Дарья Калинина - Олигарх-подкаблучник Страница 29

— Так и познакомились?

— Да.

— И ты стала встречаться с парнем, про которого знала только номер его мобильника? И то, что у него богатенький папа?

— И что тут такого?

— А вдруг бы он оказался маньяком? Или бандитом?

— Нет.

В голосе Лиды звучала такая твердая уверенность, что подруги насторожились. Что-то она слишком уверена в этом своем Жене. Может быть, у парня были хорошие рекомендации?

— Ничего я не знаю. Но он не маньяк — это точно! И вообще, вам уже пора. У меня еще дела есть на вечер. А вам в таком виде лучше по улицам не разгуливать. Мороз для поврежденной кожи не самое лучшее лекарство.

В принципе, она была права. Но подруги, выйдя от Лиды, все же предприняли попытку дозвониться до Жени. А потом и до Гоги. Но обе попытки провалились. Абоненты были все время недоступны. То ли сменили телефоны, то ли просто их отключили, то ли находились где-то за тридевять земель. Но в любом случае связаться с ними не представлялось никакой возможности.

На сегодня дел у подруг больше никаких не было. Оставалось только прояснить вопрос с тем самым любовником Леночки, который, прознав о беременности девушки, ее просто-напросто бросил. Может быть, его тоже звали Жекой или что-нибудь в этом духе?

— Нет. Это другой. Леночка рассказывала, что ее любовник был уже в возрасте. И имел взрослую дочь.

— Тогда мимо. Но все равно, кто он такой? Этот Леночкин хахаль?

Этот вопрос мучил подруг просто так, без всякой связи с их расследованием. Потому что приплести бывшего любовника Леночки к краже сумок они при всей своей бурной фантазии не могли.

— Но могу сказать: если дело не в нужной позарез преступнику вещи, которая находилась в одной из сумочек, тогда дело в самой Леночке.

— Почему в ней?

— Потому что все пострадавшие девушки дружили с Леночкой. Она являлась связующим звеном между ними. Больше ничего общего у девчонок не было.

— Они же дружили!

— Только потому, что Леночка их познакомила.

Но как узнать, что у Леночки на душе? Или хотя бы кто ее любовник? Ведь не спросишь же прямо! Она скажет: с какой стати вы интересуетесь? Это только мое личное дело. И будет совершенно права.

— Интересно, а Кирюша в курсе, что в животе у Леночки совсем даже и не его ребенок?

— Думаю, нет. Мужчин в таких делах очень легко провести.

— Но когда ребенок родится, он может понять, что его обманули!

— Тогда будет уже поздно.

— Это раньше было поздно. А сейчас можно сделать генетическую экспертизу.

— Только с согласия матери. А если она против, то отцом будет считаться Кирюша. Он муж, ребенок родился в законном браке, значит, ребенок его, и говорить тут не о чем!

— Так что поедем к Леночке! Будем ее пугать, что все знаем про ее ребенка и расскажем об этом Кирюше. Так?

— Это гнусно! И мы пока что не доказали, что Леночка причастна к краже этих сумочек.

— Если не она, то кто-то из очень близкого ее окружения.

Но обсудить это подруги не успели. Потому что Леночка позвонила им сама.

— Долго жить будешь! — обрадовалась Кира. — Только что тебя вспоминали!

Однако Леночка не отреагировала. Вместо этого она сказала:

— Приезжайте ко мне!

Голос у нее был до того странный, что подруги даже перепугались. Что такое случилось с Леночкой?

— С ребенком что-то не в порядке?

— С каким ре… А-а-а! Нет, малыш сидит в животе, растет, как ему и полагается. Дело в другом.

— В чем, Леночка?

Леночка помолчала. А потом неожиданно выпалила:

— Меня обвиняют в убийстве!

— Кто?

— Приезжайте, я все расскажу!

— Ленка, ты вообще! Хоть вкратце объясни, в чем дело. Иначе мы же врежемся во что-нибудь по дороге!

Объясняться по телефону Леночке не хотелось. Но все же она выдавила из себя:

— Меня обвиняют в убийстве мамы Кирюши!

У подруг прямо челюсти отпали. Вот это была новость так уж новость! Подруги даже не знали, что мама Кирюши скончалась. А тут им звонит Леночка и говорит, что в смерти этой странной женщины обвиняют именно ее. И почему ее?

Наверное, Леночка по обыкновению что-то преувеличила!

Глава 11

Тем не менее подруги примчались к Леночке всего через полчаса. Быстрей бы не доехал и сам Шумахер. При наших-то городских пробках.

— Что случилось?! — влетели они к ней. — Где Кирюша? Где твои родители?

Леночка выглядела плохо. Волосы у нее растрепались. Глаза были заплаканы. И она покачала головой:

— Никого нету.

— А где же они?

