Наталья Александрова - Смерть под псевдонимом Страница 28

Дело в том, что Надежда Николаевна в настоящее время жила с мужем в его большой трехкомнатной квартире, а ее собственная однокомнатная пустовала. Иногда она приезжала туда – проветрить, забрать почту, посмотреть, все ли в порядке. Вот в эту квартиру она и решила временно поселить Марию.

Они доехали до нужного места на маршрутке. По дороге они молчали, потому что разговаривать в маршрутке – это дурной тон, да и небезопасно, если твоей жизнью интересуются криминальные структуры.

Правда, не все придерживаются такого мнения: одна из пассажирок этой же маршрутки всю дорогу громко разговаривала по мобильному телефону, и соседи узнали о ее жизни все: что она много лет в разводе с мужем, но по-прежнему в прекрасных отношениях со свекровью; что дочка отдала ребенка в жутко дорогой частный детский сад, а девочка сразу простудилась, так что деньги пропали впустую; что на работе у нее проходит налоговая проверка, и вряд ли удастся обойтись без штрафных санкций; что сейчас она едет навестить старую подругу, которая приехала погостить из Германии. Узнали бы и остальное, да разговорчивая пассажирка вышла на своей остановке.

Наконец, Надежда и ее спутница приехали.

Они подошли к подъезду.

На скамейке возле подъезда сидели, как обычно, две местные активистки – Валерия Евгеньевна с третьего этажа и Евгения Валерьевна с четвертого.

– Надя! – окликнула Надежду Валерия Евгеньевна. – Что-то тебя давно не было!

– Дела, – сухо ответила Надежда, схватила Марию за руку и протащила в подъезд.

– А кто это с тобой? – донеслось до них уже в лифте.

– Видала? – Надежда перевела дух. – Это не соседи, а рентгеновский аппарат. Ты с ними построже – поздоровайся, и все. В разговоры не вступай. Если прямо спросят, скажи, что ты моя двоюродная племянница из Череповца.

– Почему из Череповца? – удивилась Мария.

– Ну, из Саратова, – отмахнулась Надежда. – Тебе какой город больше нравится?

За разговором они оказались в квартире.

– Ну вот, – Надежда с грустью обвела взглядом свое бывшее жилье, – и правда, давно тут не была… Ну, так все в общем ничего, пыль только вытрешь, проветришь. Еды не держу никакой, чтобы мыши не завелись. Ну, сама в магазин сходишь…

– Я… – Мария опустила глаза, но Надежда сразу догадалась.

– Денег нету? И то верно – откуда? Ладно, – она прошла в комнату, – значит, садись на диван и рассказывай все, что знаешь!

– Я не могу! – Мария страдальчески смотрела на нее. – Вы только не подумайте, что я неблагодарная, но… я не могу! У нас был договор: я никогда и никому ничего не рассказываю о своем нанимателе. И я этот договор соблюдаю.

– Но ведь он умер… – Надежда внимательно посмотрела на свою собеседницу, – зачем соблюдать договор…

Мария упрямо кусала губы.

– Ладно… – после некоторого молчания предложила Надежда, – не рассказывай о нем, рассказывай о себе. Что ты делала у него на службе? Ну, про переговоры с издательством, возню с редакторами – это я знаю. Далее, ты в качестве его представителя ходила на разные презентации и тусовки, премию за него получала, с журналистами беседовала.

– Ну да… – Мария немного расслабилась.

– Отвозила какие-то вещи в разные странные места – то в камеру хранения при магазине, то в абонентский ящик на почте, – продолжала Надежда, – туда положишь что-то прямоугольное, обратно возьмешь – квадратное и полегче. Так?

– Откуда вы знаете? – Мария снова глядела настороженно и недоверчиво.

– Оттуда, – рассердилась Надежда. – От верблюда! Четвертый день уже только этим делом и занимаюсь, а с какой стати? В жизни не знала никакого Кондратьева!

– А зачем же вы…

– Затем! – Надежда стукнула кулаком по столу. – Затем, что мне позвонили и сказали прийти на похороны! И я потащилась туда, как полная дура!

Тут Надежда Николаевна немного покривила душой – на похороны она пошла не от глупости, а от любопытства.

– И вы всего за три дня столько всего узнали? – изумилась Мария. – Да вы прямо как бульдозер землю носом роете! Ой, простите…

– А ты что узнала? – напустилась на нее Надежда. – Неделю сидела у этих придурков, от сонных таблеток вообще соображать перестала и ничегошеньки не выяснила! За каким чертом они тебя похитили? Что им было нужно?

– Они… они все время спрашивали про что-то… где он это спрятал, где хранил, куда дел… Я говорю: да что это? Что вам от меня нужно? Честно, понятия не имею, о чем они… А потом, на похоронах… – Мария прикусила язык.

