Маша Стрельцова - Смесь бульдога с носорогом Страница 29

— Да не халтурила я. Понимаешь, когда заклинание получилось — я это чувствую. Я правда отворожилась. Только почему — то я его все равно люблю.

— Фигня какая — то получается, старушка.

— Фигня. Ладно, любовь любовью, а баксы надо искать, — встряхнулась я наконец.

— Какие баксы? — недоуменно воззрилась на меня Маруська.

— Ты что, ничего не знаешь??

— Нет.

— Вот ничего себе, — присвистнула я. — Как это так — я знаю, а ты нет. Так вот, пропали тут два миллиона долларов. И никто не знает где они! Надо найти, пока не опередили.

Про то что от этих двух миллионов зависит жизнь Ворона, я благородно умолчала, решив не травмировать нежную Маруськину душу. Маруськины глаза сделались похожими на два чайных блюдца и она медленно повторила:

— Два миллиона…

— Именно!

— А как ты их искать будешь?

— Да есть у меня кой какие наметки, Марусь. Найду я их — стопроцентно, это и карты говорят. Заживем тогда, — мечтательно протянула я.

— Да ты и так вроде не бедствуешь.

— Маруся, денег мало не бывает, — наставительно сказала я. — Мне уже двадцать восемь лет, скоро пенсия не за горами, надо подумать о будущем! Так что я сейчас поеду по делам, а ты чего делать будешь?

— Ну, я не знаю… Дома уберусь, да в ванной понежусь.

— И приготовишь чего — нибудь, наверное, да? — с надеждой уставилась я на нее.

— Приготовлю, — усмехнулась она. — И даже баксы коту поменяю.

— Ура! — взвизгнула я и чмокнула ее в щёчку. Люблю я ее.

— Эксплуататорша, — пожаловалась она.

— Ага, к вечеру буду, — согласилась я и отчалила.

Путь мой опять лежал в бабушкину деревеньку. Часы следовало найти по — любому.

Приближаясь к вчерашнему месту знакомства с новыми представителями семейства гаишников, я внутренне напряглась, и чуть было не скинула скорость.

«Маня, — укоризненно заявил внутренний голос, — бомба в одну воронку дважды никогда не падает, успокойся. К тому же сегодня элементарно не их смена, никто там тебя в засаде не ждет».

Я подивилась, насколько этот голос умен и спокойненько проехала зловредный поворот. И только вывернула, как из кустов вылетела парочка гаишников со спидганом. И все бы ничего — но один из них был моим вчерашним знакомым.

— Ты чего это опять на посту? — кисло спросила я его.

— Да друг попросил подменить. Слышь, это она, та самая вчерашняя баба! — ликующе сообщил он своему напарнику.

— Да ты что! — ахнул он, а из кустов выскочил третий гаишник и принялся с интересом меня изучать.

— Это, что ли, та самая умная? — пренебрежительно спросил он, не отводя от меня злобных близко посаженных глазок.

— Ага! — ликование в голосе вчерашнего гаишника так и плескалось через край. Он многозначительно помахивал спидганом, приближаясь ко мне.

Тем временем злобный гаишник его опередил, подошел ко мне и процедил:

— Документики ваши предъявите. Сколько, Витек, там скорость — то?

— 106 кэмэ как с куста! — радостно оповестил вчерашний недруг.

«Во попала», — мысленно простонала я.

Внутренний голос молчал, забившись в норку.

Гад!

Я вздохнула и глядя в глаза гаишнику, максимально прохладным голосом сказала:

— Я — то свои предъявлю, но и вы свои документики покажите.

— Какие тебе документы? — опешил гаишник.

— На спидган ваш, — невозмутимо ответила я. Краем уха я слыхала, что радар должен не реже одного раза в год проходить поверку в органах стандартизации и метрологии, о чем выдается свидетельство о поверке.

— Умная больно, да? — скривился гаишник и повернулся к Витьку. — Дай на радар сертификат.

— Да ради бога, — с видом пренебрежительного превосходства тот достал из нагрудного кармана свернутую вчетверо бумажку и дал мне.

Я ее развернула, секунду посмотрела и сказала:

— Это что?

— Сертификат, — слегка недоуменно ответил гаишник.

— Это КСЕРОКОПИЯ сертификата, — припечатала я.

— И что? — начал заводиться гаишник.

— Да ничего! А если я тебе сейчас выложу ксерокопию своих прав и техпаспорта???

— Умная, да?? — чуть не хором воскликнули они и с ненавистью на меня уставились.

— Ну я же вам говорил! — плачуще воскликнул Витек.

— В общем, я поехала, — резюмировала я.

— А штраф? — возмущенно воскликнул молчавший до сего момента гаишник.

— Какой штраф? — посмотрела я на него как на придурка. — У вас сертификат на радар отсутствует.

И уехала.

