Людмила Милевская - Пять рассерженных жён Страница 28

И он действительно принялся пальцами мять сигарету и так и этак. Баба Рая называет это — художественное мятие. Я заглянула в пачку, десяти сигарет как не бывало.

— И кого ты хочешь надурить? — спросила я. — Где же остальные?

— Пострадали в процессе мятия, — заверил Евгений. — Пришлось выбросить.

— Господи! — хватаясь за голову, воскликнула я. — Кого я хочу поймать, когда без трех минут муж родной дурит меня как последнюю…

Я не нашла больше слов.

— Ладно-ладно, в конечном счёте дурю я лишь себя, — успокоил меня Евгений.

— Так со всеми обманщиками бывает, — компетентно заверила я.

Евгений решил перевести разговор в более приятное русло и спросил:

— И что показали твои расчёты? Кто убийца?

— Сразу так сказать не могу, — ответила я, — но кое-что проклёвывается. Вот смотри, — показала я на исписанный цифрами тетрадный листок, — у Полины только пять процентов акций, следовательно от смерти Фрола Прокофьевича она почти ничего не выиграла. К тому же на неё было совершено покушение. Значит Полина отпадает. С Изабеллой то же самое, с той лишь разницей, что акций у неё десять процентов — это тоже немного, значительно меньше, чем у Зинаиды, Татьяны и Тамарки. И Изабелла, следовательно, отпадает. Отпадает и моя Тамарка.

На этом месте Евгений воспротивился.

— Стой, — закричал он. — Почему это Тамарка отпадает? Как я вижу, — он показал на мой листок, — у Тамарки больше всех акций — тридцать процентов.

— Это так, — согласилась я, — но ты недостаточно знаешь Тамарку. Это очень хитрая лиса. Ещё в школе она умела купить туфли за двадцать пять рублей и тут же продать их за пятьдесят. Есть у неё такая жилка. Коммерческий она человек. Уверена, Тамарка, управляя компанией, дурит их всех, как маленьких. Ты только посмотри как живёт Тамарка и как остальные.

— Не имею такой возможности, — ответил Евгений. — У остальных я не был.

— Зато я имею. Даже Фрол Прокофьевич живёт гораздо скромней. Жил, то есть. Черт знает, как там крутит Тамарка этой компанией, но денежки к ней текут рекой, и нет ей никакого смысла кого-то убивать. Тех, кто ей мешает, она всегда найдёт способ надурить. Все равно сделает так, как ей надо. Уж я-то знаю.

— Ладно, — согласился Евгений. — Будем считать, что и Тамарка вне подозрений. Остаются Зинка и Татьяна?

— Да, и вот тут-то намечается интересный расклад. Обе они в делах компании разбираются плохо и проверить Тамарку не могут. То есть, раньше не могли. У неё вкупе с её Прокопычем и Полиной пятьдесят пять процентов, то есть контрольный пакет. Теперь же все изменилось. Акции Фрола Прокофьевича будут делиться простым большинством голосов. Умри Полька и Белка до собрания и большинство у Зинки и Татьяны — два голоса против одного.

Евгений задумался.

— Знаешь, — почёсывая в затылке, сказал он, — я здесь не очень петрю, но если все так, как ты говоришь, то в этом есть резон. Тут вырисовывается и ещё одна выгода. Зинка и Татьяна после раздела акций покойных Полины и Изабеллы становятся держателями контрольного пакета.

— Конечно! — с жаром подтвердила я. — У Полины и Изабеллы в совокупности пятнадцать процентов. Тамарке достанется только пять, следовательно у этих красоток по совокупности становится сорок пять процентов акций плюс почти четырнадцать процентов от покойного Фрола Прокофьевича. Пятьдесят девять.

— А у Тамарки сколько?

— У Тамарки тридцать своих, пять от Полины с Изабеллой и чуть меньше семи от Фрола Прокофьевича. Итого: сорок два.

— И что это значит? — спросил Евгений.

— А то, что Зинаида с Татьяной могут спокойно назначать своего управляющего, а Тамарка пойдёт отдыхать. Для неё кормушка прикроется. Кстати, обе они высокие и вполне могли тащить той ночью труп. Чует моё сердце — это они ведут подкоп под Тамарку.

Евгений снова почесал в затылке.

— Я бы на месте Тамарки срочно пришил бы кого-нибудь из этой парочки.

— О, да! — воскликнула я. — Это сразу поломало бы весь пасьянс.

Только мы об этом поговорили и отправились ужинать, как позвонила Татьяна. Настроение у неё было паническое.

— Соня, — кричала она, — можно я к тебе приеду?

— Когда?

— Прямо сейчас.

Я глянула на часы:

— Поздновато…

— Соня, миленькая, я погибаю! — взмолилась Татьяна.

— Ладно, приезжай, — согласилась я.

И десяти минут не прошло, как Татьяна была у меня — её пронзительный звонок, боюсь, был слышен и у соседей.

