Наталья Александрова - Чужая воля Страница 28

– Разве они так сильно вам мешают? Я очень не хотел бы вступать с ними в конфликты… Видите ли, Валентин Сергеевич, меня связывают с ними определенные обязательства.

До меня, наконец, дошло, что мой „шеф» попросту боится этих пресловутых „представителей силовой структуры», что именно они являются подлинными хозяевами фирмы. Позже я узнал, что на раннем этапе существования фирмы он попал в сложную финансовую ситуацию, должен был срочно заплатить большую сумму, и „крыша», к тому времени державшаяся достаточно скромно, предложила ему необходимые деньги. Он деньги взял, не задумываясь о последствиях, и с этого момента сделался заложником бандитов. Они вели себя, как хозяева, да, в общем-то, таковыми и являлись.

Не скрою, я очень рассердился на своего нового шефа за то, что он, приглашая меня работать, не посвятил в сложные взаимоотношения с бандитами. Если бы я знал об этом, то не стал бы с ним связываться: уж лучше было бы оставаться в институте и продолжать бороться с генералом Г. – по крайней мере, тех своих противников я хорошо изучил за много лет. Теперь же у меня выхода не было – уйти я не мог, потому что подписал контракт.

И вот наступил день, которого я больше всего боялся. До этого бандиты вели себя по-хозяйски, но не слишком мне докучали, поскольку считали, что мой коллектив работает над каким-то новым лекарством, но в один ужасный день до их главаря дошло, что за препарат мы разрабатываем. Как они это узнали, я понял чуть позже. На этот раз никто из сотрудников не был виновен в предательстве, просто в каждом помещении стояли телекамеры, и кто-то из бандитов, изредка просматривая видеозаписи, случайно заметил наши эксперименты. Должен сказать, что я поставил перед своим коллективом задачу разработать препарат для нормального развития мозга и центральной нервной системы у детей с ярко выраженными мозговыми патологиями, обусловленными родовыми травмами и другими причинами. То есть мы вернулись к тому, с чего, собственно, и начали в свое время в институте, пока представители генерала Г. не убедили начальство повернуть работу совершенно в другом направлении и развивать именно то, что я считал в препарате побочными явлениями. И сейчас должен сказать, что я избегал исследований в области паранормальных явлений, но поскольку мы тщательно проверяли каждый новый вариант препарата на предмет его возможных побочных последствий, то волей-неволей мы сталкивались и с телепатическими, и телекинетическими эффектами. Естественно, опыты мы ставили только на животных, но некоторые эксперименты были столь удивительны, что эти, в общем-то, весьма далекие от науки люди поняли, каким необычным материалом мы располагаем…»

Внизу хлопнула дверь подъезда, и я вскочив со стула, кинулась к щели в занавеске. Но это оказался мальчишка с первого этажа со своей колли. Гораций, почувствовав каким-то образом внизу собаку женского пола, мигом положил лапы на подоконник и приветственно гавкнул.

– Гораций, уйди сейчас же от окна, нас рассекретят! – возмутилась я.

Гораций окинул меня презрительным взглядом, потом смягчился.

«Пойдем, прогуляемся, – приглашал он. – Все равно дурью маешься».

Я расстроилась, потому что по всему выходило, что Гораций прав: я сижу на кухне и маюсь дурью вместо того, чтобы заняться Бельмоном. Ну ладно, пока все равно читаю записи. Я дала Горацию понюхать листочки, исписанные четким почерком его покойного хозяина, он оживился, потом посмотрел жалобно и положил голову мне на колени, ища утешения. Я растрогалась:

– Гораций, ты все-таки меня немножко любишь? Мой дорогой… Но мне нужно обязательно дочитать, от этого зависит добрая память о Валентине Сергеевиче.

«С того дня спокойная жизнь для меня закончилась, потому что посещения бандитов участились. И однажды, когда я один задержался в лаборатории вечером, меня навестил их главный. Он просто возник на пороге – невысокий жилистый человек неопределенного возраста. Главной особенностью его лица были брови. Густые и черные, казалось, что они на этом лице с длинным носом и узкими, всегда плотно сжатыми губами, совершенно лишние. Глаза были маленькие и так близко посажены, у меня невольно возникло опасение, что они могут скатиться с длинного носа.

– Так-так, господин профессор, – скрипучим голосом начал этот неприятный тип, – интересными вещами вы тут занимаетесь. Отличный может получиться препарат!

