Ирина Волкова - Раиса в стране чудес Страница 27

— Есть кое-что и поважнее денег.

— Да неужели? — вскинул брови Келлер. — Что, например?

— Ладно, оставим это, — вздохнул Деннен.

— Только не изображай из себя святого, — оскалился певец. — Меня тошнит от таких лицемеров, как ты.

— В таком случае наши чувства взаимны.

Стук в дверь помешал Ирвину ответить.

— Кто там еще? — раздраженно крикнул он.

— Шампанское для мистера Келлера от дирекции отеля.

— Достали уже, — скрипнул зубами певец. — Ладно, входите. Крис, открой им.

Высокий худощавый латиноамериканец вкатил в дверь большой сервировочный столик, покрытый накрахмаленной скатертью. В серебряном ведерке со льдом мерцала запотевшим стеклом бутылка «Дом Периньон».

Официант полез в карман, но вместо открывалки извлек из него баллончик с нервно-паралитическим газом. Прежде чем Деннен успел сообразить, что происходит, в лицо ему брызнула жгучая струя. Следующая порция досталась Ирвину Келлеру. Прежде чем рухнуть на пол, певец немеющими губами успел прохрипеть что-то об ублюдках и их жертвах.

Придав обездвиженному Ирвину «позу зародыша», с подтянутыми к груди коленями и спрятанной между ними головой, латиноамериканец умело связал его и запихнул на нижнюю полку сервировочного столика. Свисающие края скатерти полностью скрыли певца от посторонних глаз.

Ведерко с шампанским и бокалы официант поставил на пол рядом с раскинувшимся в позе морской звезды телом менеджера. Насвистывая себе под нос веселенький бразильский мотивчик, он выкатил столик из номера.

— Ну, как вы? Больше не деретесь? — открыв дверь в каюту, осведомился Савалас.

Вопреки его ожиданиям, соперницы выглядели спокойными и даже умиротворенными. Более того, они казались вполне довольными жизнью. Блондинка увлеченно играла с тамагочи, а брюнетка, уставившись в зеркало пудреницы, с нарцисстическим вдохновением расчесывала блестящие влажные волосы.

Появление Дагоберто, к его удивлению, не вызвало у дам ни малейшего интереса: Они продолжали заниматься своими делами так, словно, кроме них, в каюте никого не было. Подобное пренебрежение к его персоне озадачивало и даже обижало. Ожидавший слез, мольбы, упреков, стенаний и прочих типичных в подобных обстоятельствах естественных женских реакций, бывший полицейский почувствовал себя сбитым с толку и разочарованным.

Не зная, как себя вести, Савалас застыл в дверном проеме, тупо уставившись на пленниц. А посмотреть, надо сказать, было на что. Особенно это касалось Кейси.

Дорогое вечернее платье от Кардена из напоминающего змеиную кожу эластичного материала, вероятно, в результате драки было живописно разорвано в нескольких местах. Глубокий разрыв на груди приоткрывал великолепные перси актрисы. Когда Кейси поднимала руку, проводя расческой по волосам, из-за края ткани ненадолго выныривали маленькие темно-вишневые соски, твердые, наглые, самовлюбленные и невыразимо соблазнительные. Выныривали — и тут же исчезали, чтобы ненадолго показаться вновь.

От сей завораживающей картины взгляд Дага переместился вниз, отчего ему стало еще хуже. Еще один разрыв ткани колоритно струился вдоль стройного золотистого бедра, призывно загибаясь внутрь, к манящей выпуклости лобка, где сужающаяся полоса матово-сверкающей кожи завершалась алеющими на фоне темно-изумрудной ткани завитками.

Больше всего Саваласа потрясли именно эти завитки, пылающие, как расцветшие во ржи маки. Ему уже приходилось слышать, что в последние годы голливудские дивы, повинуясь очередному капризу моды, окрaшивали волосы на интимных местах в самые неожиданные цвета. В то время Даг квалифицировал это как дурацкие прихоти бесящихся с жиру истеричек, но теперь он уже не был в этом уверен.

Бедняга полицейский даже не догадывался, что томная поза Ньеппер, живописно порванное платье и макияж были в деталях продуманы заключившими временный союз соперницами. Ох, это женское коварство! Сколько мужчин попадали, попадают и будут попадать в его крепкие сети!

Чувствуя жаркий спазм в животе, Дагоберто с трудом оторвался от созерцания алых маково-наркотических завитков и скользнул взглядом по чуть согнутой в колене ноге с аристократически тонкой лодыжкой, узкой ступней и длинными изящными пальчиками, словно выточенными из слоновой кости гениальным скульпторам. Покрытые нежно-розовым перламутровым лаком ногти были похожи на лепестки тропических цветов.

