Иоанна Хмелевская - Невезуха Страница 28

В другой раз я стала свидетелем странного случая. Мы ужинали в шикарном кабаке. Вошел мужчина средних лет, официанты ему кланялись, метрдотель сам проводил к столику, гость огляделся вокруг, мельком заметил Доминика и на мгновение замер. Затем тут же повернулся и вышел, к явному разочарованию персонала.

Доминик и глазом не моргнул, но через минуту встал из-за стола и направился якобы в туалет, однако туалеты в кабаке располагались рядом с входной дверью, и, по моему мнению, он не стал пользоваться их услугами, а выглянул на улицу. Вернулся он минут через пять, тщетно стараясь скрыть какое-то мстительное удовлетворение.

Ну, и ещё моя работа с научными текстами...

Однажды он похвастался своим изобретением, а я как раз прочла о точно таком же в рукописи, которую мне дали на корректору. Обычно содержание подобных трудов меня вообще не трогало, но что-то там в памяти замаячило, и мне стало как-то не по себе. Автор украл у Доминика? Или Доминик — у автора? Но откуда же он мог это взять, если не с моего письменного стола?

При мысли о том, как я буду выглядеть перед автором, я похолодела, а ком в горле чуть меня не задушил. Корректор, который дает посторонним лицам нигде ещё не опубликованный текст, злоупотребляя доверием автора и издателя? Да это не корректор, а гнусная свинья!

Вот об этом и о многом другом я поведала майору, стараясь говорить кратко, иначе мы бы просидели в машине до утра. Я старалась не делать выводов, однако выводы лились из меня, как из дырявой бочки. Доминик пожирал любую падаль, какая только попадалась ему на глаза, и я сильно подозревала, что в случае чего он вполне мог превратить и живое существо в падаль.

Я и сама была близка к такому превращению...

Майор даже выразил мне сочувствие.

— Да-а, — сказал он невесело. — Вы подтверждаете наши предположения. Хотя я надеялся узнать от вас побольше конкретики, какие-нибудь имена, фамилии...

— В общем-то иногда мне попадались имена и фамилии, но я не обращала на них внимания.

Однажды заглянула к Доминику без предупреждения, просто по пути пришлось, а на столе лежал лист бумаги со списком. Такой смятый и затем разглаженный, и одну фамилию я запомнила, она первой значилась. Пустынко. А запомнила, потому что фамилия уж очень забавная.

Больше я ничего не успела разобрать: Доминик тут же спрятал листок. И ещё тот самый Мариуш Волочник. А! Была одна женщина, она как-то позвонила мне, разыскивала Доминика, как же...

Вспомнила! Кая Пешт. Так она представилась.

— Давно это было?

— Примерно за год до того, как мы расстались. Лет пять-шесть назад.

— А тот человек в ресторане... Сможете его описать?

— Едва ли, — с раскаянием призналась я. — Помню, мне он показался довольно приятным.

Короткая стрижка, симпатичное лицо, мягкие черты, ничего резкого. Среднего роста.., сантиметров этак на пять выше метрдотеля. Не толстый и не худой, возраст.., где-то около сорока.

А вот поведение его никак не вязалось с внешним обликом.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он казался симпатичным и хорошо воспитанным, а повернулся и ушел как-то так.., чуть ли не по-хамски. Может, я преувеличиваю, но в его поведении было что-то странное.

— Доходы, — подсказал поручик.

— Правильно, — согласился с ним майор. — Вы знаете, какие источники доходов были у пана Доминика?

— Догадываюсь, — с горечью сказала я. — И тоже на основе умозаключений и предположений. Наверное, сейчас мне придется чернить покойника. Хотя предупреждаю, что могу ошибаться...

Я изо всех сил старалась сдерживаться, но образ Доминика все равно получился не слишком привлекательным. Очередной вопрос майора я решила опередить:

— Хочу сразу же объяснить, почему я столько лет с ним выдержала, так как вижу, что вас это удивляет. По глупости все. Влюбилась в него, поверила в его совершенство, а он в первое время окружил меня заботой. По крайней мере, так мне казалось. И я ни о чем не догадывалась, а все подозрения давила в зародыше... Так что кое-какое время понадобилось, чтобы прозреть. А потом он сам подставился, прямо заявив, что должна же я приносить ему хоть какую-то пользу. И стал приводить мне в пример пани Колек, благодаря чему моя великая любовь окончательно сдохла.

И тогда у меня наконец-то спала пелена с глаз, а мысли выбрались на свободу. Если вы не в состоянии этого понять, посоветуйтесь с какой-нибудь женщиной, да хоть с женой. По части чувств все мы невероятно глупы.