Я хотел оборвать его резко, но взглянул в эти маленькие глазки и не то чтобы испугался, а понял, что если буду бороться с ним в открытую, то меня неминуемо ждет поражение. Поэтому я больше помалкивал и слушал. А тип этот долго разглагольствовал о том, что у него связи, что он все возьмет в свои руки и продажей препарата будет заниматься сам лично. Меня же, по его уверениям, тоже никто не обидит. Я смотрел на него, как на инопланетянина или как на неизвестное науке животное – прежде мне не приходилось сталкиваться с представителями такого вида. В конце я по возможности твердо сказал, что работа над препаратом не закончена, и требуется еще много времени для ее завершения. Ему не понравилась суть разговора, брови сдвинулись, превратившись в одну черную линию, но он вышел, ничего на прощание мне не сказав.

В этот же период произошел один знаменательный инцидент. Однажды, придя утром на работу, я увидел возле дверей фирмы несколько милицейских машин и толпу людей в форме и без нее. На тротуаре перед входом было нарисовано мелом несколько человеческих силуэтов. Тогда я еще не знал, что это значит. Меня вначале даже не хотели пускать на работу, потом, естественно, разобрались и пропустили. Я спросил своих сотрудников, что же произошло, и мне шепотом поведали, что ночью на нашу фирму было совершено нападение. Нападавшие убили двух охранников, проникли в помещение, но сработала охранная сигнализация, приехали „представители силовой структуры», была большая перестрелка, нападавших выбили из здания, причем несколько человек так и осталось лежать мертвыми на асфальте.

И потом, уже совсем шепотом, мне рассказали, что, во-первых, нападавшие пытались проникнуть именно в нашу лабораторию, и во-вторых, двое из нападавших опознаны как представители той самой, раньше неимоверно могущественной секретной службы.

Не знаю, откуда просочились все подробности. Похоже, все мои сотрудники понемногу стали телепатами – либо информация просто носилась в воздухе. Позже от шефа я узнал, что все так и было, и что бандиты сумели замять историю довольно быстро – могущественная некогда организация уже значительно утратила свои позиции, и, судя по всему, ночное нападение было организовано в порядке чьей-то частной инициативы. И самый весомый аргумент в наше время – это деньги, они и сыграли в ночном инциденте главную роль.

Этот эпизод показал мне, что у моих прежних „покровителей» не пропал интерес к нашему препарату и к моей работе, что они не поверили, будто я прекратил исследования в интересующей их области. Я навел справки и выяснил, что генерал Г., который столько попортил мне крови в Институте биохимии, больше там не появляется, и никто не знает, куда он делся. Но это известие не принесло мне радости, потому что у генерала остались верные, если можно так выразиться, соратники – об этом говорило нападение на фирму. Мне не давало покоя воспоминание о той женщине, А. Р., где-то в глубине души я даже ждал встречи с нею. И дождался.

Я редко ездил на работу на собственном автомобиле – не люблю пробки. И вот когда я, не торопясь, шел вечером по улице, меня буквально силой усадили в машину двое мужчин. Справедливости ради должен добавить, что никакого физического насилия они надо мной не учинили.

– Простите, профессор, – вежливо начал более молодой, светловолосый и прилично одетый, – но мы вынуждены завязать вам глаза.

– Я вообще-то ни к кому в гости не напрашивался, – начал было я, но блондин живо натянул мне на лицо такую черную шапочку, и машина тронулась. С некоторым смущением должен признаться, что меня такое приключение начало даже немного забавлять. Ехали мы минут сорок и остановились возле красивого подъезда, очень мне знакомого, потому что перед тем, как выпустить меня из машины, мои конвоиры сняли черную шапочку, очевидно, не хотели привлекать внимания прохожих. Так что мне, невзирая на грозный окрик, удалось окинуть взглядом часть дома. Мои конвоиры были люди достаточно молодые и легкомысленные. Они очевидно не знали, что я родился и больше семидесяти лет прожил в Петербурге, иначе приняли бы большие предосторожности. Итак, дом, несомненно, находился в старой части города, в Коломне. Мы поднялись на третий этаж, и старший из моих спутников открыл дверь своим ключом.

– Проходите, профессор, – пригласил он.

В большой полутемной комнате меня встретила женщина. Разумеется, я сразу узнал А. Р., я ожидал встречи с нею. Но как она изменилась! Раньше, когда она работала в институте, это была обычная начальственная дама с весьма неприятными замашками, одетая всегда в одинаковые синие или серые костюмы. Нынче же передо мной сидела этакая светская львица. Она глядела на меня томным взглядом и рукой поводила плавно и величественно. Несмотря на всю серьезность ситуации, я едва сумел скрыть смех – такой она показалась мне забавной. Она нахмурилась, как будто прочитав мои мысли и процедила сквозь зубы: