Дарья Донцова - Жаба с кошельком Страница 29

– С дуба упал, да? – обозлилась я. – Кому тут легче стало?

– Ну, – наморщился негодник, – ты потеряла аппетит, Зайка приобрела, хорошо вышло.

Испытывая сильное желание начать пинать его, как Ольга, я прошипела:

– Маленькая поправочка, я вовсе не собиралась худеть, а для Заи поправиться равносильно смерти.

– В методе есть недоработки, – согласился Федор, – но он действует! Причем безотказно, просто отчего-то стрелы попадают в другую цель. Над этим стоит как следует подумать! Посоветоваться с коллегами… Может, написать статью в научный журнал? Материал-то интересный!

От подобной наглости и самозабвенного бахвальства я растерялась. «Академик», насвистывая, отправился в гостиную, я же пошла наверх, к себе в спальню. Категорически не желаю более принимать участия в спектаклях под названием «кодировка», Федор мошенник, а я дурочка, которая пообещала ему молчать. Одного не пойму, каким образом мы с Зайкой ухитрились стать «зомби»?

Утром я по непонятной причине проспала до одиннадцати часов и спустилась в столовую, когда все, кроме Федора, уехали на работу. «Академик» сидел на террасе в шезлонге, на коленях у него лежал Хучик. Федор пощипывал мопса за жирные складки и нежно присюсюкивал:

– Ну ты и толстенький, прямо потискать приятно. Знаешь, милый, бабы такие дуры! Ну зачем им худеть, а? Кому, мой золотой, нужен скелет? Какая от него радость?

Я стояла в проеме двери, ведущей на террасу, и молча наблюдала за не заметившей меня парочкой. А этот Федор ничего, похоже, добрый дядька, мошенник, конечно, но не противный. И потом, он же ни у кого ничего не отнимает силой, люди сами денежки отстегивают, будь они поумней, такие, как «академик», мигом бы перевелись в этой стране.

И диетологу, и Хучику было просто замечательно на солнышке. Федор, нежно наглаживая мопса, продолжал:

– Я, дружок, явно обладаю способностями, вот только образования нет. Если бы имел возможность учиться… О, ты бы меня не узнал. Вот посуди сам, прочитал всего пару книжек, а какого удивительного эффекта достиг! Одна ничего не ест, другая, словно снегоуборочная машина, со стола харчи сметает. Теперь пойдем дальше, станем разрабатывать иные методики, ну, допустим, плавную коррекцию веса, без экстремала…

– Ты, шарлатан, – не выдержала я, – сумел раскодировать Зайку?

– Ну, пока нет, – промямлил Федор, – сижу, обдумываю, что к чему, обмозговываю проблему, предлагаю сменить заклинания. Это трудное дело, нужно подобрать сочетание звуков, воздействующее на центры в мозгу, за один день такую задачу не решить, но я упорно работаю, полагаю, через недельку…

Я оглядела террасу. Федор в новом халате полулежит в шезлонге. На случай непредвиденного приезда гостей у нас в кладовке имеется запас пижам, шлафроков и новых зубных щеток. Около мужика возвышается столик, на котором покоится стопка газет, рядом стоит чашка с недопитым кофе. «Академик» явно наслаждается жизнью. Он понял, что никто его ни убивать, ни сажать не станет, и теперь решил использовать ситуацию на все сто: славно отдохнуть на природе.

Внезапно Хучик чихнул. Федор поцеловал его в голову между ушами.

– Будь здоров, миленький, надеюсь, ты не простудился, впрочем, погоди.

С этими словами он взял с соседнего кресла плед и нежно укутал мопса. Хучик окончательно разомлел, из всех наших собак он самый теплолюбивый и в любую, даже самую жаркую погоду готов прятаться под одеялом. Неожиданно раздражение, охватившее меня, испарилось без следа. Я опустилась в соседний шезлонг.

– Ты любишь собак?

– И кошек тоже, – вздохнул Федор, – у нас с мамой жил кот Пусик, рыжий такой, настоящий негодяй! Восемнадцать лет с нами был, мы к нему привыкли, как к родному, я плакал, когда он умер.

– Больше не заводил животных?

Федор тяжело вздохнул:

– Трудный год случился. Сначала мама умерла, потом Пусик, я один остался, совсем. Жениться не успел, как-то не сложилось. Те, кто нравился мне, категорически не подходили маме, а те, кого приводила она, казались отвратительными мне. Вариант, устроивший нас двоих, не встретился ни разу. После маминой кончины я пошел в науку, занялся кодированием, свободного времени не стало. Попадались, конечно, невесты, но, понимаешь, я теперь обеспеченный человек, вот в голове и вертится: не Федя бабам нужен, а его денежки. Где же вы были, дорогуши, когда мне голодать приходилось? Так и кукую один, тяжело, конечно. Я, знаешь, привык все маме рассказывать, советы выслушивать, а тут сам по себе, бобылем тоскую, порой волком выть хочется. Подумывал кота завести, да куда? Целыми днями на работе сижу, бедное животное от тоски помрет. А вот у вас так здорово, шумно, весело!

