Дмитрий Леонтьев - Дипломатия греха Страница 27

Да.

— Я так и думал. Отвратительная борода… Еще и фальшивая.

— Ты не о том думаешь. Неужели плохо знающий язык чеченец способен на многоплановую и затяжную операцию в чужом городе?

— То, что он не знал языков, это еще вопрос. Такие ребята живут здесь по пять-десять лет и знают город получше нас с тобой, вместе взятых. Да и что ему терять? Он камикадзе, смертник, сколько мог, сделал, а когда не получилось, самоустранился.

— Смертник должен выполнить свою работу, — сказал иерей, — а этот… — Значит, этому не повезло, — заявил я, наблюдая, как Рощин с невестой садятся в черную «Волгу», шофер закрывает за ними дверь, заводит машину…

— Нужно было стрельнуть у него еще пару сигарет, пожалел я, — когда я психую, без курева просто кранты… — Добегу-ка я до ближайшего ларька и куплю… Бабочка!

От моего крика Разумовский вздрогнул и обеспокоенно посмотрел на меня.

— Бабочка! — ударил я себя кулаком по лбу. — Сигареты и очки!

Я бросился к отъезжавшей «Волге», но не успел — быстро набирая скорость, машина выезжала на улицу Рылеева. Теперь отсчет шел на секунды, и концом отсчета была жизнь Рощина. Я отчетливо видел сквозь стекло его, сидящего рядом с невестой на заднем сиденье, но ИХ тела закрывали от меня фигуру водителя. Выхватив пистолет, я тщательно прицелился.

— Только бы не попасть! — и нажал на спусковой крючок.

Между мной и машиной было уже не менее ста метров, и все же пуля из несовершенного милицейского оружия нашла свою цель, заднее стекло лопнуло, и рассыпалось. Судя по тому, как молниеносно Рощин бросил свою невесту на сиденье и пригнулся, прикрывая ее своим телом, моя пуля его не задела. И тогда я выстрелил еще два раза, прежде чем подоспевшие спецназовцы сбили меня с ног и вырвали пистолет…

Мы сидели в небольшом кафе недалеко от моего отдела. Благодарный Рощин перед отъездом устроил для нас с Разумовским прощальный мини-банкет. И хотя я не чувствовал себя спасителем, отказаться от обеда в рабочее время не смог.

— Дважды! — громко повторил Рощин и от избытка чувств больно хлопнул меня ладонью по спине. — Дважды за полчаса ты спас мне жизнь. Это я тебе скажу!..

— Если честно, — сказал я, — на твоем месте я набил бы нам физиономии. Мы не спасли тебя дважды, а дважды едва не угробили. Бредовая идея нашего сумасбродного батюшки на деле оказалась опаснейшим предприятием!

— Вот только этого не надо, — поморщился Рощин, — лишняя скромность граничит с кокетством, а это мужчине не к лицу. Я согласился на это добровольно и даже более того — напросился. А все спецслужбы вместе с оперативниками и группой захвата умудрились проворонить как подручного киллера, так и его самого. И если бы не ты… Случайность или не случайность это вопрос десятый. Важно, что ты это сделал.

— Просто повезло, — признался я. — Я забыл на работе сигареты, и водитель настоящий водитель угощал меня. Тогда я и приметил у него на руке наколку в виде Бабочки. Когда же киллер сел на место шофера… Кстати, с парнем все в порядке?

— Сотрясение мозга, — сказал Рощин, но уже вышел из больницы и успел получить выговор от начальства за халатность. Он поехал за «кока-колой», жарко ему стало, вот там его киллер и накрыл, рассчитав, что в такой суматохе вряд ли кто станет к нему присматриваться. Я парня видел лишь мельком, а в солнцезащитных очках и подавно не признал.

— Это тот случай, когда курение спасает ваше здоровье, — пошутил я. — А задумано было неплохо. Почти без риска. Если б его помощнику удалось исполнить задуманное, он просто бросил бы рядом с телом лист из Корана и удалился, а если нет… Машину нашли бы позже где-нибудь во дворах, а в ней вас… К счастью, этого не произошло, — прервал я сам себя, — до меня ведь тоже не сразу дошло, в чем тут дело… И я непозволительно рисковал, стреляя на таком расстоянии. Ведь я очень неважный стрелок… Ноя боялся, что если упущу время, мы его уже не перехватим…

— Ты все сделал правильно, — одобрил Рощин. — Не волнуйся.

— Только уж очень сильно мне намяли бока эти орлы из группы захвата, — пожаловался я, — дважды в день ни за что ни про что получить такую порцию тумаков! Каждый раз, когда я связываюсь с этим безумным священником, моим ребрам достается с лихвой…

— За одного битого двух небитых дают, — усмехнулся иерей.

— Спасибо, — покосился я на него. — От тебя жалости дождешься, как же!.. Тут еще большую роль сыграло то, что ты, Стас, мне незадолго до этого сказал, как реагируешь на выстрелы, уходя с линии огня. Вот на это я и рассчитывал. Мне важно было не попасть, а промахнуться. Стрелять в воздух — ты можешь не понять, в отличие от преступника, потому пришлось стрелять по колесам…

— По колесам? — весело удивился Рощин. — Вот на столько рядом с ухом просвистело… Но сработало как надо. Когда машина в угол дома врезалась, он еще пытался достать пистолет, но я к тому времени уже понял, что к чему… Нет, ребята, все же накладки накладками и случайности случайностями, а вы молодцы. Большое дело сделали. И как бы там ни было, я у вас в долгу.

— В долгу? — заинтересованно переспросил иерей. — Послушай… А ты когда из города уезжаешь?

— Послезавтра, — ответил удивленный Рощин. — Да у нас еще вагон времени, — обрадовался иерей. Стас, возможно, нам потребуется помощь крепкого и надежного парня. Тут у меня есть кое-какое дельце. Не то что бы большое или опасное, но… Будет лучше, если крепких ребят в нем поболее поучаствует. Николай мужик хороший, но в рукопашном бою…

— Ты это, про что? — насторожился я. — Какое такое дельце, в котором может быть рукопашный бой?!

— Я просто не успел тебе рассказать, — невинно глядя на меня, сообщил иерей. — Все случилось только сегодня утром. И я подумал: раз уж у нас все так удачно сложилось в этом случае, то почему бы… Но лучше по порядку. Этого мужичка я приметил давно. Ходит он в нашу церковь регулярно, бывает практически на всех церковных праздниках, но вот вижу: точит его в последнее время какая-то напасть, прямо покоя не дает. Думаю, подойдет рано или поздно, расскажет, что за беда, попросит совета. И точно. Приходит он сегодня утром ко мне и рассказывает такую историю…

4. Скромное обаяние мафии

Не потому что верю в Бога я,но это праведная злостьна то неверие убогое,которое поразвелось.… И то дарами, то веригами,отягощаясь и гордясь,все ищем мы свою религию,в неверующие не годясь.

Расписавшись в ведомости, я получил две тугие, перетянутые бумажной лентой пачки денег и вышел из бухгалтерии в коридор, где уже толпились, ожидая своей очереди, другие сотрудники отдела.

— Следующий, — скомандовал я и, весело насвистывая, вприпрыжку побежал по лестнице вниз, на первый этаж, где располагался мой кабинет.

Огромной зарплатой я похвастаться не мог, но, учитывая мои скромные запросы и то, что всю свою семью я представлял в единственном лице, то при определенной экономии вполне оставались пара червонцев на традиционный банкет в честь получки и еще парочка-другая на карточную баталию, столь, же традиционную после каждого банкета.

Несущийся навстречу старший оперуполномоченный Сергеев едва не сбил меня с ног:

— Уже получил?

— Есть такое дело, — я пошелестел купюрами. — Скоро начальство уйдет, и можно начинать. Кого зашлем в магазин?

— Да хоть и я сбегаю. Молодые опять либо ликер, либо подобную сладко-вонючую гадость притащат. Если как в прошлый раз, то по два червонца с носа, — он забрал у меня деньги. — Все, побегу, а то напитки охладить не успеем.

Он убежал, а я продолжил свой путь. Радостно насвистывая, открыл дверь своего кабинета и…

— Нет, горько сказал я, увидев знакомую широкоплечую фигуру в черном, до пят, балахоне. — Ну пожалуйста, нет! Не сегодня, не сейчас и не ты!

— И тебе долгих лет, сказал Разумовский, протягивая для приветствия обе руки разом. Вижу, рад. А у меня как раз к тебе дело…

— Не мог, — быстро перебил его я. — Сегодня я ничего не могу. Занят! У меня это… Раскрытие… В смысле допрос… То есть засада. Да, точно: засада. На весь вечер и всю ночь. Очень важная.

Разумовский укоризненно посмотрел на меня и перевел взгляд на деньги, которые я по-прежнему держал в руках. Я поспешно спрятал их за спину.

— Зарплата, — многозначительно протянул он.

— Нет. Взятка. Наркоманы всучили, не смог отказаться… Слушай, отче, неужели другого дня нет? Завтра… Скажем, вечерком. А еще лучше послезавтра. Посидим, поговорим, а?

Отец Владимир молчал.

— Ведь не горит же? — продолжал увещевать я. — Днем раньше, днем позже? И не надо на меня так смотреть, я прекрасно знаю, что ты мне сейчас скажешь. У тебя появилась информация о чем-то криминальном, и ты пришел мне об этом поведать, да?