Кейси, продолжая причесываться, словно невзначай пошевелила ступней, медленно вытянула и напрягла ногу, как потягивающаяся после сна пантера; сверкнув перламутровым лаком, веером раздвинула пальцы на ногах.

От этого невыразимо чувственного движения в паху у Дага вспыхнул костер и, разгораясь, запылал с мятежным неистовством напалмовой струи, под давлением вырвавшейся из узкого жерла огнемета.

Вернувшись взглядом к лобку актрисы, от чего ему ничуть не полегчало, Савалас вспомнил, что сии божественные конечности застрахованы на десять миллионов долларов — в прошлом году об этом целую неделю вещали средства массовой информации.

«Что за глупость, — подумал он. — Десять миллионов долларов — такая малость. За подобное чудо не жалко отдать все сокровища мира!»

Придя к этому несколько сомнительному заключению, вполне, впрочем, типичному для жертв любовного недуга, побежденный зовом плоти Дагоберто окончательно утратил способность соображать.

Раечка Лапина, с виду всецело поглощенная жизнедеятельностью прыгающего по экрану японского зверька, незаметно наблюдала из-под полуопущенных ресниц за крайне любопытными трансформациями, происходящими с лицом и телом Дагоберто.

«Вот это, я понимаю, темперамент, — мысленно восхищалась она, терзаясь в то же время от черной женской зависти к русалочьим чарам звезды. — Недаром о латинских любовниках ходят легенды. Эк его, бедолагу, корежит! Хотя что тут удивительного? Жена его бросила, других женщин у него, судя по всему, не было. Несколько лет воздержания — от такого и кролик на стену полезет, не то что молодой здоровый мужик. А ведь этот Савалас вполне ничего. Лицо, правда, мрачноватое, но сложен просто божественно, и член стоит так, что вот-вот брюки прорвет. Эх, зря я отдала его Кейси. Было бы потом о чем вспомнить».

Кейси Ньеппер, продолжая причесываться, тоже незаметно косила глазом мимо зеркальца, с самолюбивым удовлетворением профессиональной хищницы упиваясь любовными муками бывшего полицейского. Неожиданно для себя она поняла, что терзающее Дагоберто всесокрушающее томление плоти помимо воли передается и ей.

Переспав с бесчисленным количеством мужчин, Кейси разбиралась в них не хуже, чем опытный заводчик в породистых скаковых лошадях. Больше всего актрису влекли сильные, страстные, самозабвенно темпераментные партнеры, гармонично сочетающие в себе жестокость и нежность, властность и покорность внезапным женским капризам. Ей нравились мужчины, способные взять всю женщину без остатка, опустошить ее и наполнить, заставить ее кричать в своих объятиях и терять сознание от невыносимой любовной муки.

Именно таким партнером был Ирвин. Вот почему Кейси так и не смогла позабыть его, несмотря на невыносимый характер и бесконечные унижения, которым подвергал ее певец.

Дагоберто относился к той же породе мужчин.

Глядя на застывшего у двери Саваласа, актриса интуитивно чувствовала, что в сексуальном плане Даг был идеальным партнером для нее. Он ни в чем не уступал ее мужу. Так почему же она с таким самоубийственным упорством цепляется за свой неудачный брак, за вечно пьяного, эгоистичного, истеричного, торчащего на наркотиках Келлера? Может, газеты не врут, утверждая, что ее муж давно уже стал импотентом? Не по этой ли причине Ирвин так упорно ее отвергает?

К черту Ирвина! К черту прошлое! К черту бессмысленные мучения, ревность, неуверенность в себе! Ей нужен настоящий, полный страсти и силы мужчина, и он нужен ей прямо сейчас!

Сказав себе правду, Кейси ощутила, как ее, подобно Дагоберто, захлестывает волна безудержно-острого желания. Отбросив в сторону зеркальце, она дернула вниз надорванные края декольте, обнажая грудь; подогнув, раскинула в стороны стройные ноги, дразня Дага нестерпимой алостью завитков.

Тонкие пальцы актрисы скользнули в промежность, раздвинув маковые заросли, и взгляду Саваласа предстали капли горячей белесой жидкости, исторгнутые желанием из манящих к себе глубин.

С коротким стоном Даг оторвался от двери и, сделав два шага, рухнул на колени между атласными бедрами звезды.

— Ты уверен, что речь шла именно о маринованных улитках для сатанистских ритуалов? — нервно приглаживая волосы, спросил у Черепа Франсиско Асаведа.

— Уверен, — кивнул Самарин. — Слава богу, память меня пока не подводила.