Валентина Андреева - Краткий экскурс не в свое дело Страница 29

– А як же! – вновь обретя чувство собственного достоинства, заявила Наташка. – Он блоху подковал.

– Прежде чем подковать, ее следовало заарканить и привязать. Попробуйте удержать это прыгучую заразу на месте!

– На фига ж это нам нужно? – Наташка обратилась за поддержкой ко мне, и я с готовностью подтвердила, что дожили до своих лет спокойно без блох и еще проживем.

– Да кто бы возражал?! Это я к тому сказала, что Левша сначала ошейник на блоху надел и замочком к цепочке пристегнул. Чтобы не рыпалась. Можете себе представить размеры ошейника и замочка? – Мы ошарашенно молчали. – То-то! – удовлетворенно заявила кокша. – И замочек, и ошейник, и цепочку сделали у нас в Павлово. Мало того, замочек был еще и музыкальным. Наши мастера много чем могли удивить. А уж замкам, величиной с горошину, счету не было. Причем все аккуратно отшлифованные и действующие. Был такой мастер Колотилов, так он по сорок штук замков весом чуть больше четырех граммов делал. А его ученик – один из братьев Хворовых, Михаил, – по тридцать штук замочков на золотник делал. То есть на четыре грамма триста миллиграммов. Ну как?

– Да-а-а-а… – протянула я, и этим все было сказано.

Но Наташке моя немногословность не понравилась, и она тоже решила высказаться:

– Да-а-а-а…

– А миниатюрные ножички?! А металлические столовые приборы?! А хирургические инструменты?! Я имею в виду нормальных размеров. А…

– Наверное, мастера-миниатюрщики были весьма зажиточными, – спросила я, нечаянно перебив Светлану.

– Зажиточными! – возмутилась она. – Михаил Хворов в нищете умер. У нас умельцев-кузнецов огромное количество было. Почти в каждом доме кузня имелась. А рынок сбыта ограничен. Скупкой купцы занимались. Так торг с ночи начинался. И каждый купец норовил объегорить мастерового. Был один такой – рассчитывался сотенной купюрой. Якобы мелких денег не имелось. Ну ремесленник и носился по всему городу в мыле, надеясь разменять денежку. Да кто ж ему такую разменяет? С ней же и возвращался. А купец штраф удерживал. По копейке с рубля. А еще был купец – Петр Щеткин. Фамилия известная, его дом с башенкой так и стоит до сих пор. Впрочем, дома многих купцов сохранились. Башенку Щеткин для дочери Галины построил. Она очень любила в ней время проводить. Замуж вышла за жуткого ловеласа, гулял напропалую. Из-за этого с ним и развелась. Щеткин был человеком денежно-уважаемым и добился, чтобы церковь на его бывшего зятька епитимью наложила – семь лет не жениться. Так зятек по-своему мстил. Зная, что бывшая жена любит сидеть в своей башне, подговорил пожарных, подкрепив уговоры материально, и они каждый день, проезжая мимо дома Щеткина, орали во все горло: «Ах, калина, ах, малина, не живет Семен с Галиной!..» Ну вот, этот обожающий свою дочь купец умел так задавить кустаря морально, что тот свой товар отдавал ему за бесценок. А купец Портянкин вообще зверем был. Рассчитываясь за товар, мог бросить деньги в кучу мусора. А что кустарю оставалось делать? Рылся в ней, выгребая заработанное… Были среди купцов и чудаки. Один такой бросался из одной крайности в другую: то монастыри строил, то собрался казино открыть. Церковники не разрешили. Так он театр открыл. С актерами водкой расплачивался. Уважаемое купечество до белого каления довел, купцы сплотились и стали его выживать. Для начала воду от его дома отрезали. Он не стал дожидаться более крутых мер и уехал в Новгород. Там тоже народ повеселил – решил вызолотить забор и крышу своего дома. Тут опять церковники возмутились: крышу и забор в один ряд с церковными куполами поставил! Пришлось бедняге от этого проекта отказаться. Но на том купец не успокоился. Как он завещал – все-таки вызолотили ограду на его могиле. Кстати, среди купечества у нас было много заморских гостей. Знаете, что это за звание?

– Ну да, – обрадовалась я возможности хоть немного блеснуть эрудицией, – заморский гость имел право представлять свои товары за рубежом родной страны. Светик, ты очень интересно рассказываешь, но в основном о прошлом. Революция, случайно, не смела вместе с купцами и народных умельцев? Может быть, поэтому мы и хлопаем сейчас ушами?

