Иоанна Хмелевская - Подозреваются все [Мы все под подозрением] Страница 3

Блондин шёл коридором. Приблизился к двери, снабжённой надписью: «Мужской туалет», и вошёл внутрь. Нет! Это уже слишком! Поистине мне это не пришло в голову!

Разочарованная и полная горечи, я решила изменить тему и переключилась на роман тайн. Наибольший простор для моего воображения наступал тогда, когда я занималась домашней работой, и в этот раз оно настигло меня во время стирки. Вместо клубящейся в тазу мыльной пены я видела место действия, а именно: красивый двухэтажный дом, бывший дворец, принадлежащий в настоящее время какой-то организации. Вокруг дома – старый запущенный парк, высокие деревья, аллейки, местами поросшие травой, сломанная ограда, за которой простирались поля, луга и леса. В этом доме размещалась группа людей, направленных туда для работы над каким-то очень важным заданием. Род их деятельности меня совершенно не интересовал.

Среди них людей находились некая дама и некий мужчина, которых объединяло внезапно вспыхнувшее между ними чувство. У дамы был муж, а у мужчины – жена, причём оба этих супруга находились тут же. Это придавало воображаемой картине оттенок милой пикантности, но если бы я знала, какие сложности принесёт мне позднее семейное положение этих людей, то, без сомнения, я бы постаралась как-то его изменить.

За лесом находился старый овин, никем не используемый и запущенный. В овине лежало немного сена, а посредине стояла очень старая поломанная деревянная кровать. Именно этот овин должен был послужить местом тайных встреч нашей пары.

Через это свидание я перевалила довольно успешно, преодолевая, конечно, всякие трудности, такие, как неизбежное устранение из поля зрения брошенных супругов или проникновение в овин героев тайного романа, избегающих посторонних глаз. Сложности начались после их возвращения с любовного свидания.

Вместе с возвращающейся дамой я с беспокойством увидела на веранде людей, одетых в мундиры гражданской милиции. Мне это сразу не понравилось, но я пошла на риск и позволила народной власти действовать, а потом было уже слишком поздно. Убийство, совершённое во время отсутствия нашей пары, стало неотвратимым фактом.

Разумеется, у двоих главных героев не было алиби, потому что они как раз усиленно старались, чтобы их никто не заметил, к тому же они даже не могли признаться в том, что пребывали в обществе друг друга, так как тут присутствовали их супруги. А эта пара совершенно не стремилась к тому, чтобы вызвать какие-то осложнения в семейной жизни, у них были дети, дружные семьи, от которых они вовсе не собирались отказываться из-за своего тайного романа.

Но несмотря на подобные трудности, дело развивалось относительно хорошо, даже визит дамы в овин мог пригодиться для обнаружения убийцы, как вдруг наступила катастрофа. Дама вошла в комнату, которую занимала вместе с мужем, и её взгляд упал на стол. На столе лежало письмо. Обычное письмо в голубом конверте с маркой за сорок грошей. Дама не обратила на него особого внимания, но у меня волосы зашевелились на голове, потому что я знала содержание письма. Это была анонимка, которая всё моё построение рассыпала в прах.

До конца стирки я старалась ликвидировать эту анонимку. Хотела её бросить в огонь отдать на съедение мышам, всеми силами старалась вызвать грозу с проливным дождём, который бы привёл это письмо в состояние, невозможное для прочтения, но всё было напрасно. Письмо лежало неподвижно, как сфинкс в пустыне.

Из-за этого проклятого письма всё смешалось. Дама уже не могла принимать участие в обнаружении убийцы, на старой кровати были обнаружены отпечатки пальцев главных героев, что очень неблагоприятно сказалось на их отношениях, влюблённая пара перестала быть влюблённой и начала ссориться, и в конце концов во всей этой суматохе куда-то исчез покойник. В такой ситуации я вынуждена была отказаться от какого-либо дальнейшего продолжения этой неслыханно запутанной повести.

Спустя какое-то время я предприняла ещё одну попытку. На этот раз это должна была быть сенсационно-бытовая повесть. В самом начале главный герой, молодой врач, отягощённый женой и потомком мужского пола, собрался выехать на отдых к морю, где и должны были происходить вышеупомянутые сенсационные события. Конечно, принимая во внимание семью, он собирался отправиться спальным вагоном. Это меня и сгубило.

