Дарья Донцова - Версаль под хохлому Страница 29

– Бабуленька, мы с Розой готовы. Она очень хочет в парк! Ты купишь нам мороженое?

Розой девочка звала свою любимую куклу.

Раиса Демьяновна решила перетерпеть боль, ей не хотелось расстраивать девочку. Бабушка взяла Жуленьку за руку, и они медленно двинулись по улице. Минут через пять нога заныла нестерпимо, и Раиса сказала девочке:

– Постой спокойно возле аптеки, я куплю анальгин и вернусь.

– Ба, я с тобой! – запрыгала Жуленька. – Розе нужен бинт!

– Нет, – ответила бабушка, – в аптеку заходят больные, они кашляют, чихают, еще заразишься. Не отходи от крыльца, ни с кем не разговаривай.

Жуленька кивнула, она была послушной девочкой. Раиса думала, что малышка никуда не денется, да и отсутствовала она от силы пять-семь минут. Но когда Крылова вышла, перед входом в аптеку уже собралась толпа – пока она приобретала лекарство, на тротуар выехал пьяный шофер и задавил ребенка насмерть.

С тех пор не прошло дня, чтобы Раиса Демьяновна не сказала себе: «Одна я виновата. Мне следовало в тот день остаться дома или взять девочку в аптеку. Смерть малышки на моей совести».

И Юлия, и Николай тяжело переживали кончину дочери, но безустанно повторяли Раисе:

– Ты ни при чем. Это судьба. Значит, Жуленьке на роду было написано умереть в детстве.

Примерно те же слова произнес и батюшка после отпевания в церкви:

– На все божья воля, нельзя с ней спорить. Надо не горевать, а радоваться, Джулия стала ангелом у престола господнего, ей дарована счастливая вечная жизнь в раю.

Но у Раисы Демьяновны не хватало веры, чтобы воспринять речи священника. Она безостановочно плакала, ругала себя, разговаривала с фотографиями внучки, просила у нее прощения и в конце концов угодила в больницу.

Пару лет Крыловы пытались жить без ребенка. А потом привели в дом другую девочку.

Золотарева отлично помнила день, когда впервые увидела нового приемыша.

– Тетя Катя, смотрите, кто теперь у нас живет! – слишком радостным голосом сообщил Николай, когда она пришла к Крыловым. – Это Джуленька.

Катерина Андреевна шагнула к девочке – и чуть не заорала. И ЭТО они называют Джуленькой? Нижнюю часть лица ребенка бороздили уродливые шрамы, одна щека казалась толще другой, верхняя губа напоминала ткань, стянутую неловким портным в узел.

Раиса Демьяновна не издала ни звука.

– Джуленька пока плохо говорит, – пояснил Коля, – но мы научимся. Да, мое солнышко?

Он нежно погладил малышку по волосам, а та резко дернула головой и издала странный нечленораздельный звук. Золотаревой стало страшно, ей хотелось сказать Юлии и Николаю: «Вы с ума сошли! Кого в дом привели? Как посмели дать уродине имя Жуленьки?» Но она сделала над собой усилие и проглотила злые слова.

Несколько дней она не заглядывала к подруге, но потом, с трудом пересилив себя, пришла и застала Раису в момент, когда та пыталась накормить Джулию обедом.

– Ложечкой ешь, – нежно говорила старшая Крылова, – не пальчиками!

Девочка зарычала, рукой схватила с тарелки котлету и целиком запихнула ее в рот.

– Маугли! – не выдержала Катерина.

Раиса печально посмотрела на подругу.

– Джулию очень обижали, нам придется многое наверстывать. Мой долг помочь девочке преодолеть все трудности роста.

Приемыш вскочила, с силой пнула гостью по ноге и убежала. Золотарева вскрикнула от боли.

– С ума сойти! Она еще и агрессивная!

– Пять лет мучений озлобят даже святого, – оправдала малышку Раиса Демьяновна.

– Зачем они взяли такую? – ляпнула Катерина Андреевна. – Можно было найти нормального младенца. Легче воспитывать, чем корректировать педагогические упущения.

– В память о Жуленьке, – тихо произнесла подруга. – Юля и Коля специально отобрали самую несчастную, никому не нужную малышку, которую точно никто не удочерит. Ради Жуленьки мы хотим ей помочь, дать нормальную жизнь, образование.

– А лицо?

– Сделаем операцию, – откликнулась Крылова, – исправим внешность.

– В память о Жуленьке... – протянула Золотарева.

И услышала признание Раисы:

– Я обязана искупить вину.

Катерина Андреевна возмутилась.

– Получается, новая Джулия твое наказание?

– Нет, нет! – яростно возразила Раиса Демьяновна. – Я хочу сделать бедного ребенка счастливым!

Шли годы, приемная девочка взрослела, и Катерина видела: нет в ней ни таланта, ни ласковости, ни обаяния безвременно ушедшего «Колокольчика».

