Дарья Донцова - Темное прошлое Конька-Горбунка Страница 27

– Ерунда, – зашептал хирург, – Валюша, я так тебя люблю. Давай поженимся, а? Я не могу жить с Мариной.

– Непременно пойду с тобой в загс, если ты объяснишь очень странные совпадения, – заявила Валя.

Павел выслушал любовницу и пошел к двери. На пороге он обернулся и с горечью сказал:

– Надеюсь, ты скоро поймешь, как оскорбила честного врача. Знай, я все равно тебя люблю. А в милицию не обращайся. Я-то не совершал ничего незаконного, видел картину острого инфаркта и диагностировал его. Людей доставляли с улицы, ошибки вполне допустимы. Ты же, нарушая закон, оформляла бумаги без вскрытия. Но я тебя не выдам, можешь рассчитывать на мое молчание. Лучше не гони волну, пусть муж забирает Нестерову и отваливает. Иначе сюда набегут следователи, перетряхнут все документы, и на свет вылезет неприглядная правда.

– Ты был со мной каждый раз, я не вскрывала тело, потому что мы торопились на диванчик! – прошептала Валентина.

– Не отрицаю, – пожал плечами Богородов, – но за измену жене срок не дают. А теперь подсчитай, сколько лет получишь ты?

Глава 17

Валечка пошла на новое преступление, она уничтожила верное заключение о вскрытии и выдала другое, и муж увез тело Нестеровой в Москву. Патологоанатом прикинулась больной, ушла домой, легла в кровать и попыталась заснуть, но сон не приходил, в голове кружились мысли, заставлявшие ее вздрагивать.

Через день, придя в клинику, прозектор узнала новость. Ночью в административной части, где хранился архив, случился пожар. Слава богу, сгорели документы только за два последних года, до основной части бумаг огонь добраться не успел. Хирург Павел Богородов случайно заметил дым, валивший из окна, и вызвал пожарных.

Валечку покинули последние сомнения. Теперь она прекрасно понимала, что никакой страсти Павел к ней не испытывал. Хирург помогал убийцам, роман с Валей он затеял ради фальшивых актов вскрытия. А Марина великолепно знает об адюльтере. Муж и жена – одна сатана, они зарабатывают деньги вместе.

Павел прекратил отношения с Валентиной, она старательно избегала встреч с ним в коридорах клиники. Через пару месяцев после пожара Богородовы перебрались в Москву, и Валечка потеряла любовника из вида.

Алевтина слушала подругу с раскрытым ртом.

– Катастрофа! – с трудом выдавила она из себя, когда Валентина завершила рассказ. – И ты жила с этим грузом столько лет! Почему не поделилась со мной?

Валя исподлобья посмотрела на подругу.

– Боялась, стыдилась, думала, ты не захочешь со мной общаться. Я ведь фактически стала пособницей преступников, моя халатность позволила им остаться безнаказанными.

– Но ты же никого не убивала, – стала утешать ее Аля.

– Я, пусть и невольно, помогала им заметать следы, – не согласилась Валентина, – и с тех пор мучилась совестью, все спрашивала себя: «Ну почему я так поступила?» Может, поэтому я и заболела?

– Ты не виновата. Все в молодости теряли голову от страсти и совершали глупости, – заплакала Аля, которой стало очень жаль подругу, – а Павел мерзавец!

– Я была не столь уж юной, – вздохнула Валя, – не пятнадцатилетний подросток, а взрослая женщина, с дипломом о высшем образовании в кармане.

– Бедняжечка, – всхлипнула Алевтина, – ты так переживала, а Богородовы преспокойно жили в столице. Ясно, на какие деньги он бизнес основал.

– Теперь настал его черед расплачиваться, – сквозь зубы процедила Валя, – пора пришла. В статье написано, что господин Богородов метит в Думу депутатом.

– Заработал денег и власти захотел, – пожала плечами Аля.

– Вот я и выдвину ему ультиматум, – сказала Валя, – либо Кузьма женится на Лиде и обеспечивает ей богатую беспроблемную жизнь, либо я рассказываю журналистам об убийствах.

– Даже не думай об этом, – испугалась Аля, – правда, я не знаю законов и не в курсе, можно ли привлечь к суду человека, который губил людей более четверти века назад, но, даже если тебе удастся заставить милицию заинтересоваться столь давними событиями, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Почему? – спросила Валя.

– У тебя нет доказательств, – объяснила Аля, – сама говорила, что Павел устроил пожар. Ты не подумала о себе, Богородов мигом начнет топить бывшую любовницу!