— Да нет, я все понимаю, — с неожиданным смущением пробормотал майор. — То есть, конечно, скорее так, поверхностно, не изнутри...

— Изнутри! — фыркнула я. — Да ни один мужчина не может чувствовать ничего подобного, иначе какой же он мужчина!

— Очень правильное замечание. Ну а что с пани Колек? О ней вы тоже не все сказали, верно?

— И сейчас тоже не хочу говорить, потому что противно. Но если нужно, скажу. Понятия не имею, откуда он её взял, но... Секундочку, я вообще не знаю, правда ли это, потому что все со слов Доминика, а он мог и соврать. Я не проверяла. Вроде бы Михалина была женой какого-то партийного босса, тот на ней женился, когда она ещё была совсем молоденькой... Если вы все это записываете на пленку, то как джентльмен и человек чести обязаны все мои личные признания стереть...

— Если они не понадобятся для следствия, то разумеется. Если бы мы разглашали частные признания невинных людей, никто не пожелал бы с нами сотрудничать.

— Да и так не желают, — проворчал поручик.

— Я желаю! — решительно возразила я. — Правда, с оглядкой.

— Оглядку я вам гарантирую. Доверительные и ненужные признания отправляются в архив...

— В архив! — вырвалось у меня. — Ха, ха, ха! Интересно, а откуда же пани Колек вытаскивала для Доминика самые разные документы? Из железнодорожного расписания, что ли?

Пани Колек сохранила тесные связи, установленные четверть века назад, а в смутное время сумела раздобыть где-то секретные архивы и передала своему новому властелину. То есть оказалась полезной. В отличие от меня. Доминик давал мне понять, что Михалина для него — нечто вроде верного слуги. Возможно, он знал её с рождения, но я о ней услышала года за два до нашего разрыва. Кажется, пани Колек распространяла обо мне какие-то сплетни, однако настолько дурацкие, что я их даже не запомнила...

— Ни одной?

Я ненадолго задумалась, припоминая те давние глупости.

— Была у меня страшно сложная корректура, но такая интересная — книга по археологии, перевод с английского. По просьбе переводчика я должна была сверить перевод с оригиналом, английский я знаю. Дважды.., нет, извините, три раза он подвозил меня домой со всеми этими рукописями, бумага ведь штука тяжелая... А позже я узнала, что у меня есть любовник, который компрометирует Доминика. Крайний идиотизм.

А один раз якобы по пьянке я учинила дебош в кабаке «Лотос» — где, черт побери, находится этот «Лотос»? Вроде бы выкрикивала какие-то обидные вещи в адрес Доминика и пани Колек.

Все эти упреки Доминик высказывал очень любезным тоном, совершенно не обращая внимания на то, что я ровным счетом ничего не понимаю.

Думаю, все эти сплетни — работа пани Колек, но не могла же я относиться к подобным глупостям всерьез. По-моему, он даже упрекал меня, будто я кому-то выдавала его секреты, но тут я уж вообще не знаю, какие и кому. Должна вам признаться, что уже четыре года, как все это перестало меня трогать.

— А вы ненавидели пани Колек?

Я аж задохнулась от изумления.

— У вас с головой все в порядке? Извините, не хотела грубить. Вы действительно считаете, что мне больше заняться было нечем, как выяснять отношения с пани Колек?

— Но не исключено, что если бы не она, вы не расстались бы с паном Домиником.

— А при чем тут она? Я рассталась с Домиником после того, как узнала, что он меня обманывал. Возможно, благодаря пани Колек он стал мне ещё более неприятен, но ведь это говорит скорее о нем, чем о ней. Так ведь?

— И за эти четыре года вы ни с одним из них не виделись?

Я пожала плечами, уже слегка раздраженно.

— Нет. Я уже вам говорила. Доминика я избегала, а уж о ней и говорить нечего. А тошнило меня прежде всего от самой себя. Думаете, приятно осознавать, что ты оказалась такой непроходимой дурой? В моем-то возрасте?

— Ну, что касается возраста, не стоит преувеличивать. Но вот вы говорили, что пан Доминик сам ничего не умел и пользовался чьей-то помощью. А у вас нет никаких подозрений — кто были эти помощники? Может, какая-то фамилия...

— Понятия не имею. Никакого. Меня больше интересовали американские идиомы, чем помощники Доминика. А если говорить о нем, то я приглядывалась к его внутреннему миру, а не к окружению.

Майор разочарованно вздохнул и перешел к другой теме:

— Должен извиниться, но я вынужден задать вам этот вопрос. Пан Доминик был человеком богатым. Он вам помогал материально?