Родители тратили большие деньги на репетиторов, но ума у Джулии не прибавлялось. Читать девочка не любила, рисованием не увлекалась, к музыке была равнодушна. Чего только не придумывала Раиса Демьяновна, чтобы найти у внучки проблеск какого-нибудь таланта! Она записывала Джулию в спортивные секции, разные студии, водила в театр, консерваторию. Но все было зря – на уродливом лице Джулии отражалась лишь скука. Другие дети радовались, смеялись, хлопали в ладоши, а девочка говорила бабушке:

– Когда это закончится, мы уйдем, да?

Трудно было и в школе. Друзей девочка не имела, и дело не в страшненьком личике, которое, в конце концов, после множества операций стало выглядеть почти прилично, а в характере. Джулию не любили за мрачность, вредность и плаксивость. Она не была звездой школьных мероприятий и примой спектаклей, зато профессионально закатывала истерики, причем по любому поводу.

Вот, скажем, такой пример: Джулию случайно толкнули на перемене. Любая другая девочка после падения вскакивала, догоняла обидчика и дубасила его кулаками. Или неслась жаловаться классной руководительнице. Джулия поступала иначе. Она оставалась сидеть на полу и орала:

– Конечно, я уродливая жаба. Наступите на меня и раздавите. Мое лицо похоже на плевательницу. Харкните в него!

Смущенный одноклассник протягивал девочке руку и говорил:

– Прости, я не хотел.

Но Джулия продолжала:

– Так мне и надо! Я огрызок! Обмылок!

Затем падала навзничь и начинала кричать:

– Жаль, что ты не убил меня! Жаль! Жаль! Попробуй еще раз!

Неудивительно, что дети не хотели даже приближаться к ней.

Джулия охотно устраивала скандалы также бабушке, маме и папе. Если какая-то из ее просьб оказывалась невыполненной, допустим, ей не купили очередную куклу – девочка заводила привычную песню:

– Так мне и надо, уродке!

– Жуленька, успокойся! – кидалась к ней Раиса Демьяновна.

Далее диалог несся по накатанной колее:

– Чудовищу не нужны игрушки.

– Солнышко, не волнуйся, сейчас куплю тебе куколку.

– Нет, спасибо. Уроды не достойны подарков.

– Джуленька, извини, просто перед зарплатой денег мало, я хотела сэкономить.

– Конечно, зачем последние рубли на страшилище тратить.

– Уже бегу в кассу!

– Не надо.

– На, Джуленька! Возьми, вот она!

Игрушка летела на пол под истерический вопль:

– Нет! Не хочу из жалости к уродине купленного! Нет!

Джулия принималась рыдать, падала, билась в конвульсиях, к ней вызывали доктора.

Катерина Андреевна понимала: наглая девчонка нащупала педаль, нажимая на которую можно манипулировать родными.

– Не иди у нахалки на поводу, – советовала она Раисе, – нельзя исполнять все ее капризы. Скажи девчонке категорично «нет» и не нарушай свое слово.

– Джуленька очень эмоциональна, – вздыхала подруга, – я нанесу ей психологическую травму, а я хочу избавить девочку от страданий.

– Таким образом ты создаешь огромную проблему, – возражала Золотарева.

Крылова опускала голову. Слов: «Я виновата перед Жуленькой, девочка умерла из-за моей невнимательности, и теперь в память о ней я обязана помочь Джулии» она более не произносила, но они как бы витали в воздухе. На беду, Раиса Демьяновна была довольно религиозна, ходила в церковь, и один батюшка, отнюдь не большого ума человек, как-то заявил прихожанке:

– Если хотите загладить свою вину перед умершим ребенком, приголубьте приемную девочку. Та – ваше послушание.

И Раиса твердо убедила себя: чтобы искупить свой грех, она обязана служить Джулии, терпеть все ее выходки и молча глотать обиды от приемной внучки.

Глава 19

Ну, а потом пришел день, который Золотарева никогда не забудет. Двенадцатого марта они с подругой пили чай на кухне у Крыловых. Юлия была в командировке, Николай чем-то занимался в своей комнате, Джулия заперлась в ванной. Только что завершился очередной истерический припадок девчонки, но на сей раз ей не удалось получить желаемое. Николай резко осадил дочь, сказав:

– Будет так, как решил я!

Здесь необходимо сделать отступление и объяснить, почему потакавший приемышу во всем Коля неожиданно проявил стальную несгибаемость. Он изо всех сил старался улучшить внешность девочки, Джулии сделали не одну пластическую операцию. Чтобы иметь возможность оплачивать работу хирургов, Коля продал дачу, дом в деревне, где раньше жила его бабушка, и экономил буквально на всем. К сожалению, манипуляции врачей были болезненными, и они не заканчивались в клиниках. Джулии предписывалось тщательно следить за кожей лица, каждый вечер накладывать особые маски, разглаживать рубцы электрическим прибором, похожим на крошечный утюжок. Последняя процедура была весьма неприятной – утюжок больно щипался.