Папик встретил меня как не странно лишь слегка поддатым. Стол был накрыт как на праздник — черная икра, бутылка Бейлиса, фрукты, копчености. Проблема в том, что я не привозила ни Бейлис, ни черную икру. Что у папика за собутыльники?? То что папик сам своими руками купит сливочный ликер за штуку вместо того чтобы набрать полную сумку дешевого бухла — в это я категорически отказывалась верить.

— Здравствуй, Магдалиночка, — радостно поприветствовал меня отец. — А у меня тут Дима был, твой школьный товарищ, посидели тут с ним немного. Ты его не встретила?

— Нет, — медленно сказала я, садясь на стул. Вот это невезуха так невезуха.

— Ты смотри — ка, — сокрушенно сказал папа, — а он так мечтает тебя увидеть, посмотреть, какой ты выросла. Кстати, дай мне свой городской адресок, Димка уж очень его просил.

— А ты разве не помнишь? — на автомате спросила я.

— Нет, — развел руками отец, — я ведь и был — то у тебя всего пару раз, когда из деревни приезжал.

— Ты про часы его не спрашивал?

— Нет, он заезжал на десять минут буквально, — растерялся отец, — а надо было?

Черт. Я со злости саданула кулаком в стену и не глядя на отца вышла во двор. Я боялась что не сдержусь и вымещу свою ярость на отце. Так нельзя — папа мне родной. Его мои проблемы коснуться не должны.

— Доча, ты чего? — выбежал следом отец.

— Пойду, прогуляюсь, — кое — как сдерживаясь, сказала я не глядя на него и вышла на улицу. — Из багажника продукты достань, перенеси к себе.

Я шагала по деревенской дороге, загребая трехсотдолларовыми туфельками песок, и злая на весь свет. Папаша козел, правильно Маруська сказала. Только б глотку свою залить, об этом все мысли. Часы бабушкины, память о ней пропить — это ж надо! Да мать его с носками сожрет, если узнает об этом. Не будь он мне родным отцом — конец бы ему пришел. Пьет с кем попало — надо еще выяснить, кстати, что за фрукт тот Димка. В его чистые и светлые чувства после стольких лет и вчерашнего отворота верилось если честно с огромным трудом. И с какой целью он моего папика подпаивает — это еще разобраться надо.

Черт, как же я хотела посмотреть на того Диму! И ведь разминулись — то мы совсем чуть — чуть.

Черт!

Попался бы он мне — махом бы и дорогу к отцу забыл, и про любовь свою сверхпрочную. И часы б вернул.

Внезапно я одумалась. Что со мной? Я ведь из — за этих баксов так скоро и облик человеческий потеряю. На собственного отца держу черные мысли только за то, что он нечаянно сделал мне помеху на пути к ним. Но горечь все же в душе осталась. Я не то что готова была найти эти баксы любой ценой — в руках я их еще не держала, и такая сумма мне до сих пор казалась несколько абстрактной. Но тем не менее я знала что я сделаю с ними, когда найду.

Я куплю на них жизнь Ворона. Какая к черту Испания и смуглые члены! Я все — таки любила этого мерзавца и хотела разделить с ним долгую жизнь, дом и кучу ребятишек, а вовсе не его смерть.

Оглядевшись, я поняла что в задумчивости дошагала до края деревни. За околицей начинался лес, в детстве я любила ходить сюда за земляникой. А еще я помнила, что там между двумя корабельными соснами были сделаны качели. Кто — то просто высоко — высоко на стволах намертво вбил штырями две толстые цепи и закрепил внизу меж ними широкую доску. Деревенская молодежь летними ночами постоянно собиралась здесь, жгли костры и качались на качелях. Ночной лес оглашался веселыми визгами, когда девчата усаживались по пять — шесть на доску и парни старались раскачать их посильнее.

Однажды мы с Димкой перед самым отъездом пришли сюда вечером, и на удивление тут никого не было. Довольные, мы раскачивались, стараясь взлететь высоко — высоко, и дух захватывало, когда мы возносились выше березок, растущих рядом, а потом с головокружительной скоростью неслись к земле, чтобы снова испытать чувство полета, стремясь вверх. Если б рядом были взрослые, нам за такое бы точно накостыляли — это было небезопасно.

А потом наступил момент, который я буду помнить всю жизнь. Качели в очередной раз вознесли нас на верхнюю точку, я визжала от ужаса, одновременно улыбаясь, и Димка крепко держал меня за руку. Слегка задержавшись, качели ринулись вниз, и тут я почувствовала, как опора под моими ногами проваливается куда — то вниз, и я падаю со страшной скоростью. Димка мгновенно, как котенка, схватил меня за шиворот, притянул к себе, и я успела схватиться за цепь с его стороны. Мимо со свистом что — то пролетело, я машинально присмотрелась — и похолодела — это продолжала свое движение по инерции вторая цепь, у которой теперь был закреплен только один конец. А мы стремительно продолжали нестись к земле.