И он принялся почесывать Хучику макушку. Я посидела около него пару минут, потом ушла. В душе неожиданно поселилась жалость. Бедный Федор, жить одному плохо, рядом обязательно должно быть любящее существо, хоть кошка, хоть собака, хоть белая мышь…

У Андрея Винтусова трубку сняли мгновенно.

– Да, – ответил бодрый мужской голос, – говорите.

– Можно господина Винтусова?

– Слушаю, вы от Нелли?

– Ну, в общем, – замялась я, не желая сразу объяснять, в чем дело, – нам бы поговорить.

– Естественно, – мгновенно согласился парень, – адрес офиса знаете?

– Нет.

– Головинское шоссе, к часу успеете?

Я обрадовалась, эта магистраль не так уж далеко от Ложкина, в какое-нибудь Братеево ехать намного неудобней.

– Да, конечно.

– Комната восемнадцать, – продолжал растолковывать Андрей, – да возьмите обязательно план.

– Чего?

– Дома, конечно, поэтажный, а то все забывают, и начинается пустой разговор: гостиная квадратная, столовая круглая. Дизайнеру нужно знать точные размеры.

Ага, теперь понятно, юноша принял меня за клиентку, ладно, не стану его пока разубеждать и прихвачу план нашего дома.

Договорившись о встрече, я понеслась одевать джинсики с мишками. Есть не хотелось по-прежнему, в теле появилась замечательная легкость. Еще радовал факт стабилизации веса. Сегодня стрелка весов замерла у числа «сорок», похоже, процесс похудания остановился. Или я просто потеряла весь жировой запас, а на четыре десятка кило тянет мой скелет?

Пошвыряв в сумку все необходимое, я пошла к «Пежо», и тут запиликал мобильный. Чертыхаясь, я стала рыться в ридикюле. Никогда не имела никаких способностей к математике, философии и логике, но недавно вывела один закон: время, потраченное на поиски сотового, прямо пропорционально его размеру. Лично мне удобнее всего было с одной из первых моделей «Моторолы», здоровенной трубкой под три кило весом. Вот уж она всегда маячила на виду, а теперешний мой крохотный аппаратик, размером чуть больше спичечного коробка, имеет обыкновение заваливаться во все щели! Есть только один способ быстро отыскать его!

Я села на корточки и вывалила содержимое ридикюльчика в траву. Естественно, истерически пищащий мобильник оказался последним предметом, выпавшим на лужайку. Я схватила его и услышала нервный голос адвоката Димы:

– Дарья Ивановна, это катастрофа!

От неожиданности я плюхнулась на землю.

– Что случилось?

– Вчера был на допросе Валентины, домработницы Вики Столяровой и Андрея Литвинского. Она служит…

– Можешь не вдаваться в подробности, великолепно знаю историю Валентины, – перебила его я.

– Так вот она дала совершенно убийственные показания, – захлебываясь, причитал Дима, – на деле можно поставить крест, ни о каком оправдательном приговоре и речи теперь быть не может, только о снижении срока.

– Да что случилось? – испугалась я.

Глава 17

Дима принялся описывать события; чем больше я его слушала, тем сильней цепенела. Нет, это просто невозможно!

Отправляясь на допрос, Дима не ожидал никакого подвоха. Он придумал несколько вопросов, ответы на которые, по его мнению, должны были обелить Вику. Но Валентина неожиданно сказала такое!

Начала домработница с того, что сообщила:

– Она его ненавидела.

– Уточните, кто кого, – попросил следователь.

– Ну хозяйка хозяина, – забубнила Валентина, – любовник у нее имелся.

– Откуда такие сведения? – прищурился милиционер.

Домработница усмехнулась:

– Я белье стираю, нижнее, трусы с колготками, поняли? Бегала мадам к какому-то мужику, ее только деньги Андрея Ивановича привлекали, сама-то нищая, как церковная мышь. Видно, решила пожить в благополучии, да долго не выдержала, тяжело это, в кровать с нелюбимым ложиться, поэтому и убила Андрея Ивановича, на денежки позарилась!

Следователь молча слушал Валентину, та говорила и говорила, а у Димы начала холодеть спина.

Валентина утверждала, что Вика, принеся сервиз, запретила его мыть.

– Еще поцарапаешь серебро мочалкой, – отрезала хозяйка, – весь вид испортишь!

Домработница поджала губы. Что она, дура – тереть металл проволокой? Никогда бы подобное в голову не пришло! Впрочем, хозяин барин, не хочет, и не надо, меньше работы. Вика, радостно напевая, осторожно вымыла сервиз, а потом велела Валентине: