Иоанна Хмелевская - Проза жизни Страница 27

   В ошеломлении глядя на эту невообразимую Тереску, учительница чувствовала, как по спине ее проходит ледяная дрожь. Если не удастся доказать, что она не принуждала двух учениц к каторжным работам, можно потерять место, а то и угодить под суд. Какое безумие!

   — Деточка! — жалобно простонала она. — Что ты натворила!

   Кутерьма, поднявшаяся в результате взаимных объяснений, сорвала урок математики и улеглась только к середине урока польского языка. Тереску и Шпульку то и дело вызывали то в директорский кабинет, то в учительскую, чтобы втолковать им, сколь ошибочно поняли они данное им поручение, неправомерно расширив круг своих обязанностей. Всюду их встречали нагоняем и восхищением, упреком и уважением, ужасом и восторгом. Класс, как оказалось, ждал проявления инициативы с их стороны, время от времени подсовывая им кое-какие сведения о знакомых садовниках. Руководство школы ждало известий, куда и когда высылать заказанный грузовик. Классная не без раздражения ждала результатов их деятельности, не подозревая о муках девочек — Тереска и Шпулька плакаться не привыкли.

   Наконец, высшие школьные инстанции с делом саженцев разобрались и сошлись на том, что преступницы совершили небывалый подвиг, за который им положены честь и хвала. Решено было выдать им почетные грамоты и до конца года освободить от всех общественных поручений.

   — А все из-за тебя! — гневно обрушилась на подругу Тереска в последнюю перемену. — Всю эту кашу ты заварила! По сравнению с этим донос на режиссера сущий пустяк. Ты что, оглохла что ли, когда она давала общественное поручение?

   — Сама ты оглохла! — огрызнулась вконец измученная Шпулька. — Я слышала, что она говорила, но думала, она нас подначивает, поглядим, дескать, как вы с этим управитесь. Может, и вправду я не все расслышала... Я никак понять не могла, с чего это девчонки стали такие услужливые и все время подсовывают нам всякие адресочки...

   — А я-то надеялась, что у вас ничего не получится, — призналась им расстроенная Магда. — Вы помалкивали, и я думала, что саженцев вам никто не дает. Терпеть не могу копаться в земле! Ведь это ж надо, тысячу штук натаскать! Уж если Тереска войдет в азарт, ее ничем не уймешь...

   Участковый ожидал Тереску с явным нетерпением. Рядом с ним сидел Кшиштоф Цегна, все еще выколупывающий из себя невидимые, но острые шипы, которые уже довели его до кипения, таинственным образом преобразовавшимся в следственный раж. Он упорно пытался убедить участкового, что эту диковинную историю они должны сами распутать, до конца, и только потом передать дело следственным органам.

   — Может, мы угодим в самую точку, — с жаром толковал он. — Я же видел, как за девочками следили. Это неспроста. Да, в Главном управлении знают про эту контрабанду, но доказательств у них нет, а главное, «малину» им обнаружить не удается. Рулетку и покер они накрыли, хорошо. Только кто же станет хранить контрабанду в таком месте?

   — А в каком? Почему обязательно у садоводов? — спросил участковый. — Это вилами на воде писано. За подозреваемыми следили, проверили их машину, ну и что? Ничего. Черный Метя имеет право на личные связи.

   — На всякий случай надо эти самые связи установить. И это должны сделать мы, именно потому что это вилами на воде писано. Чтобы не прибавлять коллегам лишней работы. Представляете, сколько в этих самых садах места? Слона можно спрятать, а не то что какой-то там пакетик с часами, валютой или другой какой мелочишкой!

   — Избаловался ты на шикарной службе, сынок, - вздохнул участковый. — Уже и валюту считаешь за мелочишку...

   Кшиштофу Цегне было не до шуток.

   — Вероятно, орудует крупная шайка, которая не только переправляет товар через границу, но и занимается нелегальной торговлей. Рулетка тоже по их части, то, что они ее куда-то перенесли, очень и очень подозрительно. На нашем участке раньше было спокойно, а тут оказывается, что именно у нас...

   — Тарчин — это не у нас...

   — Но Черный Меня у нас! И девчонки тоже у нас!

   — Опомнись! Девчонки контрабандой не занимаются!

   — Зато именно от них мы получаем самые важные сведения!

   Участковый, увидев в окно пересекавшую двор Тереску, махнул рукой и прекратил разговор. Кшиштофа Цегну кольнуло у основания большого пальца. Выковыривая невидимые иголки, он раздумывал, как склонить начальника на сверхпрограммную деятельность, выходившую за рамки их служебных обязанностей, зато обещавшую лавры за поимку шайки валютчиков и контрабандистов. Пускай в Главном управлении узнают, на что способны серенькие работяги из районной милиции...