Покупка билетов в спальный вагон в летнее время – дело чрезвычайно трудное и запутанное. Молодой врач поехал к зданию бюро путешествий «Орбис» накануне вечером, чтобы занять очередь за билетами. У «Орбиса» не было никого, что в равной степени удивило как меня, так и молодого врача. После часа волнений, вызванных этой нетипичной ситуацией, мы с облегчением увидели, он и я, приближающегося пожилого мужчину с зонтиком. Мужчина с зонтиком производил впечатление человека, для которого стояние в очереди за билетами в спальный вагон является обычным делом. Он подошёл к молодому врачу, который при его приближении с надеждой сорвался с места.

Оба мужчины перебросились несколькими словами, после чего мужчина с зонтиком, выразив удивление и недовольство тем, что молодой врач находится тут один и не располагает составленным заранее списком жаждущих купить билеты, застыл в недоумении. Молодой врач с выражением надежды и оживления на лице тоже застыл в ожидании инициативы со стороны мужчины с зонтиком.

Так они оба застыли, стоя друг против друга, в прекрасный летний вечер перед входом в «Орбис» на улице Брацкой и, видимо, стоят там до сих пор. Во всяком случае, каждый раз, когда я вспоминала об этой сцене, я всегда видела их там. Стоят, не двигаясь и не меняя выражения лица.

И как в таких условиях я могла написать повесть?!

* * *

Я поставила последний знак вопроса, посидела ещё минутку, грустно размышляя о своих литературных неудачах, потом погасила сигарету и пошла в ванную.

Я открыла кран, и в ванну стала наливаться вода. На вешалке висел поясок от моего служебного халата. Голубой, выстиранный, отглаженный. И вдруг, совершенно неожиданно для себя, я увидела этот поясок, обвитый вокруг шеи мёртвого, задушенного человека…

Господи, опять то же самое! Перед глазами навязчивая картина, от которой нельзя избавиться никаким способом! Наученная годами печального опыта, я даже не пыталась бороться с воображением. Я сразу сдалась и, внимательно приглядываясь к ужасной картине, старалась рассмотреть жертву. Кто это? Ах, уже вижу! Один из моих коллег, Тадеуш Столярек из отдела санитарного оборудования.

Но почему именно Столярек? Я несколько удивилась этому, потому что Тадеуш передо мной ни в чём не провинился, и у меня не было ни малейшего повода желать ему чего-либо подобного, но с интересом продолжала смотреть дальше. Я сделала ещё одну попытку помешать моему проклятому воображению и увидеть на его месте кого-нибудь другого, но быстро от этого отказалась. Воображение, как обычно, победило!

Сидя в ванной, я уже без сопротивления вглядывалась в картину, рисующуюся передо мной на фоне кафельной плитки. Итак, Тадеуш убит. Задушен пояском от женского халата. Вокруг столпились работники мастерской, испуганные, удивлённые, взволнованные… Поручик милиции стоит, опершись о стол нашей секретарши, которая решительно заявляет, что в течение последнего часа никто не покидал бюро… Никаких чужих, одни свои… Мы все под подозрением!

Ладно, пусть будет так, но кто убийца? Не я, потому что не видела себя душащей Столярека, и, кроме того, поясок был не мой. Мой висит тут на вешалке. Кто-то другой, только кто?

Кто???!!!

В этом месте воображение меня подвело. Убийцу оно не показало, а так как всё происходило без моего участия, то я не сумела его придумать. Я пошла спать совершенно заинтригованная, а на следующий день в бюро с утра приступила к решению этой задачи.

– Веслав, – сказала я таинственно. – Послушай, что я тебе скажу.

Веслав завтракал. Он тут же повернулся и с живым интересом посмотрел на меня.

– В конференц-зале стоят стол, стулья и телефон…

В глазах Веслава появилось удивление. Меблировка конференц-зала была ему прекрасно известна, и он, похоже, подумал, что я сошла с ума, если так таинственно ему об этом рассказываю. Но, не обращая на это внимания, я продолжала:

– …и там, в этом зале, найден труп Тадеуша Столярека, задушенного пояском от женского халата. Кто нашёл, ещё не знаю. И вообрази себе, Иоанна засвидетельствовала, что никто в течение этого времени не входил и не выходил из мастерской, значит, кокнул его кто-то из нас!

Веслав застыл с хлебом в руке и с ошеломлённым выражением на лице. Внезапно он издал какой-то странный звук, который меня испугал, так как я перед этим не приняла во внимание то, что он ест и может подавиться, слушая мои потрясающие открытия.

– Выпей чаю, – посоветовала я обеспокоенно.