— Папа и мама вместе с Кирюшей, пытаются объяснить следователю, что я не могла убить Лидию Алексеевну. И что арестовывать меня совершенно не за что.

— А ты тут? Тебя даже не задержали?

— Да, едва только стало известно, что менты нацелились на меня, папа сразу же пригласил врача и адвоката. И они дружно заявили, что меня в моем положении нельзя таскать в участок. Что мне необходим полный покой, иначе это может плохо сказаться на малыше.

— И тебя не тронули?

— Как видите, пока я дома. Вопрос в том, надолго ли. Ведь как ни крути, а Лидию Алексеевну убили.

— А… А ее точно убили?

— Точней не придумаешь.

— Ты видела ее тело?

— Своими глазами.

— Где? Когда? Как?

— Почему тебя-то в этом обвиняют?

Леночка всхлипнула, тяжело вздохнула и принялась рассказывать, как было дело.

После того своего знаменитого бегства из квартиры свекрови Леночка с женщиной не разговаривала. Ей казалось, что все и так предельно ясно. Свекровь ее ненавидит, хочет, чтобы Кирюша женился на другой девушке. Так чего ей, Леночке, общаться с противной Лидией Алексеевной?

Но Кирюша, оказывается, вовсе так не считал.

— Худой мир всегда лучше доброй ссоры! — убежденно твердил он Леночке. — Сама подумай, она же моя мама. Как ни люблю я тебя, отказаться от нее я тоже не могу. Умоляю тебя, поговори с ней!

Леночка отказывалась. И между молодыми даже вспыхнул спор. Прибежавшая на шум Леночкина мама, которая явилась к молодым в гости, тут же встала на сторону Кирюши:

— Конечно, не дело ссориться с Лидией Алексеевной. Леночка, ты должна с ней поговорить. А еще лучше, сама съезди к ней.

Ничего себе лучше! Да Леночку начинало трясти при одной только мысли о том, что ей придется разговаривать со свекровью. А уж лицом к лицу — это вообще страшно себе представить. Кончилось дело тем, что Леночка разревелась, упала лицом в подушку и забарабанила сжатыми кулаками по кровати:

— Оставьте меня в покое! Я не буду ей звонить! Она меня ненавидит! И я ее тоже!

Леночкина мама еще пыталась уговорить дочь. Но, видя, что это совершенно невозможно, тоже уехала домой. Очень расстроенная. Кирюша остался наедине с женой. И продолжил наступление на ее упорство:

— Милая, моя мама очень тебя любит.

— О-о-о! Да она всем своим видом показывает, как ненавидит меня! И я слышала, как она уговаривала тебя жениться на другой девице!

— Глупости!

— На этой… Как ее… Крошечке!

— Мама просто хочет, чтобы я был счастлив.

— А со мной ты, ясное дело, несчастлив. Так?

Кирюша оставил этот вопрос без ответа. И сказал:

— Пообещай мне, что если мама сама тебе позвонит, то ты с ней поговоришь.

— Сама? Она? Мне?

У Леночки даже слезы высохли. И она, твердо уверенная, что этого никогда не произойдет, дала обещание:

— Ну, если сама позвонит, то я с ней, конечно, поговорю.

Кирюша просиял. И ушел в другую комнату, укрыв жену теплым пуховым одеялком и сказав Леночке:

— Спи, родная. Тебе необходимо много отдыхать, чтобы наш малыш родился здоровым.

Леночка не возражала. Она в самом деле в последнее время неважно себя чувствовала. Ее мучила непонятно откуда взявшаяся слабость и головокружения. Хотя врачи в один голос утверждали, что все идет нормально и даже прекрасно. Но Леночка лучше знала, что прекрасно, а что нет. Она себя чувствовала отвратительно. И нечего придумывать, будто это не так!

Она укрылась одеялом и сама не заметила, как заснула. Проснулась она от резкого телефонного звонка. Кроме нее, в квартире никого не было. В промежутках между трелями телефона вокруг становилось очень тихо. Видимо, муж куда-то вышел, пока она спала. И Леночка взяла трубку.

— Дорогая моя девочка, — услышала она в трубке голос Лидии Алексеевны и чуть не свалилась с кровати. — Как ты себя чувствуешь? Кирюша сказал, что вчера тебе стало плохо? Что-то с малышом?

— С ним-то как раз все в порядке.

— Ты на что-то обиделась, поэтому ушла вчера?

— Нет.

— Тогда я не понимаю…

Леночка молчала. Объясняться со свекровью — это было выше ее сил. Но та ждала. И надо было что-то говорить.

— Ничего не произошло, — повторила Леночка.

И тут случилось нечто странное. Лидия Алексеевна заплакала.

— Дорогая моя девочка! — повторила она. — Прости меня за мое поведение на твоей свадьбе.