   — А теперь расскажите толком, ничего не упуская, как было с той машиной, которая все время попадалась вам на глаза... — ободряюще начал участковый.

   — Да никак с ней не было, — отрезала Тереска, еще не пришедшая в себя после школьных бурь. - У Шпульки мания преследования. Эти садоводы, видать, поддерживают знакомство и ездят друг к другу в гости, туда-сюда — из Виланова в Тарчин, и наоборот. Тоже мне, бандиты нашлись!

   Во всей этой истории самым обидным для Терески было то, что покушавшиеся на ее жизнь злодеи оказались обыкновенными людьми, и романтическое очарование подстерегавшей на каждом шагу опасности развеялось как дым. Чем теперь заинтриговать Богуся? Что у нее осталось? Проза жизни, и ничего больше...

   — Но ведь они же за вами ездили, — сказал Кшиштоф Цегна со злостью, вызванной внезапным уколом в безымянный палец. - Значит, следили. Следили или нет?

   — Может, за нами ездил кто-то другой, может эти два случая никак между собой не связаны?

   — Все-таки будьте добры рассказать нам всю историю как можно подробнее.

   С большой неохотой, но подробно Тереска изложила всю историю сбора саженцев, разумеется, ни словом не обмолвившись о том, какого они со Шпулькой дали маху. Участковый и Кшиштоф Цегна слушали ее так внимательно, что она стала кое о чем догадываться. Замолчав, она подозрительно взглянула на них.

   — А в чем дело? — спросила она. — Никаких бандитов не обнаружилось, а вы ими интересуетесь. В конце концов преступники они или порядочные люди?

   — Смотря кто, — буркнул Кшиштоф Цегна и стиснул зубы от огорчения — закололо в том самом месте, откуда он все шипы уже вытащил.

   — Всякое бывает, — сказал участковый. - Как только вам попадется эта машина, номер вы помните прекрасно, немедленно нас об этом известите. Нам это очень важно.

   В сердце Терески вновь пробудилась робкая надежда. Может, все-таки бандиты существуют, и опасность по-прежнему угрожает ее жизни? Во всяком случае, от сотрудничества с милицией отказываться не стоит, это занятие увлекательное.

   Подходя к своему дому, она увидела у калитки братишку.

   — Знала бы ты, какую я видел машину! — восторженно сообщил ей Янушек. — Спортивный «ягуар» последней модели, красный, а салон обит черной кожей, фары йодные...

   — Ага, кстати о машинах, — перебила его Тереска, вспомнив, что брат прямо-таки помешан на автомобилях. - Ягуар ягуаром, а вот если ты увидишь «фиат» с номером Великой французской революции...

   — Ты что, сдурела? — в свою очередь перебил ее Янушек, останавливаясь перед дверью. — Какой еще номер у Великой французской революции? Нумеровали королей, а не революции!

   — Я про дату говорю. Номер «фиата» совпадает с датой Великой французской революции!

   — И какая же у этой революции дата? Тереска, уже взявшаяся за ручку, укоризненно взглянула на брата.

   — Что у тебя в дневнике по истории?

   — Не твое дело! Мы сейчас Польшу проходим. Тереска пожала плечами и надавила на дверную ручку. Дверь не открывалась.

   — Тысяча семьсот восемьдесят девятый год. Только вместо единицы — пятерка. Пятьдесят семь — восемьдесят девять. Где у тебя ключ?

   — В кармане ветровки.

   — А ветровка где?

   — Дома висит. А буквы какие?

   — Инициалы Шпулькиной тети? «WG». А я оставила ключ в сумочке, а сумочка лежит у меня на письменном столе. Если бабули нет, мы в дом не попадем.

   — Бабули нет, она вчера еще говорила, что вернется поздно. Давай попробуем через двор. «WG» пятьдесят семь — восемьдесят девять? Темно-синего цвета, да? Видел я сегодня этот «фиат».

   — Да ну! — изумилась Тереска. — Где? Янушек соскочил со ступенек, решив обойти вокруг дома.

   — Он стоял возле «ягуара». Номер я запомнил, потому что я все номера запоминаю, а у этого цифры были такие же, что и у «ягуара», только шли в обратном порядке. А на кой тебе этот «фиат» нужен?

   — Мне он ни на кой не нужен, а вот милиция им интересуется, — ответила Тереска, следуя за ним. — Заперто? Может, где-нибудь окошко открыто?

   — Если бабуля выходила последней, то все окна и двери замкнуты герметически, как в подводной лодке. Проникнуть в дом можно только через трубу. А почему милиция интересуется этим «фиатом»?