Кэрол Дуглас - Кот в малиновом тумане Страница 28

Она раньше видела Джентльмена Джонни — Джонни Даймонда — только на гигантских фотографиях, украшающих холл «Хрустального феникса». Во плоти он был почти так же огромен, как фигура колосса Родосского на входе в отель «Голиаф». Высокий, широкоплечий без быковатости, к тому же блондин такого надежного типа фронтьерсменов[47] старого Запада. Длинные, до плеч, волосы, собранные на затылке в хвост, продолжали ассоциацию, этому образу соответствовало и крепкое рукопожатие, которым он приветствовал Темпл.

Ей это понравилось. Она терпеть не могла, когда с ней обращались как с фарфоровой статуэткой.

Голос Джонни Даймонда был таким же мощным, как он сам.

— Так вы и есть та волшебная пиарщица, которая будет превращать сказочное королевство Ники и Вэн в семейную ферму? — прогромыхал он, и эхо заметалось под потолком подвала. — Вы, к тому же, выдали классный, острый сатирический номер. Будет круто в нем работать. Рад знакомству.

Поскольку роли в шоу «Гридирона» не оплачивались, Темпл чуть не прошлась колесом от радости, что ее предложение задействовать лучшего певца «Лас-Вегас Медли — 1994» смогло проскочить у Кроуфорда. Собственно, выступление ведущего исполнителя «Хрустального феникса» в финальной сцене шоу и самому отелю — ее нынешнему клиенту — тоже было совсем не вредно.

Она даже повернулась к Бьюкенену, чтобы одарить его оставшейся на лице улыбкой, но улыбка моментально полиняла. Этот болван сменил свой постоянный костюм на наряд, который представлялся ему, видимо, подходящим для неформальной обстановки на репетиции: синие джинсы, чересчур новые — примерно оттенков на шесть — даже для полного ботаника, и рубашку-гольф поразительного ядовито-зеленого цвета. Откуда он берет такие оттенки?.. Темпл решила, что обдумает это потом.

— Как дела? — выдавила она из себя вопрос.

— Отлично, — Кроуфорд выглядел несколько пришибленным. Даже на приглашенную звезду он еле взглянул, хотя Джонни Даймонда трудно было не заметить. — Тут прибыл режиссер. Он хочет с тобой поговорить.

Режиссер тоже был приглашенной звездой: ведущий хореограф «Феникса» по имени, клянусь честью, Дэнни Голубок. Его пепельные завитые волосы, такие же пышные, как парик английского адвоката, обрамляли вдохновенное, но какое-то усохшее личико. Темпл была удивлена, что Голубок столь тщедушен: мужчины-танцоры должны быть достаточно сильными, чтобы поднимать и швырять во все стороны своих партнерш из свиты Терпсихоры, а они в наше время довольно рослые. Темпл представила Дэнни Голубка, волокущего на себе Кармен Молину по Лебединому озеру, и с трудом подавила неуместный смешок.

— Миленькие кунштюки вы сочиняете, — протянул Голубок после того, как Кроуфорд представил ему Темпл.

Он подтянул рукава своей черной водолазки от Джин Келли, обнажив костлявые локти. Его джинсы тоже были черными, затертыми до такой степени, что местами казались припорошенными мелом, и сидели на нем туже, чем кожа на подбородке у звезды после подтяжки стоимостью в десять тысяч долларов. Они были, вдобавок, тщательно порваны на одном, тоже костлявом, колене.

При всей своей субтильности, Дэнни Голубок обладал великолепно развитой жестикуляцией, конечно же, необходимой ему для того, чтобы управлять толпой танцоров, включая длинных, как жирафы, девочек из кордебалета.

— Я сделаю общий выход, как в шоу «Мелодии Бродвея» тридцатых годов, — заявил он, разводя руки на ширину сцены. — На заднем плане кордебалет будет выделывать антраша и вертеть своими попками, ну, вы знаете, калейдоскоп коленок и все такое. Вы ведь это имели в виду, верно? Некая гипербола. Вы сами танцуете?

Темные глаза Дэнни Голубка обшарили ноги Темпл с таким сугубо профессиональным интересом, что она никак не могла счесть это оскорблением. А вот когда Кроуфорд, собезъянничав, повторил его оценивающий взгляд, это было весьма противно.

— Да, — сказала она. — В смысле, нет, я не танцую, но да, я имела в виду именно преувеличенную помпезность.

— Единственная вещь… — Дэнни почесал созревший прыщик на своей щеке модной степени небритости. — Было бы разумнее убрать несколько пассажей.

— Вот как? — голос Темпл сделался нейтрально-прохладным. Она, кажется, не указывала Дэнни Голубку, как исполнять па-де-де, и надеялась на то, что он не станет ей указывать, как писать сценарии.