– Да не мучайся ты, – вздохнула Надежда Николаевна, – я ведь знаю, что похоронен-то вовсе не Кондратьев. Они это и хотели узнать? Что ты им сказала?

– Но… но откуда… – Мария потеряла дар речи.

– Случайно! – Надежда прижала руки к сердцу. – Вот ты не поверишь, но чисто случайно.

Посмеиваясь, она рассказала про свою встречу с Лилей Путовой в музее «Арт Нуво».

– Что, так и пошла в юбке из пальмовых листьев? – прыснула Маша.

– Ага, у нее выхода не было! – подтвердила Надежда и добавила в том же тоне: – Ты улыбайся почаще, тебе идет, а то сидишь как хризантема засушенная…

– С чего мне улыбаться-то? – обиделась Мария.

– Да ладно, все не так плохо. Распутаем мы это дело, я тебе обещаю…

Мария вздохнула, но решила, что с Надеждиной энергией, пожалуй, и правда можно распутать это трудное дело.

– Ближе к теме, – Надежда стала серьезной. – Раз Кондратьев инсценировал свою смерть, то не мог не оставить тебе инструкций, так?

– Ну да, и денег… только эти все отобрали…

– По логике вещей после того, как ты побывала на похоронах, – задумчиво заговорила Надежда, – они должны были тебя отпустить. Или убить, что гораздо логичнее. Сама посуди, – она сделала вид, что не заметила, как Марию передернуло от этих слов, – дом-то на эту Лидию записан, так? Стало быть, ты вполне могла милицию на нее навести. А так – пропала и пропала, искать тебя никто не станет. Бывший муж о тебе и не вспомнит, правильно?

– Ну откуда вы все знаете? – простонала Маша.

– А они ничего этого не сделали, значит, не поверили. Или не успели, инструкций от начальства ждали.

– От какого начальства?

– А ты думаешь – это они сами все придумали? – прищурилась Надежда. – Нет, определенно за ними умный человек стоит. С этими-то остолопами Кондратьев в два счета справился бы… Опять же маячок… Кто его в куртку этой Лидии засунул? Не сама же она…

– Вы правы… – тихо сказала Мария и утомленно откинулась на спинку дивана.

– Не расслабляйся! – приказала Надежда: – Быстро говори, что делала там, у рыбного магазина! С какого перепуга ты туда потащилась с утра пораньше?

– Я… я не могу сказать…

– Та-ак… – зловеще протянула Надежда, – снова здорово, опять двадцать пять! От чего ушли – к тому пришли! Я все дела бросила, рыба у меня в прихожей тухнет, кот некормленый дома один сидит, а она, видите ли, ломается! Будешь молчать – выгоню из квартиры! И делай тогда что хочешь!

– Я должна была… в обувной мастерской получить заказ… то есть не заказ…

– Да говори толком! – еще больше разозлилась Надежда. – Что, каждое слово из тебя клещами надо тянуть!

Глядя в сторону, Мария скороговоркой объяснила ей, в чем суть.

– Так… номер заказа какой?

– А вам зачем?

– Затем, что сама в ту мастерскую пойду! Тебе идти нельзя, вдруг тебя там караулят…

– Но…

– Ничего, разберусь! – пообещала Надежда. – Будь спокойна, с пустыми руками не уйду!

Мария посмотрела ей в глаза и поняла, что так оно и будет.

Запомнив нужные цифры, Надежда вышла в прихожую и втянула носом воздух.

– Да, рыба уже припахивает… Вот что, оставлю я ее тебе. Пожаришь и съешь, а то если ее взад-вперед таскать, она совсем испортится. Бедный мой муж, не судьба ему форели с миндалем покушать…

Мастерскую по ремонту обуви Надежда нашла без труда – она вспомнила утренние слова старушки, что рядом находится магазинчик, где торгует хорошим мясом некий Михаил Ревазович. Все верно – в дверях небольшого стеклянного павильончика стоял усатый темноволосый человек в белом фартуке.

– Женщина, не проходите мимо! – ласковым голосом позвал он. – Мяса купить не забудьте! Мужчину надо мясом кормить, тогда он будет сильный и любвеобильный!

Полностью сознавая правоту этих слов, Надежда свернула к двери, где написано было на кривоватой вывеске: «Ремонт обуви. Установка набоек, растяжка, накат, замена молний на сапогах».

Потянув на себя тяжелую дверь, Надежда услышала недовольный женский голос, который визгливо требовал заменить строчку. Надежда Николаевна сделала несколько шагов и увидела деревянный прилавок, а сзади полки с обувью. За прилавком сидел немолодой дядечка в очках, замотанных синей изоляционной лентой. За ухом у дядечки торчал химический карандаш.

Перед стойкой волновалась мелковатая женщина, завитая под болонку. За ней в очереди переминался огромный парень.