Пока я наспех доедала ужин, Евгений пошёл открывать дверь. С моим Евгением Татьяна знакома не была, поскольку заглядывала ко мне очень редко. Женька встретил её со своей обычной непринуждённой галантностью, которую некоторые женщины принимали за пикантную активность.

На Татьяну он тоже произвёл слишком выгодное впечатление.

— Это и есть твой Женька? — игриво толкая меня в бок и подмигивая, спросила она.

— Да, это он, — сдержанно ответила я, ругая себя за то, что поленилась сама открыть ей дверь.

Зная её прилипчивость, я уже предвидела для себя неприятности. Татьяне ничего не стоило вдруг резко задружить со мной. Такие бабы обожают бить клинья под чужих мужиков.

— Слушай, он просто супермен! — с искренним восхищением воскликнула Татьяна, провожая Евгения обалделым взглядом.

«Хоть бы он этого не услышал,» — забеспокоилась я, утаскивая свою гостью в Красную комнату — обитель моего сына Саньки.

— Какие бицепсы! Какие руки! — продолжала восхищаться Татьяна, опуская своё длинное змеиное тело на Санькину кровать. — А взгляд! А движения! Сколько в них молодости, скрытой силы! Как ты могла променять такого отвального мужика на этого вялого интеллигентишку Фроку, из которого не сегодня завтра посыпался бы песок? Упокой господь его душу, — опомнившись, добавила она, зачем-то крестя себе рот.

— Как видишь, Евгений со мной, — ответила я, для себя отмечая столь невысокое мнение о покойном.

— Да с тобой, но лишь потому, что Фрока вовремя загнулся, упокой господь его душу, — опять добавила Татьяна и, толкнув меня в бок, игриво спросила: — А как он в постели?

— Кто? Фрока? — ужаснулась я.

— Да нет, твой Евгений.

Ну это уж слишком!

— Если память мне не изменяет, — сухо ответила я, — ты пришла ко мне с каким-то важным вопросом.

С Татьяны игривость мигом как рукой сняло. Она сделала огромные глаза и, паникуя, сообщила:

— За мной следят! Страшно следят!

— Как это — страшно? — спросила я, не разделяя её паники. — Какой ты вкладываешь в это смысл?

— Не знаю, — призналась Татьяна, — но мне страшно. Он ходит за мной по пятам.

— Кто?

Она энергично пожала плечами, при этом её «арбузы» подпрыгнули, но тут же заняли изначальное положение.

— Самого его не видела, — лихорадочно зашептала Татьяна, — но чувствую его незримое присутствие, он дышит мне в затылок.

— Очень поэтично, конечно, — усмехнулась я, — но у меня уже было такое.

Татьяна оживилась:

— И чем это закончилось?

— Я сходила к пророчице, она объяснила, что это ангел хранитель, на том я и успокоилась.

Татьяна с недоверием уставилась на меня.

— Ты что, веришь в эту чушь? — спросила она.

— Приходится, — развела я руками.

— Не-ет, это ерунда, и тот, кто за мной ходил, вовсе не ангел хранитель. Когда я в толпе, он незрим, а как только оказываюсь в безлюдном месте он тут же начинает сокращать дистанцию.

Татьяна вскочила с кровати, схватилась за голову и зазмеилась по комнате, выставив вперёд «арбузы» и вихляя своим длинным и невероятно гибким телом.

Я задумалась.

— И давно это у тебя началось?

— Да вот только что, сегодня после обеда! — ещё больше паникуя, воскликнула Татьяна.

— Поточнее время не можешь назвать? — попросила я.

— Конечно могу: в три часа!

— Бог ты мой! — схватилась за голову уже и я. — Неужели Тамарка?!

Эта фраза случайно вырвалась у меня, от неожиданности, но Татьяна, как клещ, вцепилась и выпытала буквально все. Пришлось рассказать ей о своём разговоре с Тамаркой, попутно была задета другая тема — покушения на Полину и Изабеллу.

— Значит ты разговаривала с Томкой около двух часов? — подытожила Татьяна, снова опускаясь на кровать. — Вот своих лбов она следить за мной и послала. Сразу же! Видишь, какая оперативность. Если забрезжат деньги, Тамарка метеор. И на Польку с Танькой она покушалась. Не сама, конечно, а поручила кому-то. Вот же зараза!

Признаться, я растерялась — слишком не вязалась эта версия с той, которую я уже тщательно продумала.

— Так ты не сговаривалась с Зинаидой? — спросила я. — Не буду врать, ещё сорок минут назад я подозревала тебя.

Татьяна опять вскочила с Санькиной кровати, на которой мы сидели, и, бия себя кулаком в «арбузы», поклялась, что ни с кем не сговаривалась.

— Да подумай сама, — гремела она, — как могла я сговориться с Зинкой, когда она не выходит из своей секретной лаборатории! И на кой ляд она мне нужна, полоумная эта, чтобы с ней сговариваться? Она даже на собрания не ходит. Выписала разрешение и со своими пауками и тараканами возится.