– Смела, конечно. Секреты павловских кустарей передавались из поколения в поколение. А с появлением государственных заводов и фабрик наш мастеровой народ встал к конвейеру типовых изделий. Умотаются на работе – не до шедевров. Но одиночки выстояли. Есть и оружейных дел мастера, и миниатюрщики. Например, Павел Куликов. Его замочек, тоже действующий, на игольном ушке можно только в микроскоп разглядеть. Так на нем еще и надпись имеется: «Павлово». Если доведется у нас побывать – зайдите в краеведческий музей. Там увидите такое, что нигде больше не увидите. Кстати, у нас очень много москвичей приезжает заказывать ажурные металлические решетки и ворота на дачи. Тоже произведения искусства. Ножи, вилки, ложки – хоть наборами, хоть поштучно можно купить гораздо дешевле, чем у вас.

– А большие замки у вас делают? – поинтересовалась Наташка.

– Зачем тебе? – удивилась я.

– На холодильник повешу, три килограмма за полмесяца прибавила.

Светлана расхохоталась:

– Есть один подходящий – под два метра. Один ключ шестнадцать килограммов весит. Пока открываешь – похудеешь. Да притом еще и колокольный звон услышишь – напоминание о возможных последствиях посещения этого злачного места.

– Самое оно! – обрадовалась подруга. – А на что у вас еще можно подивиться, кроме лимонов, металлических диковинок и пьяниц, не нашедших в себе силы возродиться к новой созидательной жизни и пропивающих остатки наследственного таланта?

– Еще на что? Ну, пожалуй, на петушиные и гусиные бои. Можно даже приобрести бойцовых петухов и гусей – наша порода по всему миру славится.

– Ну это больше Ирке подходит. Кошку усмирять. У меня есть собака бойцовой породы. Боксериха! Только малость с придурью, уж очень ласковая. Готова любить всех людей на земле, включая слесарей-сантехников. Но только на морде-то у нее это не написано. Так что для посторонних служит пугалом. А у Ирки одни кошки. Собачья натура только у их мамаши – Эльки. Встанет на крыльце на четыре лапы, хвост трубой, уши прижаты, как… у боксерихи, и многообещающе завывает. В промежутках еще и шипит, ощетинившись усами. Вот кому надо заказать в Павлове ошейник с цепочкой и замком.

– Да как же вы ее терпите? – ужаснулась Светлана, взглянув на меня с сочувствием.

Я было хотела пояснить, что подруга несколько преувеличила, но разве Наташку, когда она в ударе, перебьешь?

– Да для своих она белая и пушистая. Заморская… гостья. Персиянка, террористка несчастная. Но даже мне себя погладить не дает. Удивляюсь, как вообще котят родила. Бедный беспризорный папаша Леопольд, похоже, погиб от ее лап сразу после того, как переспал с ней. Что-то давно у соседки Маргариты мясо не воровал. Слава богу, котята не в нее. Сплошное очарование. Светик, вам, кстати, не нужен кот на сухогруз? У Ирины как раз лишний есть…

– А что это ты чужими котами разбрасываешься? – возмутилась я, обиженная за стервозную характеристику домашней любимицы.

– Свет, ну ты слышала? – обратилась Наташка за поддержкой к кошке. – Как, по-твоему, это нормально, если ты идешь по участку, а откуда-нибудь из-за угла на тебя вылетает стая из пяти – ты не ослышалась: из пяти! – кошек. Одна мамаша, – подруга принялась загибать пальцы на левой руке, как будто считать в уме разучилась, – к ней прилагаются трое деток и завершает банду кот размером с кавказскую овчарку. Его, беднягу, по просьбе бывших соседей по даче на время пригрели. Оно оказалось не ограниченным по сроку. И все эти котяры заедают мышей исключительно «Вискасом». Здоровенная пачка – на неделю! А материальной помощи от Леопольда, сама понимаешь, не дождешься.

Я встала, потянулась и отправилась к девчонкам в палатку. По дороге слышала, как Светлана пыталась доказать Наташке, что пять кошек – не предел. У них в Павлово их вообще не считают.

Давно заметила: если стараешься сделать что-нибудь тихо, получается все с точностью до наоборот. Во всяком случае у меня. На подходе к палатке перешла на крадущиеся шаги, забыв, что я нахожусь в поле зрения вахтенных из рулевой рубки. Даже перестала помахивать пакетом с термосом и остатками булочек.

– На крыс охотишься?! – раздался сверху любопытствующий голос матроса Тычины, высунувшегося из рубки.

Если бы я была менее сосредоточена на бесшумном подходе к палатке, не среагировала бы подобным образом. Испуганно выпрямившись, шагнула, оступилась, взмахнула пакетом, и тот, вырвавшись на свободу, сначала воспарил вверх, а потом металлическим термосом грохнул по металлу двойной (надеюсь, капитан не соврал) обшивке борта.

По бункеру прокатился такой гул, что из «Ставриды» выпали оба механика-ремонтника, а из палатки с визгом выскочили Аленка и Вика.

– Тс-с-с… Т-с-с-… – приложив палец к губам, уговаривала я всех сразу: и молодежь, и бункер, и термос, окруженный четырьмя или пятью выпавшими булочками.