– Мне плевать на скандал, я живу на грошовую пенсию и очень скоро превращусь в овощ. В отличие от Павла я не собираюсь делать политическую карьеру и не ворочаю миллионами. Наоборот, с огромной радостью выступлю на процессе и сообщу суду правду, скромной врачихе из Новопольска с болезнью Альцгеймера терять абсолютно нечего. А вот у Богородова другой расклад. Представляешь вой, который поднимет пресса? Суд, кстати, и не так уж нужен, журналисты Павла и без него на крошки расклюют. Партнеры на Западе отвернутся от олигарха, боясь запятнать свою репутацию сотрудничеством с тем, кто заработал состояние преступным путем.

– Если порыться в истории российских бизнесменов, то у многих в анамнезе найдутся темные пятна в биографии, – возразила Алевтина, – и, повторяю, у тебя нет доказательств.

– Согласна, – кивнула Валя, – девяностые годы не зря называют лихими, и почти все нынешние денежные воротилы либо что-то в ту пору удачно сперли, либо совершили более серьезные преступления, но, если шума нет, западные коллеги делают вид, будто им ничего не известно. А вот когда разбушуется скандал, они умоют руки и демонстративно отвернутся от предпринимателя с грязной репутацией. Павел стопроцентно не получит кресла в Думе и потеряет выгодные зарубежные контракты. А в отношении доказательств… Они есть!

– Какие? – занервничала педиатр.

Валентина отошла к окну.

– В тот год, когда Павел, заметая следы, поджег архив, а потом потушил пожар, в Новопольске никаких компьютеров не было. Документы хранили в папках. Накануне я полночи лазила по полкам, отыскивая компромат. У постоянных больных карточки толстые, а у тех, кто умер в приемном покое, всего пара листочков. Я собрала материал на пятнадцать человек, должна была получиться гора карт, но на самом деле образовалась тоненькая стопочка. Из архива ничего выносить нельзя, но я хотела тщательно изучить документы, поэтому положила их в портфель, намереваясь вернуть через день, но Богородов устроил пожар.

– Он не проверил наличие тех папок в архиве? – поразилась Алевтина.

– Когда он мог это сделать? – хмыкнула подруга. – Павел торопился, он не имел, как я, времени на поиск и не мог предположить, что улики из хранилища испарились.

– Ну и ну, – покачала головой Аля.

– Короче, – ухмыльнулась Валентина, – я имею компромат и собираюсь нарыть еще больший!

– Каким образом? – ошарашенно спросила подруга.

Прозектор улыбнулась.

– Журнал с фотографиями Богородовых я увидела три месяца назад и сразу поняла: вот он, шанс для Лидуши. Помнишь, я в Москву ездила?

– На обследование в институт неврологии?

– Я тебе про это соврала, – призналась Валя, – обратилась к частному детективу.

– С ума сойти, – всплеснула руками педиатр, – ты совсем головы лишилась?

– Наоборот, – крикнула Валентина, – парень ушлый оказался! Денег запросил много, но игра стоила свеч, я знаю, почему Богородов с женой из Свердловска в Новопольск уехал. Сыщик кучу грязи насобирал. Похоже, Павел там тоже убийцам помогал. Ему не отвертеться. Короче, завтра у нас назначена встреча в Москве, Павел страшно «обрадуется», когда увидит ксерокопии некоторых документов.

Алевтина судорожно закашлялась, я подождала, пока она переведет дыхание, и уточнила:

– Валя шантажировала Богородова? Смелый поступок. Из всего вами изложенного мне стало понятно: Павел человек без комплексов.

– Валя проявила хитрость, – прошептала Аля, – она продемонстрировала Богородову собранный материал, ясное дело, не подлинники, и выдвинула условие: Кузьма женится на Лиде. Лишь в этом случае Валентина держит язык за зубами. Павел весь перекосился и предложил ей денег, огромную, по понятиям Алевтины, сумму, но Валя отвергла мешок с долларами, сказала:

– Нет. Лида должна получить не только материальное благополучие, но и положение в обществе. Статус невестки Богородова откроет перед моей дочерью все двери.

Начался торг. В пылу спора Богородов стал угрожать бывшей любовнице, но Валентина не дрогнула.

– Молись за мое здоровье, – сказала она, – не дай бог, я умру раньше свадьбы, документы тут же окажутся в прессе. Я смерти не боюсь, потому что понимаю, какое страшное будущее меня ожидает. Внезапная кончина от пули лучше медленного угасания от болезни Альцгеймера, и ты это, как бывший врач, прекрасно знаешь. Прикажешь застрелить меня – я скажу спасибо. Но, избавившись от женщины, которую предал, ты ничего не добьешься, есть люди, которые знают, как им нужно поступить в случае моего внезапного ухода. И можешь не тратить время и деньги, устраивая слежку, ты никогда не обнаружишь бумаги.