго валяться…

— Ты, значит, в ванной валялся, а Васька тем временем хрен знает куда свалила! Где же твои спецы хваленые?! Кто мне говорил: «Мимо них даже муха не пролетит без визы». Господи, с кем приходится работать! Где теперь ее искать?

— Не надо никого искать, — сообщил Геннадий Петрович, подходя к подъезду. Я болталась у него на руках безвольной тряпичной куклой и сквозь ресницы наблюдала за происходящим.

Зотов с Петькой разом прекратили браниться. Они бросились навстречу сыщику, наперебой засыпая его вопросами:

— Что с ней?

— Она жива?

— Она что, беременна?! — вытаращил глаза Петруха на мой округлившийся живот. — Когда только успела? Надо же, я и не замечал… А кто отец?

— Дурак! — не удержавшись, фыркнула я и открыла глаза.

— Так я и думал! — резюмировал Петька. — Разве умный человек с тобой свяжется?

— Я имею в виду тебя.

— Меня?! — ординарец не на шутку перепугался и принялся невнятно оправдываться: — А почему сразу я-то? Вась, ведь не было же ничего! Нет, вообще-то, я не отказываюсь. Ты, главное, роди, а там разберемся. Что вы стоите, придурки?! — вдруг заорал Петька. — Она же рожает! Видите, сколько крови?! Звоните в «Скорую», а я метнусь к ней домой, вещички кое-какие соберу. Ну, халатик, тапочки, зубную щетку…

Активность друга веселила и злила одновременно. Я попробовала засмеяться, но в боку вдруг резко кольнуло, смех перешел в стон, после чего я все-таки потеряла сознание…

«Где-то я уже это видела. Дежавю, — отстраненно думала я, пролетая по знакомому коридору. — И голоса, по-моему, слышала… умирать, оказывается, так скучно!»

На этой пессимистичной ноте я решила вернуться к жизни и открыла глаза. На этот раз вместо приятных лиц медицинских работников, отягощенных клятвой Гиппократа, передо мной маячили физиономии Зотова, Петьки и где-то в отдалении — Геннадия Петровича. Колька смотрел на меня недобро, Петруха виновато, а Геннадий Петрович не смотрел вовсе. Вернее, он бросал в мою сторону озабоченные взгляды и вполголоса говорил по телефону.

— …скользнуло по ребрам. Кожу рассекло, возможно, задело мягкие ткани… Если бы не подушка… Кровотечение мы общими усилиями остановили. Что? Нет, братан, тебе этого не понять. Скажи лучше, что дальше делать? Так… Ага… Куда вставлять? Шутишь? Все, Сережа, спасибо. Нет, не приезжай, сами справимся. Тут все специалисты… — Геннадии Петрович смерил злым взглядом взволнованных бледных товарищей.

Специалист Зотов чувствовал себя главным виновником случившегося и суетился больше других. Специалист Петруха, попавший в неловкую ситуацию с моей «беременностью», упрямо прятал глаза и тоже не знал, куда деваться. Только Геннадий Петрович сохранял присутствие духа. О своем духе я не говорю — он пребывал на глубоко отрицательной отметке.

Судя по выражению лица сыщика, разбор полетов предстоял нешуточный, но ввиду моего плачевного состояния откладывался. А состояние было совсем фиговым. Раненый бок болел нестерпимо. Геннадий Петрович, как всегда, оказался прав: если бы не моя маскировка, нож, скользнув по ребрам, вспорол бы мне брюхо, и я находилась бы сейчас примерно в таком же состоянии, что и Ника.

Вспомнив об убитой девушке, я тихонько заскулила, потому что ощутила смутное чувство вины. А вдруг это именно мой звонок стал косвенной причиной ее смерти? Если бы я не назначила встречу глубокой ночью, а Ника на нее не согласилась бы, кто знает, может, она осталась бы жива?