Ирина Потанина - История одной истерии Страница 28

То, что режиссерша превратила свой рассказ в пародию на былинное сказание, никак не давало мне возможности сосредоточиться на фактах. От обилия имен, эпитетов и прочей лишней информации у меня совсем помутнело в голове. Неизвестно зачем, я принялась записывать имена сестер Аллы и детей Марии. Потом поймала себя на том, что тщательно подчеркиваю появившуюся вдруг в блокноте надпись «сиротка при живых родителях». Все-таки режиссерша влияла на меня как-то очень странно.

— Когда Алле было девять, — не ведая о моих проблемах, продолжила Зинаида Максимовна, — родителей начала мучить совесть, и они попытались забрать девочку обратно. Мария не отдала. Отец Аллочки обиделся и целый месяц не разговаривал с женой и остальными дочерьми. Такого горя семья перенести не могла. Мать Аллочки отсудила дочь. Последующие восемь лет Алла провела в бегах. То она сбегала от родителей и возвращалась к Марии, то возвращалась обратно в отчий дом, ведомая за руку, а то и за ухо, бессердечными представителями власти. То, накопив мелочь, которую каждую субботу очередные молодожены кидали на счастье в местный пруд, Алла покупала билеты и отправлялась в путешествие к какой-нибудь из дочерей Марии. Но и там милиция находила девочку, неизменно возвращая её родителям. Зимой, когда Мария умерла от старости, Алла убежала в лес, намереваясь замерзнуть насмерть. Девочку отыскали и в лесу (тогда милиция почему-то работала качественно) и, промерзшую, но живую, доставили в ненавистный дом. Мать и четыре сестры — Анна, Анжела, Анастасия и Ангелина — уже сами были не рады и искренне сочувствовали мукам Аллы. Но изменить ничего не могли: отец неизменно требовал возвращения младшей дочери домой. Постепенно между Аллой и женской половиной отчего дома даже установились теплые отношения. Сестры помогали Алле сбегать, мать умоляла успокоиться, подождать совершеннолетия и ехать, куда глаза глядят. Глаза у Аллы глядели в город. Старшая дочь Марии проживает в нашем городе. В день своего совершеннолетия Алла нагрянула к ней с просьбой помочь устроиться на учебу. Три года подряд Алла проваливала экзамены в институт. Поступив, девочка переехала в общежитие. Захотела пожить совсем самостоятельно. У Аллы сложились очень теплые отношения с дочерью Марии. Девочка делилась с ней самыми сокровенными вещами. Однажды познакомила её со своим возлюбленным — Артуром — очаровательным блондином, единственным недостатком которого было обручальное кольцо. Не желая слушать ничьих советов, готовая отдать все за возможность быть рядом с этим человеком, Алла понемногу сходила с ума. В случайных собеседницах блондина девочке виделись соперницы. В деловых встречах чудилось нежелание уделять ей, Алле, время и внимание. В мягких намеках Артура на бесперспективность их отношений — изысканные издевки. Однажды Алла позвонила старшей дочери Марии и, не в силах сама сносить этот груз, принялась жаловаться на Артура. Она тихо плакала и причитала, а собеседница пыталась успокоить девочку: «Негодяй и подлец? Это даже здорово, что он такой. Не так обидно с ним расставаться будет. Обманывает и тебя, и жену? Замечательно. В компании веселее. Изменяет с твоей подругой? Ну, это ты загнула, у тебя нет подруг». Потом подобные разговоры стали повторяться довольно часто… Они не являлись ничем важным или решающим. Ничего не меняли в жизни Аллы. Стали чем-то вроде традиции…

Режиссерша умолкла с таким видом, будто уже все рассказала.

— Так вы…? — догадалась я.

— Да. Я старшая дочь своей матери. Матери Марии, умершей от старости и взрастившей предварительно трех дочерей, сына, и приемную дочку — меня, Клавочку, Катюшу, Коленьку и Аллочку. Вечером, накануне исчезновения, Алла звонила мне в очередной раз пожаловаться на Артура. Ни одного нового слова я от неё не услышала. Впрочем, как и она от меня. Милиция всё проверила и утверждает, что Артур к исчезновению Аллы никакого отношения не имеет. Тем более, что еще за две недели до описанного звонка, Артур с Аллой навсегда прекратили отношения.

— Тогда почему же она вам на него жаловалась? — не поняла я.

— Традиция, — спокойно ответила режиссерша, — Сейчас это кажется глупым. Но Алла так привыкла винить во всех своих нервозных состояниях негодяя-Артура, что, даже прекратив общение с ним, все еще продолжала страдать из-за его подлостей.

— Не понимаю…

— Вас обманывали когда-нибудь мужчины? — несколько раздражаясь моей глупости, поинтересовалась режиссерша.

— Нет. Только женщины, — растерянно ответила я, потом поспешила исправиться, — Нет-нет. Не в том смысле. Обманывали в делах, а не в любви. Впрочем, — чтобы избежать развития конфликта, я решила принять объяснение режиссерши, — Я понимаю. Звонила жаловаться по привычке. А вы сами с Артуром не разговаривали?

— Выходит, что нет, — подозрительно покосилась на барную стойку режиссерша.

— Из чего выходит? — не поняла я.

— Из себя выходит! В смысле, я выхожу из себя, при мысли, что не смогла поговорить с Артуром. Впрочем, милиция уже расспрашивала его, он действительно ничего не знает. Кто б мог подумать, что он уедет в эту дурацкую командировку? Нашел, когда ехать в Ялту! Нет, чтоб летом…

Нехорошие догадки закрутились в моих мозгах.

— Я так понимаю, вы пришли сюда, чтобы поговорить с Артуром? — осторожно сформулировала я.

— Вы, часом, не ясновидящая? — снова взмахнула бровями Зинаида Максимовна.

— Не слишком, — смутилась я, — Изредка возникающие верные предчувствия и пророческие сны. Не более того.

— В общем, сюда я пожаловала, чтобы отловить Артура. Он работал в этом кафе. Собственно, откуда я знаю о существовании водного ресторана? От Аллы, которая приходила сюда к Артуру.

«Вот это да! Неужели Георгий оказался прав, и суть дела сводится к обычным мукам ревности и бегствам от преследования соперниц… В этой ситуации остается только молиться, чтобы Алла не совершила непоправимого. Лариса ведь обычная беззащитная девушка, привыкшая к опеке родителей. Лариса может не суметь постоять за себя… Только вот, причем здесь Ксения? Зачем она угрожала мне? Стоп. Нужно все узнать наверняка».

— Еще один вопрос, Зинаида Максимовна, — медовым голоском прощебетала я, опасаясь новых всплесков эмоций режиссерши, — Скажите, отчего отношения между Аллой и Ларисой отличались натянутостью?

— От природы, — не задумываясь, ответила режиссерша, — Врожденный антагонизм. Девочки относятся к разным социальным, психологическим, характерным и всем прочим группам. Эти особы рождены, чтоб враждовать друг с другом…

— Я думала, люди рождаются, чтобы жить в мире, — задумчиво пробормотала я.

— А как бы тогда человечество поддерживало боеспособную форму для выживания в случае нападения извне? — искренне изумилась моей наивности Зинаида Максимовна, — Нет. Внутри каждого вида должны существовать враждебно настроенные особи. Таким образом, вид всегда будет натренирован и готов к борьбе с другими видами.

Я не нашлась, что ответить, хотя не вполне понимала, зачем видам вообще воевать между собой. Спроси я об этом, режиссерша бы наверняка заявила, что это необходимо для поддержания в боевой форме всей совокупности видов, дабы та была готова сразиться с другой такой же совокупностью. Выходило, что все упирается в какие-то войны. Мне эта теория не нравилась, но спорить сейчас, тем более, с режиссершей, которая энергетически подавляла все на своем пути, не хотелось.

— Вначале, конечно, девочки пытались поддерживать нормальные отношения. Не сказать, чтоб дружили… Алла вообще ни с кем, кроме меня, разумеется, не дружила, — эту фразу режиссерша проговорила не без гордости, похоже Зинаида Максимовна и впрямь была привязана к воспитаннице своей матери, — Но потом природа взяла своё и Алла с Ларисой стали открыто выражать свою взаимную неприязнь.

— Спасибо, — не отрываясь от своего блокнота, проговорила я, — О конфиденциальности нашего разговора можете не беспокоиться.

— Могу и не буду, — кивнула Зинаида Максимовна.

— А сейчас, простите, мне нужно кое-что уточнить, — вежливо распрощалась я.

Заметив, что я отплываю, Тигра пригнала свое сиденье, вместе с г-ном Масиком, ко мне и пересела на привычное место.

— Скажи, а ты-то сюда как попала? — задумчиво поинтересовалась я, изо всех сил крутя педали.

— Просто, — пожала плечами Тигра, — За Зинаидочкиным Масиком увязалась. Видела, как его машина сюда едет, и пристроилась в хвост. Мне с ними интересно. Они меня любят, — после этого, почти без перехода, Тигра глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила, — А ведь мы с Масиком слышали весь разговор. Как могла Зинаидочка скрывать от тебя ТАКИЕ вещи!

В округлившихся от честности глазах Тигры сквозил неподдельный ужас. Преувеличенное «ТАКИЕ» выдало её с головой.

— Зря пытаешься повторить мой подвиг. Подражать Георгию могу только я. Знаю, когда это может сработать. Я не поддамся на твою провокацию.