Елена Логунова - Ванна с шампанским Страница 27

– Бонус такой, – нервно хмыкнул майор Кулебякин. – Комплект «два в одном»: ванна плюс тело, погруженное в нее!

– Тебе смешно, а Инка с Зямой не знали, как от него избавиться! В чужой стране, в незнакомом городе!

– Я бы тоже затруднился, – честно признался майор.

– Вот! А они придумали! – Трошкина воздела пальчик к потолку. – Нарядили труп латиноамериканским торговцем и оставили его на рыночной площади, с запасом лекарственных трав!

– И? – Денис помассировал область сердца.

– И труп исчез!

– Ну, слава богу!

– Да не слава! – Трошкина всплеснула руками, едва не обрушив вешалку. – Объявились какие-то живые злыдни! Они похитили Кузнецову и потребовали вернуть им труп!

– А никакого трупа у Кузнецовой уже не было, – сообразил Денис.

Он зажал область сердца ладонью, как сквозную рану.

– Поэтому она слегка отравила этих злыдней ядовитыми мексиканскими травами и сбежала, – закончила краткое изложение сей эпопеи Трошкина.

– То есть все закончилось благополучно?

– Вроде да, – неуверенно сказала Алка. – Но Кузнецова все равно беспокоится.

– А уж я-то как беспокоюсь!

Майор Кулебякин с трудом поднялся и ушел в кухню.

Трошкина услышала, как он там жадно глотает воду из-под крана.

– Так ты поможешь нашим Кузнецовым, если что? – крикнула она из прихожей.

– Если что именно? – своим нормальным – хамовитым – голосом уточнил Денис. – Если их на границе с краденой ванной заметут?

– Мало ли что может случиться!

– С Инкой-то? – невидимый майор издал долгий слоновий вздох. – Это точно. Сам бы убил идиотку!

– Ок, теперь ты в курсе, и моя совесть чиста! – не вполне искренне сказала Трошкина.

Она послала воздушный поцелуй миляге бассету и удалилась, озадаченно размышляя – облегчила ли она судьбу подруги или, наоборот, затруднила?

Смутные чувства обуревали и майора Кулебякина, отправившегося на службу.

Утренний рассказ Трошкиной походил на бред сумасшедшей, но именно это придавало ему убедительности. Полицейский майор знал, что в жизни очень часто бывает именно так: самые стройные версии и логичные объяснения оказываются ложью, а самые дикие и неправдоподобные – истиной.

К тому же Денис Кулебякин прекрасно знал свою любимую девушку и ее единокровного брата. Эти двое – как порох и искра!

В общем, в том, что Инка и Зяма способны феерически набедокурить за пределами Родины, никаких сомнений не было. Способны ли они сами выпутаться из запредельной беды – вот вопрос!

Прихлебывая столовский супчик, Денис Кулебякин корил себя за то, что не вытряс поутру из Трошкиной важнейшую информацию – секретный телефонный номер Инки и Зямы в Италии.

И тут со словами: «Что, майорушка, не весел, что ты голову повесил?» – к нему подсел с полным подносом добрый друг и старый товарищ Руслан Барабанов.

Майор Барабанов был хорош, пригож, сметлив, улыбчив, англоязычен и в мирной жизни выглядел как интеллигентный молодой мужчина с хорошими манерами.

Внешность, как это часто случается, была обманчива: Руслан Барабанов успешно подвизался на поприще суровой и бескомпромиссной борьбы с организованной преступностью, за успехи в коей был на прекрасном счету у начальства. А оно, начальство, выдвигало толкового сотрудника на передний край не только в ходе спецопераций: к примеру, в прошлом году майору Барабанову перепала летняя трехнедельная стажировка в Италии, где с ним щедро делились профессиональными секретами многоопытные борцы с бессмертной мафией.

С тех пор Руслан очень живо интересовался состоянием дел с организованной преступностью в просвещенной Европе вообще, а также жизнью и смертью итальянских мафиози в частности и нередко развлекал коллег интереснейшими рассказами из серии «их нравы».

– «Евроньюс» сегодня не смотрел? – едва опустив на стол свой поднос, спросил он Дениса.

– Слушал, – пробурчал тот, имея в виду утреннюю политинформацию Алки Трошкиной об удивительных приключениях знакомых им обоим россиян в Италии.

– В Палермо умер Карло Греко! Сегодня хоронят.

– Ехал грека через реку, – пробормотал Денис, вяло помешивая суп ложкой.

– Рассказывают, что он умер от сердечного приступа! Ха! Так я и поверил! – майор Барабанов пришлепнул к коленям бумажную салфетку. – Такие люди, как Греко, в своей постели не умирают! Ты знаешь, кем был Карло Греко?

– Дай догадаюсь: мафиози! – фыркнул в суп майор Кулебякин.

– Одним из главных мафиози! Большим человеком! – майор Барабанов взмахнул своей ложкой, как саблей. – Хотя на самом деле он был совсем маленький, да что там, просто карлик. Приятного аппетита!

Руслан принялся за суп. Денис, наоборот, отодвинул тарелку.

Второй раз за это утро майор Кулебякин услышал о мертвом итальянским карлике!

Определенно, это было не к добру.

– А ты его видел, этого Карло? – побарабанив пальцами по столу, небрежно спросил он Руслана.

– Только на фотографиях и в видеозаписи, – ответил тот, быстро и аккуратно поедая первое блюдо. – Сидя – если не видеть, что ноги до пола не достают – он выглядел серьезным мужиком. Представь: нос баклажаном, брови густые и лохматые, как у генсека, а из-под них – пронзительный, как у Кашпировского, взгляд!

– Брови лохматые, как у генсека, – повторил, фиксируя особую примету, майор Кулебякин.

Аппетит у него совсем пропал.

– Расскажи поподробнее про этого Карло, – попросил он. – Где он умер, как он умер?..

– С кем он умер! – подхватил Руслан. – Говорят, что в постели с женой! Как в сказке: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день»! Только ребята из итальянской антимафии подозревают, что это было двойное убийство.

– Откуда ты знаешь? Неужели по телевидению сказали? – усомнился Денис.

– Зачем – по телевидению? Я с римскими коллегами по скайпу пообщался, – Руслан принялся за второе.

– Так что, они разбираться-то будут? Или спустят дело на тормозах? – осторожно поинтересовался Кулебякин.

– Как это – спустят? Никто ничего не спустит, все будут разбираться: и полицейские, и мафиози! – уверенно ответил Барабанов.

– Понятно.

Майор Кулебякин резко поднялся, отнес погромыхивающий поднос к окошку посудомойки, покачался с пятки на мысок под пыльным фикусом, вернулся к столику, сел и внятно, веско произнес:

– Допивай компот, и пойдем ко мне, водки хлопнем. Есть серьезный разговор.

И снова в Италии…

Если человека назвали Леонардо, ему не обязательно становиться художником. Но уж если становиться, то лучшим, искренне считал Лео Апфельман. Имя Леонардо – это обязывает.

К своим тридцати двум годам Лео Апфельман пока что не прославился на весь мир, но соответствующих амбиций еще не утратил. Несколько персональных выставок, почти два десятка картин в частных собраниях и средней руки музеях разных стран, хвалебные отзывы критиков – это была неплохая заявка на бессмертие.

К сожалению, от чистого и бескорыстного творчества Лео здорово отвлек коммерческий успех малоинтересных с точки зрения высокого искусства портретов в авторской технике: «Масло, акрилик, драгоценные и полудрагоценные камни».

Сами по себе картины были весьма посредственными, иной раз Лео просто перерисовывал предоставленные клиентом фотографии. Зато сапфиры, опалы, агаты, хризолиты и янтари, вклеенные в глазницы нарисованных дев, матерей и младенцев – в большем или меньшем соответствии с реальным цветом их глаз, – были действительно ценными и производили должное впечатление на знатоков и ценителей ювелирки.

За изумрудные глазки, жемчужные зубки и бриллиантовые слезки состоятельные дамочки платили не скупясь, а потом активно хвастались приобретением перед подружками, что автоматически увеличивало число заказов художнику.

Лео Апфельман стал хорошо зарабатывать и смог переехать из ветреной и дождливой Вены в солнечный и теплый Рим – благо расходящиеся по Европе круги славы модного портретиста докатились и до Средиземноморья.

В красивом старинном доме в самом центре итальянской столицы Лео Апфельман приобрел восхитительную квартирку из двух комнат с кухней. Просторной гостиной с остекленным по всему периметру многогранным эркером сам бог велел стать студией художника! А в спальне были французские окна от пола до потолка и намек на изящный кованый балкончик – очень романтичная обстановка, по мнению всех без исключения подружек Лео.

Девушек у него было много, и особого предпочтения он никому не отдавал, пока не появилась Мария.

Мария – это было нечто особенное.

Двадцатипятилетняя итальянка с лицом одноименной Девы и дьявольским темпераментом, Мария вошла в жизнь художника как клиентка и задержалась как любовница.

Портрет ее Лео, разумеется, сделал, расстаравшись по максимуму.

К примеру, чтобы передать переливчатый коричневато-зеленый цвет глаз Марии, художник использовал редчайший драгоценный аммолит – окаменевший перламутр раковин ископаемых моллюсков, существовавших свыше шестидесяти пяти миллионов лет назад. А черные кудри щедро присыпал алмазными искорками.