— Все эти намеки на мафию, разве они не устарели?

— В этом и заключается идея. Она ведет к той части номера, в которой исполняется «Госпожа Удача».

— Честно говоря, моя дорогая, я даже не заморачивался, куда она ведет. Это настолько фальшивая концепция! Я живу в Лас-Вегасе пятнадцать лет, и единственный мобстер, у которого рыльце оказалось в пушку в этом городе — подставное лицо в сети пиццерий «Маленький Цезарь».

— Сценарий высмеивает все эти легендарные банды, которые построили и контролировали Лас-Вегас, — терпеливо объяснила Темпл. — Преступные синдикаты в те времена не являлись объектом насмешек. Разумеется, гангстеры из музыкальных комедий больше не рулят этим городом, особенно теперь, когда секретные государственные службы по борьбе с инопланетянами засели под знаменитой пирамидой отеля «Люксор». Давайте просто повеселимся и представим себе, что все клише — правда.

Дэнни Голубок пожал плечами.

— Это ваше шоу, но я не хочу наряжать своих танцовщиков в эти идиотские коричневые костюмы с белыми галстуками… — его брезгливое лицо внезапно прояснилось: — Я могу оставить на барышнях только жакеты, без брюк, и сделать «Келли блюз», такой вариант ночного клуба… — Теперь он был настолько близок к улыбке, насколько хореограф, представляющий из себя нечто среднее между феей Тинкер-Белл и генералом Паттоном[48], может себе позволить. — Да. Это сработает.

Дэнни Голубок удалился, довольный и счастливый. К сожалению, Кроуфорд Бьюкенен не был подвержен таким радикальным переменам настроения.

— Возможно, он прав, — его глубокий голос прозвучал над левым ухом Темпл, как гром среди ясного неба.

Темпл постаралась не подпрыгнуть и еще больше постаралась не принять оборонительную позицию — это явно укрепило бы Кроуфорда в его идиотских сомнениях.

— Я тоже так думаю, — сказала она медовым голосом. — Его идея с «Келли блюзом» — «Гангстеры и куколки» — звучит роскошно.

— Ага, чем больше ножек, тем лучше, конечно, но, может быть, нам следует поменьше педалировать тему мафии.

— Почему? Все согласны, что мафии не существует, правда же?

— Конечно, но… — Кроуфорд придвинулся к ней чересчур близко. — Возможно, мы не должны обострять… просто на всякий случай.

— Это сатирическое шоу, — Темпл повысила голос, все больше раздражаясь. — Оно и должно обострять! Может, мне вычеркнуть то, что я написала про инопланетян? А то И.Ти.[49] может подать на нас жалобу за искажение стереотипов!

Кроуфорд, натурально, задумался над этой возможностью, торжественно качая головой:

— Уфологи воспринимают эти вещи очень серьезно, да. И «Люксор», кстати, может обидеться. Я уж не говорю о государственной службе безопасности.

— «Люксов» только обрадуется дополнительной рекламе. А уфологи вообще должны прыгать от счастья, что их кто-то упоминает! Государственные службы не обратят внимания на вымышленные конспирологические теории, потому что они и так везде. Это всего лишь шоу, Кроуфорд. Во имя Хелен Хэйес, не будь таким серьезным!

— Тебе легко говорить. Я отвечаю за это шоу, а ты всего лишь наемный работник.

— Спасибо, что просветил. Можно, я останусь и посмотрю репетицию?

Он оглянулся, как будто ища представителей государственной службы безопасности, чтобы испросить у них разрешения.

— Думаю, можешь, но ты должна пообещать, что не будешь вмешиваться.

Темпл сложила руки на груди, на которую Кроуфорд слишком засматривался.

— Я не буду, если ты не будешь, — пообещала она.

На этой многообещающей ноте репетиция началась.

Часом позже Темпл поднималась по задней лестнице из подвала на первый этаж отеля, рассерженно стуча каблуками по бетонным ступеням.

Репетиция была самой первой, так что актеры еле-еле могли произнести без запинки пару слов. Но это как раз было ожидаемо. Зато она не ожидала, что Кроуфорд будет сидеть рядом с ней и заламывать руки на каждом мало-мальски остром моменте. «Какого черта ты вообще ввязался в написание сатирического ревю, если ты так боишься кого-нибудь обидеть?» — возмущалась она про себя. И почему, собственно, Кроуфорд вдруг спохватился именно сейчас, когда уже начались репетиции? До этого его ничего не беспокоило, и мысль о возможности кого-то оскорбить даже не появилась в его крохотном убогом мозгу!

Когда Темпл, наконец, очутилась в холле, она ощутимо запыхалась. И не только от злости, надо признать — она просто не слишком часто пользовалась лестницами.