Наталья Александрова - Хранитель Чаши Грааля Страница 28

– Ах, это вы, сеньор! – воскликнула она с некоторым смущением. – Надеюсь, у вас все в порядке? Ваши проблемы с местной полицией утряслись?

– Никаких проблем! – заверил ее Старыгин. – Я должен ненадолго отлучиться по делам, но обязательно вернусь, так что оставьте комнату за мной.

– Конечно, сеньор! – госпожа Гонсалес посторонилась, пропуская его в дом.

Старыгин пересек внутренний дворик, наполненный божественным ароматом цветов и журчанием фонтана, и вошел в свою комнату. Закрыв за собой дверь и убедившись, что в окно его никто не увидит, он снова выдвинул на середину комнаты комод, взобрался на него и запустил руку за потолочную балку.

Древняя книга была на месте, и Дмитрий Алексеевич почувствовал какую-то странную радость – словно он снова встретился с близким человеком, которого долго не видел. Положив книгу в рюкзак, он привел мебель в прежнее положение и покинул пансион, сердечно простившись с хозяйкой и пообещав непременно вернуться завтра или послезавтра.

Цыгане нетерпеливо поджидали его. Как только Старыгин занял свое место, микроавтобус тронулся в путь.

– Далеко ли до этого замка? – спросил Старыгин, когда они выехали из города.

– Нет, недалеко, километров сорок, – отозвался невозмутимый Франсиско.

Однако эти сорок километров оказались самой ужасной дорогой, какую Старыгину когда-нибудь приходилось видеть.

Несколько километров от Ронды они проехали по приличной асфальтированной дороге, потом свернули на узкую грунтовку, петлявшую среди горных отрогов, а затем она превратилась в едва заметную тропу, вьющуюся по самому краю бездонной пропасти, поднимаясь все выше и выше по склону горы. Микроавтобус полз вперед с черепашьей скоростью, ширины тропы едва хватало, из-под колес то и дело сыпались камни, и Старыгину казалось, что еще секунда – и они сорвутся в бездну. Цыгане, однако, держались на удивление спокойно, и то переговаривались на своем языке, то пели на два голоса какую-то старинную тоскливую песню. Внизу, метров на сто ниже дороги, парил горный орел, высматривая в долине добычу.

Тропа забирала все круче вверх, мотор старенького автобуса надсадно ревел, то и дело грозя захлебнуться. На одном из бесчисленных поворотов правое колесо повисло в воздухе, автобус угрожающе накренился. Франсиско что-то крикнул по-цыгански, Феликс выскочил на дорогу и подтолкнул машину сзади. Автобус выровнялся и пополз дальше, прижимаясь к скале.

Дорога, точнее, козья тропа, по которой полз многострадальный автобус, сделала еще один поворот и наконец выбралась на ровную каменистую площадку. Впереди показалась высокая скала, на верхушке которой, как ласточкино гнездо, лепилось полуразрушенное каменное сооружение с зубцами по краю, больше напоминавшее развалины, чем человеческое жилище.

– Вот он – замок Пиномуго! – проговорил Франсиско, сворачивая к зарослям низкорослого колючего кустарника. – Машину придется спрятать здесь, иначе из замка нас заметят.

– Это замок? Неужели там кто-то живет? – спросил Старыгин, невольно понизив голос. – Кажется, это просто полуосыпавшаяся груда камней, в которых могут поселиться только змеи!

– Эти люди хуже любых змей! – отозвался Франсиско.

Забросав автобус ветками, они выбрались из кустарника и вгляделись в развалины замка.

– Там что-то блестит! – проговорил Феликс, указывая на зубчатую башню.

– Это бинокль, – отозвался Франсиско, из-под руки разглядывая замок. – Часовой следит за дорогой, так что до темноты нечего и пытаться подойти ближе.

Впрочем, до темноты оставалось не очень много времени: солнце уже неуклонно сползало к зубчатой горной гряде, протянувшейся к западу от замка.

Цыгане вернулись в автобус, удобно устроились на продавленных сиденьях и моментально заснули.

Старыгин завидовал умению некоторых людей легко засыпать в любом месте и в любое время. Сам он никогда не умел спать днем, не говоря уже о том, чтобы заснуть в таком неудобном положении. Он с трудом засыпал даже в гостинице или в чужой квартире, не то что в кабине автомобиля. Он с завистью взглянул на Феликса, который откинул голову на подголовник и безмятежно спал, время от времени испуская переливы художественного храпа. Рот цыгана был приоткрыт, небритый кадык подрагивал в такт дыханию.

Дмитрий устроился на сухой красной земле, привалившись спиной к стенке автобуса, и разглядывал замок, окрасившийся во все оттенки красного под лучами закатного солнца. Он действительно заметил отблеск на башне, выдававший присутствие наблюдателя, потом увидел какое-то яркое пятно, мелькнувшее в небе над замком.

Это пятно было похоже на парящую в небе райскую птицу или гигантскую, фантастическую бабочку. Причем эта птица показалась Старыгину удивительно знакомой, он видел ее совсем недавно… Дмитрий Алексеевич напряг зрение, вгляделся из-под ладони в закатное небо и понял, что на башню замка медленно опускается параплан, управляемый парашют с мотором, точно такой же, как тот, спикировавший с неба на машину, в которой ехали они с Марией… а скорее, – не точно такой же, а тот самый!

Чуть позже до него донеслось негромкое тарахтение мотора, приводившего параплан в движение.

Если до этого момента Старыгин руководствовался только смутными догадками и неясными намеками и не был до конца убежден, что он идет по верному следу, то теперь он окончательно уверился: именно здесь, в этом орлином гнезде, в этом древнем полуразрушенном замке затаились люди, похитившие Марию, и сюда он должен любой ценой проникнуть, чтобы спасти девушку.

Солнце коснулось обрывистой горной гряды и в какую-то долю секунды закатилось за нее. Закат в горах очень быстрый, и темнеет моментально. Окрестности замка окрасились в цвета темной старинной бронзы, и тут же ими завладела тьма. Горные вершины по сторонам долины еще некоторое время пламенели, как угли в гаснущем костре, но скоро и они погасли.

Феликс поднял голову, словно услышав трезвон будильника, и проговорил голосом совершенно проснувшегося человека:

– Пора!

Франсиско уже укладывал в заплечный мешок веревку, скобы и прочие принадлежности для восхождения на скалу. Феликс достал пистолеты, вставил в них обоймы. Цыгане переглянулись и двинулись к скале, на вершине которой темной бесформенной громадой возвышался замок тамплиеров.

К замку вела узкая тропа, но Франсиско сразу объяснил Старыгину, что идти по ней нельзя, потому что там наверняка выставлены часовые. Поэтому они шли с другой стороны, сначала поднимаясь по каменистой осыпи, а затем карабкаясь по обрывистому склону.

В темноте спутники иногда теряли друг друга из виду, и тогда цыгане обменивались условным свистом, напоминавшим свист какой-то ночной птицы.

Наконец они оказались у основания отвесной скалы.

Франсиско достал из мешка снаряжение и принялся забивать первые скобы в трещины скалы, чтобы по ним подняться к замку. Он так ловко и уверенно управлялся с этой работой, что было видно – ему это не впервой.

Через несколько минут цыган поднялся по отвесной скале на пять или шесть метров и сбросил сверху веревку. Феликс полез следом за другом, Старыгин замыкал цепочку.

Ему не приходилось прежде совершать горные восхождения, тем более ночью, и он с трудом карабкался по стене, несмотря на то, что в его распоряжении были вбитые цыганом скобы и закрепленная веревка. Он то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание, и все больше отставал от своих спутников.

В который уже раз Дмитрий Алексеевич давал себе слово, выбравшись из этой передряги, заняться спортом, сесть на диету и вообще начать вести здоровый образ жизни.

Сверху доносился ритмичный стук молотка, и Старыгин беспокоился, как бы этот звук не услышали обитатели замка: казалось, в ночной тишине каждый шорох разносится на огромное расстояние.

Наконец стук молотка затих, и Старыгин понял, что Франсиско добрался до вершины скалы и подошел к стене замка. Значит, и его восхождению скоро придет конец. Он с новыми силами полез вверх и через несколько минут выбрался на ровную, покрытую чахлой травой каменистую площадку.

Прямо перед ним возвышалась стена, сложенная из грубо обтесанных каменных глыб. Цыган не было видно, должно быть, они, не дождавшись Старыгина, проникли в замок. В стене, неподалеку от того места, где находился Старыгин, виднелся темный пролом, и Дмитрий заметил мелькнувший в этом проломе силуэт. Оттуда же донесся уже знакомый ему свист ночной птицы. Решив, что это кто-то из цыган, Старыгин устремился туда.

Пробравшись через пролом, он оказался в просторном дворе, заросшем низкорослыми кустами. Впереди темнела махина замка, а справа от пролома Старыгин увидел маленький каменный домик под черепичной крышей. Дверь домика была заложена деревянной щеколдой, в окне мелькал слабый огонек.

Старыгин подкрался к окну и заглянул в него.