Наталья Александрова - Попугай в пиджаке от «Версаче» Страница 29

— Кажется, я догадываюсь, о ком идет речь, — вставил Маркиз.

— Ты просто как птица-говорун, — усмехнулся Артур, — отличаешься умом и сообразительностью.., и еще знаешь полгорода! По крайней мере, его прекрасную половину.

— И что сказала эта женщина?

— Эта женщина, — Артур весьма ехидно усмехнулся, — при виде картины едва не хлопнулась в обморок.

— Не мудрено, — отозвался Маркиз, — начало четырнадцатого века.., в Эрмитаже всего одна его небольшая вещь… Мадонна с диптиха «Благовещение»… Сиенская школа…

На лице его появилось мечтательное выражение, он вспомнил ту, которая водила его в зал ранних итальянцев и рассказывала про картины. Леня Маркиз всегда уважал образованных женщин и, общаясь с ними, так сказать, в неформальной обстановке, всегда умел совместить приятное с полезным.

— Ладно, ладно, — прервал его Артур, — ты не на экзамене, а я не профессор! Незачем демонстрировать мне свою эрудицию! Короче, эта женщина, как ты выражаешься, пришла в совершенное неистовство, немедленно сообщила Лопатиной, что та обладает настоящим сокровищем, и стала умолять старуху, чтобы та завещала картину родному городу, а точнее Эрмитажу…

— И что старуха? — Маркиз слушал рассказ Артура, как увлекательный детектив.

— Старуха оказалась далеко не дурой. Она поджала губы и сказала, что у нее имеются родственники поближе Эрмитажа, и она хочет завещать картину им, чтобы они вспоминали доброту покойной тетки, а уж те, если захотят, пусть поступают по собственному разумению…

Артур замолчал, и Леня, поняв, что история на этом заканчивается, поинтересовался:

— А как же эта история стала достоянием гласности?

— Как-как, очень просто! Ты думаешь, откуда я беру экспонаты для своего салона? Думаешь, сижу в этом кабинете и жду, пока бедные старушки принесут мне своих Рембрандтов?

Леня, разумеется, так не думал.

— У меня каждый второй нотариус в городе прикормлен! — разливался Артур. — Я должен быть в курсе интересных завещаний!

— Значит, этот нотариус, искусствовед-любитель по совместительству, сразу же тебе стукнул про Симоне Мартини?

— А как же, — Артур скромно потупился. — То есть надо понимать, что картина уже практически у тебя в руках? И ты теперь очень богатый человек?

— А вот тут ты, к сожалению, ошибаешься, — Артур нервно закурил следующую темную сигарету, — если бы я смог заполучить этого Мартини, это было бы прекрасным, завершением моей карьеры, и я поселился бы где-нибудь на Карибах или Багамах, в собственном особняке, с дворецким в белом смокинге и темнокожими горничными…

При этих словах в глазах Артура в свою очередь появилось такое мечтательное выражение, что чувствительный Маркиз едва не прослезился. К счастью, он вовремя вспомнил, что перед ним — не заурядный мечтатель, а прожженный мошенник, помесь акулы и пираньи.

— Так что же случилось? — спросил Леня. — Что встало между тобой и твоей темнокожей мечтой?

— Случились две вещи. Во-первых, старуха оказалась не промах — увидев в глазах нотариуса излишний интерес, она, как только он ушел, поехала в банк и сдала картину туда на хранение. И, во-вторых, об этой чертовой картине откуда-то узнал Штабель…

Леня присвистнул.

Худой костлявый человек неопределенного возраста, которого весь город знал под странной кличкой Штабель, а правоохранительные органы — под настоящим именем Сергей Шустов, был крупным криминальным авторитетом, контролирующим практически всю торговлю антиквариатом и произведениями искусства в северной столице. Такие «акулы» и «пираньи», как Артур, могли охотиться в этой мутной воде только постольку, поскольку им разрешал это Штабель, и до тех пор, пока они не перебегали ему дорогу.

Штабель был человек крутой и решительный, ссориться с ним не рекомендовалось. Сам он при случае так объяснял знакомым происхождение своей клички: «Я своих врагов штабелями складываю, а потом бензопилой — вжик-вжик, и на мелкие чурочки!»

Когда Артур назвал имя Штабеля, Маркиз неожиданно вспомнил, где он видел одного из братков, сопровождавших на кладбище «вторую вдову» писателя Волкоедова.

Он видел этого плечистого субъекта в бильярдной на Петроградской стороне, которую Штабель использовал в качестве своей штаб-квартиры.

— Кажется, я знаю, откуда Штабель узнал про Симоне Мартини, — задумчиво протянул Маркиз.

Артур насторожился, ожидая, что Леня поделится с ним этой информацией, но Леня надолго замолчал.

Он не сказал Артуру, что именно пришло ему в голову — что покойная Анна Ермолаевна Лопатина вполне могла рассказать про бесценную картину своему родственнику Алексею Кирилловичу, а гот, скорее всего не поверив старухе, разболтал все своей жене.., или бывшей жене, черт их там разберет.., а у этой «вдовы номер два» имеются явные связи в криминальной среде.., так что информация очень быстро дошла до Штабеля!

Но Артуру вовсе не обязательно знать об этом.

— Да, — протянул Леня, — если в игру вступил Штабель, таким мелким рыбешкам, как мы с тобой, лучше и не приближаться к игровой площадке, а то ненароком голову откусят!

— А ты спрашиваешь, знаю ли я фамилию Лопатин! — с тяжелым вздохом заключил свой рассказ Артур. — Да я ее тут же постарался напрочь забыть, и если бы не ты…

— Точнее, если бы не ампирное бюро, — поправил его Леня.

— Если бы не ты, я бы эту фамилию и не вспомнил!

— Ты знаешь, — проговорил Леня, поднимаясь, — если я что-то обещал, я это делаю. Бюро за мной.

Артур кивнул и выпустил в потолок колечко ароматного дыма.

Маркиз остановил машину на Дворцовой набережной, перешел оживленную дорогу и толкнул массивную дверь с табличкой «Дирекция государственного Эрмитажа».

Полусонный охранник лениво поинтересовался, куда он направляется.

Леня назвал фамилию своей старой знакомой, и охранник махнул рукой по коридору, пробормотав: «Комната сто четыре». Леня кивнул и пошел по коридору. Возле двери сто четвертой комнаты работали жизнерадостные маляры.

Маркиз проскользнул мимо них, стараясь не испачкаться в краске, и толкнул дверь.

Кабинет был очень оригинальной планировки. Площадь его была так мала, что в нем едва помещались два письменных стола, зато высота потолка просто потрясала, казалось, что сюда вполне может поместиться Ростральная колонна.

Такая планировка делала кабинет похожим на огромный платяной шкаф, в котором Гулливер мог бы повесить свою одежду.

На одной из стен этого «шкафа» висел огромный гобелен, изображавший сцену охоты на львов.

За двумя письменными столами сидели две женщины, и притом, что они сидели друг к другу вполоборота, всякому посетителю сразу же становилось ясно, что отношения у них между собой самые натянутые.

Войдя в комнату, Маркиз деликатно кашлянул и обратился к сидевшей слева брюнетке:

— Здравствуйте, Валерия Сергеевна! Брюнетка вздрогнула, сломала карандаш и подняла на Маркиза темные выразительные глаза, делавшие ее похожей на бедную овечку, неожиданно узнавшую о технологии изготовления дубленок.

— Леонид Андреевич, — проговорила она дрожащим голосом, — вы ко мне?

«Нет, — хотел было ответить Маркиз, — я зашел проведать этого льва на гобелене».

Но соседка Валерии Сергеевны, блеклая увядающая дама с немыслимыми локонами, изобразила всей своей фигурой такой интерес, что Леня воздержался от всякого рода шуток.

— Да, Валерия Сергеевна, — подтвердил он самым благонамеренным тоном, — я хотел проконсультироваться с вами по некоторым техническим аспектам ранней итальянской живописи, в частности сиенской школы.

— Хорошо, — брюнетка опустила взгляд и встала из-за стола, — я как раз собиралась пообедать, мы могли бы совместить это с консультацией…

— Не стесняйтесь, Валерия Сергеевна, подала голос дама с локонами, — консультируйте, не торопитесь.., если что, я сама поговорю с заместителем директора.

Голос ее при этом напоминал что-то среднее между шипением гремучей змеи и скрежетом дисковой пилы, под которую попал рельс, если, конечно, такое сочетание возможно.

Выйдя в коридор, Леня покосился на дверь и спросил:

— Не складываются отношения?

— Не то слово, — отмахнулась Валерия Сергеевна. — Ты что, пришел только для того, чтобы узнать, какая психологическая обстановка у меня на работе?

Леня с невольным сожалением окинул взглядом стройную мальчишескую фигурку своей давней знакомой.

— Я слышал, ты уже доктор наук? — проговорил он.

— Значит, ты пришел, чтобы узнать о моем служебном продвижении? — В голосе женщины зазвучали слезы. — Леня, после того как мы расстались, я полгода не могла заснуть без снотворного, и только я пришла в норму, успокоилась, занялась интересным делом — тут появляешься ты, как ни в чем не бывало…

— Кстати, о твоем интересном деле, — поспешно прервал ее Маркиз, пока разговор не принял нежелательный характер, — ты действительно видела настоящего Симоне Мартини?